— Что ты так смотришь?
— Взрослые играют, — ответил Гайдар. — Скажем, вздумал человек заняться другой работой или скучно ему стало и решил он поразвлечься немного, вот тогда говорит: «Давай поиграем». А дети? Разве они действуют ради развлечения? Нет! Ребенок серьезно работает, трудится, да так, как он воспринимает и понимает жизнь. Называется это игра, а я писал серьезно.
Гайдар помолчал, а потом заговорил снова:
— Ты думаешь, от скуки Тимур действовал? Вот говорят мальчугану и его товарищам: «Ой какие вы хорошие ребята! Пожалуйста, натаскайте дров, воды принесите, помогите по хозяйству!»
Дети наши умнее такой морали.
«Военная хитрость» удалась. Пионеры с восторгом приняли нового гайдаровского героя. Но книга вызвала большой спор среди взрослых — писателей, педагогов, литературных критиков. Одни говорили, что Тимур «нетипичен», что он «выдуман», другие заносчиво спрашивали Гайдара, «для чего» и «для кого», собственно говоря, написана повесть, договариваясь даже до того, что Тимур и его таинственная команда — «вредное явление».
Но пока шли споры и дискуссии, по всей стране стихийно создавались тимуровские команды. Герой новой повести Тимур Гараев как магнит притягивал детские сердца. Выдуманный Тимур, как будто назло всем его критикам, сошел со страниц книги и смело шагнул в жизнь.
Это была блестящая победа Гайдара, и сравнивать ее можно с крупным выигранным сражением.
А вторая мировая война уже гремела на земле.
Фашистская чума наступала на мир. Не было больше Норвегии, Голландии, Дании, Люксембурга, Бельгии. Разбита Франция.
В январе 1941 года Гайдар уехал лечиться в санаторий «Сокольники» под Москвой. Болезнь вспыхнула вновь.
В санатории Гайдар сначала скучал, потом привык. В огромном парке санатория он выстроил настоящую снежную крепость — точь-в-точь как у него в киносценарии, который он в это время писал. Сценарий он назвал «Комендант снежной крепости» — киноповесть о новых делах славного Тимура и его команды. Правда, одному строить крепость не очень-то весело.
Но тут в санаторий приехала лечиться московская школьница. Звали ее Зоей. Она долго разглядывала, как Гайдар возился около своей снежной крепости: отойдет, посмотрит, полюбуется и снова лепит.
Зоя стояла и вспоминала: где-то она уже видела этого высокого широкоплечего человека, на кого-то он очень похож! Ну конечно же, в книжке!
И тогда, осмелев, она подошла ближе и громко сказала:
— Я вас знаю! Вы — писатель Гайдар! Я все ваши книги знаю…
Гайдар посмотрел на школьницу и улыбнулся:
— Ну что ж! Я тоже вас знаю. И все ваши книги знаю: алгебру Киселева, физику Соколова и тригонометрию Рыбкина, — Гайдар протянул руку. — Будем знакомы. Гайдар. Аркадий Петрович.
— Будем знакомы, — подражая Гайдару, сказала школьница — Космодемьянская Зоя.
От Зои Гайдар узнал невеселую историю о том, как она попала в санаторий. Еще осенью она мыла полы и вдруг потеряла сознание, потом ее увезли в Боткинскую больницу: врачи признали менингит. Они долго лечили Зою, и здоровье стало поправляться. Вскоре ей разрешили читать, и мама принесла в больницу «Судьбу барабанщика» и «Голубую чашку» — книги ее любимого писателя.
— «Голубая чашка», — продолжала Зоя. — Какая это чудесная, светлая повесть! Знаете, Аркадий Петрович, ничего там, кажется, не происходит, ничего не случается, а вот оторваться нельзя!
— Так уж и нельзя? — удивился Гайдар.
— Честное комсомольское, нельзя!
Они подружились — Зоя и Гайдар. Вместе играли в снежки, лепили больших снежных баб. А еще катались на коньках, ходили на лыжах и громко распевали любимые песни.
Гайдар, закинув голову, смотрел в синее бездонное январское небо и выводил чистым голосом:
А Зоя подхватывала за Гайдаром песню, и ее голосок звенел как песня жаворонка:
А потом они вместе в два голоса пели и радовались, что у них так хорошо получается:
По воскресеньям к Зое приезжала мама — Любовь Тимофеевна. В первый же приезд Зоя познакомила ее с Аркадием Петровичем.
— Очень давно, — сказала Любовь Тимофеевна, крепко пожав руку Гайдара, — когда мы с детьми читали ваши первые книги, Зоя спрашивала, какой вы, где живете и нельзя ли вас увидеть…
— Я самый что ни на есть обыкновенный, — ответил Гайдар, — живу теперь в Москве, отдыхаю в Сокольниках, и видеть меня можно весь день напролет.
Да, Зоя видела Гайдара весь день напролет. Он читал ей свои стихи. Зоя декламировала стихи своих любимых поэтов и очень любила петь. Особенно ей нравилась бетховенская «Песенка Клерхен».
И вот сейчас Гайдар внимательно слушал Зою, которая увлеченно пела:
Голос девушки звенел, и столько в нем было чистоты, силы, что Гайдару стало вдруг так легко, так светло и радостно на душе, словно тяжелая болезнь навсегда ушла от него и он снова был семнадцатилетним веселым мальчуганом, ровесником вот этой милой девчушки.
А Зоя продолжала петь:
Здоровье Зои улучшалось, и она с нетерпением ждала того дня, когда сможет пойти в школу: ей так не хотелось из-за болезни оставаться на второй год, а то еще, чего доброго, брат Шура, он моложе ее, окончит среднюю школу раньше…
Зоя поделилась этими мыслями с Гайдаром, и он успокоил ее: конечно, она догонит своих товарищей!
