— Но не настолько, насколько обошлось бы в Нью-Йорке! — возразила художница.
— Конечно, если учесть, что мне пришлось бы оплатить вам проезд через Атлантику, туда и обратно. Не знаю, не знаю. Попробуйте прицениться, если поедете. Заказ делать не рискую. Вдруг найдется любитель, и цена взлетит до потолка. А тут что? Я другие очки куда-то засунул. В этих мелкий шрифт не вижу.
— Немецкий перевод Библии, одно из первых изданий.
Женщина отошла чуть в сторону и остановилась у книжного шкафа. Ее внимание привлекла книга, стоявшая на самой верхней полке. В комнату проникало совсем немного света со двора, включенная лампа освещала только стол под абажуром… Но даже при неярком освещении Александре бросился в глаза знакомый переплет.
Красный бархат, расшитый золотыми нитями и потускневшим, неровным жемчугом. В центре вышивки — крест. Формат молитвенника.
Роскошно переплетенная книга стояла напоказ, лицевой стороной переплета, опираясь на плотный ряд других изданий.
Эрдель вновь о чем-то спрашивал, но Александра расслышала только окончание фразы:
— …уже несколько. Понимаете?
— Что? — рассеянно переспросила она. — Извините, что?
— Я говорю, деточка, что немецких библий середины и конца шестнадцатого века у меня уже несколько. Больше не интересуюсь. Кстати, книга, на которую вы сейчас смотрите, тоже в своем роде документ эпохи Реформации. Правда, книга совершенно легальная, латинский молитвенник времен царствования католической королевы Марии Тюдор. Но на год обратите внимание — 1554, первый год ее правления после владычества на троне протестантов.
— А ведь я предлагала вам почти такой же молитвенник! — воскликнула Александра, вставая на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть книгу на полке. — Но мой был переписан годом раньше. То есть в год этих страшных смут вокруг престола. Смерть короля Эдуарда, заговор Генри Грея, леди Джейн Грей на английском троне… И воцарение Кровавой Марии, законной дочери Генриха VIII, наконец. Мой — интереснее!
Последнюю фразу она произнесла с материнской гордостью, словно молитвенник был ребенком, выигравшим трудные соревнования у сильных соперников. Эрдель испустил густой носовой звук, будто борясь с желанием чихнуть. Он спрятал лицо в кашне, но Александра успела заметить испытующий взгляд, который мужчина метнул в ее сторону. Удивленная, она решила выяснить все немедленно.
— Почему вы в тот раз отказались даже посмотреть на мою книгу, Евгений Игоревич? — спросила она. — Это же раритет совершенно в вашем вкусе. И возможно, даже… не берусь утверждать, конечно, но есть мнение, что молитвенник мог принадлежать самой леди Джейн Грей!
Ответом ей стал отчаянный приступ кашля.
Отвернувшись, пожилой мужчина согнулся в три погибели и зажал шарфом лицо. Отдышавшись, он сдавленно проговорил:
— Я отказал вам, Саша, потому, что больше мне подобных раритетов не нужно. А этот молитвенник на полке — мое самое неудачное приобретение за последние двадцать лет.
— Почему? — насторожилась она.
— Меня надули, как зеленого юнца. В мои-то годы пора бы поумнеть, но и на старуху бывает проруха.
— А в чем состоит надувательство? Можно взглянуть?
— Взгляните, — кисло согласился Эрдель. — Даже интересно, вы-то, профессиональный реставратор, заметите с первого взгляда, что тут не так?
А женщина уже просматривала страницы молитвенника, взобравшись на верхнюю ступеньку приставной лестнички. Особо ее заинтересовал титульный лист. Расшифровав латинскую надпись, выполненную крупным красным шрифтом с позолотой, она изумилась.
— У меня латынь хромает. — Женщина подняла вопросительный взгляд на хозяина книги. — Я тут частично прочитала, частично догадалась… «Этот молитвенник, принадлежащий благородной леди Джейн Сомуорт, супруге пятого барона Глэдхилла, переписан в лето от Рождества Христова 1554 смиренным братом Джошуа в аббатстве Дорсетшир». Так здесь написано?!
— Совершенно верно, — мрачно отозвался Эрдель, подходя к окну и с каким-то яростным тщанием ощипывая пожелтевшие листья чахлой герани. — Так и есть.
— У меня тоже молитвенник из Дорсетширского аббатства! Подумать только, ведь это был бы настоящий комплект! — Александра дрожала от возбуждения. — Вы и сейчас скажете, что мое предложение вас не интересует?!
Она уже решила, что начнет предлагать молитвенник третьим лицам, раз Олег проявил пренебрежение к бывшему объекту своей гордости и любви. Александра простила ему этот приступ «синдрома шимпанзе», вполне понимая, какой шок пережил коллекционер.
— Скажу и повторю — не нужно! — Эрдель так рванул лист герани, что горшок закачался и задребезжал о керамическое блюдце. — Я бог знает сколько переплатил за эту книжонку, чтобы еще покупать на свою голову другую. И какой, к чертям, молитвенник Джейн Грей?! Латинский молитвенник?
Растерянная Александра кивнула.
— Она же была лютая протестантка! — отрезал мужчина. Отряхнув пальцы о халат, он подошел к книжному шкафу и почти рывком отнял у женщины молитвенник. — Что за бред… Идиотская версия. Кто вам такое напел?
— А кто вам продал этот молитвенник? — вопросом ответила женщина.
— Один проходимец! Я у него давно уже покупал по мелочам, но ни разу он не пытался меня обмануть. И вдруг по-крупному надул… Правда, я быстро разобрался и заплатил не все, что он требовал за книгу. А он еще имел наглость напоминать мне об оставшейся сумме!
— Кто — ОН?! — срывающимся голосом повторила Александра.
— Не знаю, знакомы ли вы? Некий Олег. Он питерский, кажется.
Художница не ответила ни словом, ни жестом. Впрочем, от нее и не ждали ответа. Разговорившись, Эрдель желал, чтобы его выслушали.
— Подсунул! Подсунул! — твердил коллекционер, не в силах успокоиться. Его узловатые желтые пальцы, перелистывавшие такие же желтые пергаментные страницы, заметно вздрагивали. — А я, старый дурень, не заметил сразу! Молитвенник-то составной!
— Как это? — к Александре вернулся голос. Спрыгнув с лестнички, она заглянула Эрделю через плечо.
— А вот, смотрите!
Мужчина раскрыл молитвенник на последнем разделе, в начале заупокойной службы, и ткнул в страницу указательным пальцем, на римский манер украшенным перстнем с истертым аметистом:
— Страницы-то подшиты! Вся заупокойная месса и все молитвы по усопшим. Будьте благонадежны — сорок страниц, как одна!
— Подшиты…
Александра выхватила книгу и, подбежав к столу, положила ее под свет лампы. Теперь она различила швы, выполненные с ювелирной точностью. Тонкие, похожие на слежавшиеся и вновь разглаженные заломы… Она вынуждена была признать, что и сама не сделала бы их лучше.
— Что это вы взволновались? — брюзгливо спросил подошедший следом коллекционер.
— Я не понимаю… — слегка задыхаясь, проговорила Александра. — Вы купили молитвенник в таком виде?
— О чем и речь ведется.
— Но если с книгой что-то случилось и ее отреставрировали, ценность от этого падает незначительно… — забормотала Александра, силясь выразить смутные чувства, волновавшие ее, но никак не оформлявшиеся в слова.
Молитвенник Эрделя, молитвенник в красном бархатном переплете, с золотом и жемчугом, с вырезанной и вшитой заупокойной мессой, был копией того, другого, который ждал реставрации в ее
