Делон ждал в коридоре, готовый к выходу. Он расфрантился – голубой костюм, белая рубашка с открытым воротом, остроносые итальянские туфли. Колец на пальцах было еще больше, чем в тот день, когда Марина увидела его впервые. Черные волосы он зализал назад, они блестели от геля. В довершение всего при каждом движении он распространял вокруг себя облако цитрусовых ароматов.
– Пойдем! – Он взял ее под локоть, отпер дверь, и они вместе вышли из квартиры.
Машина стояла у подъезда. Делон, не давая времени оглядеться по сторонам, открыл дверцу и велел ей садиться и вести себя тихо. Она уселась в кресло рядом с водительским. Он обошел машину и сел рядом. Когда включил зажигание, Марина от всей души пожелала себе никогда больше не возвращаться в этот двор.
Он проехал несколько улиц, затормозил возле фотоателье. Повернулся к ней:
– Если спросят – твоя фамилия Григорьева. А вообще-то рта не раскрывай. Ясно?
Она кивнула. Они вышли из машины, он провел ее в помещение ателье, все время поддерживая под локоть, как-будто она была не в состоянии ходить без опоры. Перед ней вспыхнул яркий свет.
– Готово. Завтра после обеда.
Делон спрятал в карман квитанцию на имя Григорьевой, и они вернулись в машину. Он повеселел и включил магнитолу. В уши ударил рэп. Она не решилась возразить, а самому Делону было, видно, все равно, что слушать. Он вел машину, лавируя во все уплотняющемся потоке транспорта. Марина замечала, что они двигаются к центру. Мимо промелькнуло метро «Новослободская», кинотеатр «Россия»… Теперь они ехали по Тверской, в сторону Кремля. По сторонам то и дело мелькали милицейские посты, но Марине казалось, что они патрулируют какую-то другую планету. Делон свернул в переулки и через полчаса выбрался на Солянку. Обогнул белую церковь с черными куполами, свернул еще пару раз и остановился в тихом переулке, рядом с большим старинным домом с колоннами.
Они вошли в просторный гулкий подъезд, выкрашенный кремовой краской, поднялись на лифте на четвертый этаж. Там Делон остановился перед высокой, обитой светлой кожей дверью и позвонил. С порога заулыбался Вадим.
– Рад вас видеть! – Его улыбка адресовалась Марине. С Делоном он обменялся быстрым взглядом, но не настолько быстрым, чтобы Марина его не заметила. – Уж вы меня простите, я живу один, скромно, по- холостяцки…
Скромная холостяцкая квартира показалась Марине уютной и обставленной с обдуманной, не кричащей роскошью.
Может быть, на чей-то взгляд она бы и не показалась роскошной – если не знать, сколько может стоить пейзаж на стене, чуть ли не кисти Буше, или огромные часы в стиле ампир, стоявшие в углу гостиной. Эти часы, с бронзовыми колоннами и дерущимися амурчиками наверху, привлекли внимание Марины. Она огляделась. Мебель старинная, но в хорошем состоянии, после реставрации. Ноги тонули в пушистом ковре кофейного цвета. Вся стена над длинным диваном с изогнутой спинкой увешана ландшафтами в позолоченных рамах. На столе лампа в шелковом абажуре – дневной свет сюда не проникал – оба окна скрыты за кремовыми портьерами.
Часы пробили половину третьего. Звук был чистый и глубокий.
– Вам нравится? – спросил горделиво Вадим. – Антиквариат – моя страсть! Особенно живопись и часы… А, да, вы, наверное, видели у наших друзей часы на кухне? Фарфоровые? Мой подарок.
– С пастушком и пастушкой? Помню.
– На кухне им, правда, не место. Я не советовал, да… Уж подарил – пропало!
Вадим засмеялся. Делон со скучающим видом уставился на часы, словно не понимая, как можно долго о них толковать. Вадим опомнился.
– Извините, Марина, мы вас на минутку оставим. Наши скучные мужские дела… Вы посмотрите пейзажи! Вон тот – Бенуа!
Делон исчез с Вадимом в соседней комнате. Дверь они плотно прикрыли. Марина успела заметить там высокие книжные шкафы с рядами вызолоченных корешков. Видимо, это была библиотека. Она прошлась по гостиной, дотрагиваясь пальцами до всех предметов, попадавшихся ей на пути. Нигде ни пылинки, все сияет. «Если нет жены, то горничная точно есть», – подумала она. И тут же замерла на месте, не веря своим ушам. Из библиотеки до нее донеслись звуки музыки. Симфонический оркестр исполнял Моцарта. Она прижала ладони к ушам, потом отняла их. Нет сомнений! Уж эту-то арию из «Женитьбы Фигаро» она слышала по радио тысячу раз! «Так, значит, это… любовник Светы!» Она помертвела. Значит, она снова попала на место, которое когда-то занимала ее сестра! И этот любовник – а в том, что он станет ее любовником, она не сомневалась – достался ей по наследству! Она опустилась в кресло. «А я-то, дура, собиралась просить ее о помощи! – мелькнуло у нее в голове. – Где же она? Что-то неожиданное… Делон говорил, что от нее не ожидал. Спрашивал, не повредилась ли она в уме… Говорил, что она что-то написала. Вадим купил меня, чтобы я заняла место Светы! Давно хотел променять ее на кого-нибудь другого… Что она сделала? Что она сделала с собой из-за меня?»
Она сжала виски руками. В эту минуту она ненавидела Моцарта, Делона, Вадима, весь мир, включая саму себя. «Я ее подсидела… Но разве можно было предположить! Если бы ей удалось тогда вытащить меня из квартиры, я не заняла бы ее место… Она сама не знала, как нужно было меня спасти! Господи, только не самоубийство! Вчера, во время визита к нам, Вадим был совершенно спокоен. Ясно, ничего ей еще не сказал, не хотел рисковать – вдруг я не подойду… Сегодня утром, она сделала это сегодня утром! А спустя несколько часов я оказалась здесь! Вадим пригласил меня на ее роль, сомнений нет… Значит, не опасается ее возвращения. Значит, она скорее всего мертва… Неужели у него хватило хладнокровия принять меня через несколько часов после ее смерти? Тогда это чудовище!»
Она кусала губы, прислушиваясь к звукам музыки.
«Сейчас он расплачивается с Делоном. Да уж, безотходное производство – Делон умудрился продать своего свидетеля… Свою жертву… Уверен, что я не выберусь отсюда… – Она попыталась собраться с мыслями. – Если обнаружится, что я знала Свету, если найдут ее телефон в моей записной книжке… Тогда точно не выберусь! А если не найдут… Если я буду делать вид, что ничего не подозреваю, ни на кого зла не держу… Не понимаю, куда я попала, в чем принимаю участие…»
Музыка смолкла. Мужчины вернулись в гостиную. Делон сиял. Вадим улыбался ей. Она поднялась, и, видимо, на ее лице было написано что-то, что встревожило Вадима.
– Что такое, Мариночка? – забеспокоился он.
– Душно, – солгала она.
– Присядьте! – Вадим заботливо усадил ее. – Я сделаю вам кофе… Наш друг уходит, попрощайтесь с ним…
Ей вдруг захотелось вцепиться в Делона, не отпускать его. «Этот, по крайней мере, прост…» – снова припомнились ей слова Тамары…
– Я пошел, – сказал Делон, мельком глянув на нее. – Может, еще увидимся…
Вадим вернулся, проводив гостя.
– Вам получше? – обратился он к ней. – Бокал вина?
Она кивнула.
– Рислинг? Мускат? Может быть, бордо?
– Как хотите! – Его преувеличенная любезность утомляла Марину.
Вадим открыл буфет и достал узкую бутылку.
– Тогда бордо… Оно легкое и бархатистое. Напоминает чем-то вас.
– Ну, вы очень уж любезны.
– Разве с вами можно быть слишком любезным? – оскалился Вадим.
«Еще полчаса, и у меня начнется истерика! – подумала Марина. – Как он меня раздражает!»
– А я всегда думала, что бордо – бордовое… – заметила она, беря в руки бокал с белым вином.
– О нет! – поправил ее Вадим. – Бордо – это только название… А цвет, вкус, запах – все зависит от местности, где выращивают виноград, от сорта… Белых бордоских вин больше, чем красных…
– Вы и винами интересуетесь? – удивилась Марина.
– Я интересуюсь всем, что прекрасно. Только жаль, что прекрасного вокруг становится все меньше… И в большинстве случаев все это было создано в отдаленные времена… Вина, музыка, живопись… Ах, особенно музыка!
