гречневой каши?! А?
– Гречневой, может, и захочется. А манную он ненавидит.
– Так и крупы манной в доме, наверное, нет?
– Раз в год может захотеть… А вообще ее Светка любила. Сейчас посмотрю, не выкинул ли он крупу…
Горничная сбегала на кухню и вернулась с большой жестяной банкой, расписанной красными цветами.
– Есть! Не выкинул.
Марина закопала связку ключей в манную крупу.
– Ну, будем надеяться, что он не изменит своим привычкам, – вздохнула она. – Хотя я предпочла бы сейф… Хотя ключи от сейфа тоже, конечно, пришлось бы спрятать… Да, похоже, без манной каши нам не обойтись.
– Я поставлю ее в шкафчик, на верхнюю полку. – Горничная прижала к груди банку. – Вы достанете?
– У меня такие каблуки, что я луну с неба достану, если захочу, – вздохнула Марина. – Надеюсь, я смогу достаточно быстро выбежать из квартиры, когда придет время… Впрочем, я даже в кандалах убегу.
Пока горничная прятала банку, Марина перечла некоторые места из письма Светы. Потом зажгла зажигалку и подпалила край бумаги. Письмо запылало, и она положила его в пепельницу. Через минуту от него не осталось ничего, кроме черного комочка. Его она раздавила зажигалкой в прах и открыла форточку.
Горничная вернулась.
– Он скоро придет, – сказала Марина. – Света в письме просила меня сообщить, что мне надо будет от этих людей. Мне нужны документы… Боже мой, уже третьи документы за месяц! Сначала мои настоящие, потом вот эти, несчастные… Как меня теперь будут звать? – Она вздохнула. – Впрочем, пусть хоть Дунькой зовут… Значит, документы. Деньги. Поскольку теперь я сирота и ни квартиры, ни наследства у меня нет, мне нужен будет угол, где жить. Не дворец, конечно… Ну… Скажем, я хочу восстановить прежние условия своей жизни… Двухкомнатная квартира, только не в центре. Сколько это может стоить?
– Тысяч сорок – сорок пять… – мрачно сказала горничная.
– Ой… Что-то, боюсь я, не оценят они меня так дорого. Впрочем, Света пишет, чтобы я не стеснялась. Значит, сорок пять тысяч… Если я попрошу еще тысяч пять на первое время, это будет наглость?
– Кто их знает. Обещают золотые горы.
– Обещают-то горы, – пробормотала Марина. – Впрочем, Света пишет, что у нее есть против них заручка – ключи… Пока они не выполнят всех наших условий, им никто не откроет дверь. Она не боится ставить ультиматумы?
– Она сейчас вообще ничего не боится, – вздохнула горничная. – Ни Бога, ни черта…
– Ладно, – решилась Марина. – Пятьдесят тысяч и документы. Вот мои условия. А вы что решили? Она пишет, что вас тоже включила в наградной список.
– Это вы про деньги? – Горничная задумалась. – Конечно, мне тоже хотелось бы что-то получить. Службу здесь я потеряю, это ясно… Ох, затаскают меня по судам. Ведь когда его убьют, дело начнется. А я тут служила, не отвертишься. Найдут. Да и самой придется явиться. А то подумают, что я в сговоре была.
– Вы не забывайте, что все это случится вечером, – напомнила Марина. – А вы придете утром. Вот тогда и вызовите милицию. Впрочем, это еще можно обсудить.
– Уж я подумаю, – пообещала горничная. – А денег просить боязно. Убийцы все же. С такими связываться…
– А не связываться еще хуже, – заметила Марина.
В парадной двери послышалось звяканье ключей. Вернулся Вадим. Горничная как ошпаренная выскочила в кухню. Марина бросилась на постель и схватила в руки иллюстрированный журнал, в последний момент поймав себя на том, что держит его вверх ногами. Вадим заглянул к ней.
– Как ты? – спросил он, окидывая взглядом комнату.
– Нормально. – Она повернулась к нему и постаралась не выдать обуревавших ее чувств. – Какие-то новости?
– Хорошие, – кивнул Вадим.
Прошел в кухню, и она через приоткрытую дверь услышала, что он извиняется перед горничной, что так долго задержал. Та отвечала по привычке сурово:
– Да уж. Сегодня все не так. Вот и в магазинах я задержалась. Очереди набежали откуда-то. А мои дома голодные сидят…
– Вы уж извините, – выпроваживал ее Вадим. – До завтра. Счастливо…
Он запер дверь и вернулся к Марине.
– Какая все-таки неприятная женщина, – решилась она сказать, встретив взгляд Вадима. – Нагрубила мне.
– Да? – рассеянно спросил Вадим. – И что же она тебе сказала? Она действительно любезностью не отличается… Но зато исключительно честна… Может, это как-то связано? – Он наконец обрел свою обычную улыбку.
– Не знаю, связано или нет. – Марина тоже улыбнулась ему. – Она выговорила мне, что я неправильно обращаюсь с кофеваркой. Я, дескать, могу ее сломать. Нет, каково? Я ведь варила вам кофе в тот вечер и ничего, кажется, не сломала. А… У нас еще будут гости? – закинула она удочку.
– Гости?.. Да. Да. Будут, конечно. – Вадим, казалось, не мог избавиться от каких-то мыслей.
– Что с тобой? – решилась она наконец спросить. – Ты будто не в себе. А новости, ты сказал, вроде хорошие.
– Только для тебя. – Вадим вздохнул и достал из кармана маленький газетный сверток. – Вот, погляди- ка…
Она поднялась с постели.
– Что это? – Она удивленно рассматривала черный пепел, кучкой лежавший на развернутой газете. – Это и есть хорошие новости?
– Представь себе, – огорченно сказал Вадим. – Этот придурок… Ох, я уже называю его, как мать…
– Делон? – тут же поняла Марина.
– Он, по указанию своей мамаши, оказывается, сохранял у себя твои документы, записную книжку и прочее… Мне-то они сказали, что все это уничтожили.
Марина затаила дыхание.
– А зачем сохраняли? – спросила она, переводя взгляд с кучки на лицо Вадима.
– Хотели, представь, меня шантажировать, – усмехнулся Вадим. – Как после этого верить кому-то?
– Ну так что?
– Да то, что я сделал выволочку этому щенку. Он пообещал достать твои документы, которые спрятала мамаша. Сегодня позвонил, сказал, чтобы я приезжал в какое-то задрипанное кафе рядом с его домом… Нет, он просто сошел с ума! Ведь он находится в розыске, как и ты, к слову… А с его внешностью ему надо сидеть в темном чулане, закутавшись в паранджу!
– Ну и…
– Ну и приехал я в это кафе… – Вадим был крайне раздражен. – Я не поехал бы, если бы дело не касалось тебя. Не хотел, чтобы эти документы были у них. Он сам – еще ничего, но мамаша его… А он вместо документов предъявил мне вот это! – Вадим указал на газету. – Сжег, видите ли, еще дома! Притащил пепел! Идиот, Боже, какой он все-таки идиот! Решил меня порадовать! Уж принес бы документы, а то пепел притащил: играет в крутого парня… Кино насмотрелся. Не мог по телефону сказать, что сжег?! Нет, ему надо еще и пепел мне подарить, в присутствии свидетелей!
Вадим скомкал газету, перепачкав руки. Марина с радостью смотрела на него. «Все, записной книжке конец! – подумала она. – Из-за любви Делона к красивым жестам она уже никогда не попадется ему на глаза! А ведь он просмотрел бы ее! Ты спасена! Сама глупость за тебя, а это значит, что ты выпутаешься из всего этого! Уж надежней глупости ничего на свете нет!»
– Не расстраивайся! – утешила она Вадима. – Может, на вас не обратили внимания!
