стороне противника. Малышка согнулся скобочкой, почти стал тючком, но... тоже одумался и, собрав все силы, стал упираться и тянуть к себе. На стороне большого муравья — сила, на стороне малого — ловкость и бездна упорства.
Долго муравьи пытались совладеть друг с другом, времени у них непочатый край, а силы и терпения хоть отбавляй. Наконец малый муравей отступился, выпустил челюсти большого, почистился и отправился искать другую ношу, послушную, сговорчивую, не занятую. А с этим лучше не связываться, вон какой упрямый!
Видимо, в своей неудаче виновен сам носильщик. Мало у него опыта. Другие, прежде чем хватать за челюсти, приглядываются, принюхиваются, узнают — кто перед ним и стоит ли отвлекать на другие дела.
У бегунка заметная внешность: весь черный с легким металлическим отблеском, стройный, с длинными усиками и ногами, очень подвижный, быстрый, неутомимый. Он типичный житель пустыни и обожает слабо заросшую или даже совсем голую землю, по которой можно быстро носиться во все стороны, разыскивая еду.
Как-то ранней весной, путешествуя по реке Или на лодке, увидал черный тугай. Здесь недавно прошел пожар, и от деревьев остались одни стволы-скелеты. Пахло гарью. Все живое отсюда навсегда исчезло. Птицы облетали это изуродованное огнем место, звери обегали стороной. И только маленькая травка тянула к солнцу свои такие ярко-зеленые на черном фоне гари росточки. В этом тугае муравьи- бегунки бродили среди пепла, обгоревших палочек в тщетных поисках добычи. Удивительнее всего то, что муравьи не бегали как всегда, а ползали размеренным шагом. Что с ним случилось?
Задумался и, кажется, догадался, наверное, когда-то очень давно река в этом месте нанесла песчаную косу и отошла в сторону. На косе поселились жители пустыни, устроили свои муравейники и бегунки. А потом на косу стал наступать тугай. Колючий лох, туранга, перевитые густым ломоносом, завладели косой и бегунок оказался в глухом лесу. Он был слишком привязан к своему гнезду, чтобы переселиться в другое место, изменил поведение и приспособился жить среди травинок, палочек, стволов деревьев и всякого лесного хлама. Только метаться так быстро, как в пустыне, здесь уже было невозможно, и муравьи бегунки стали обычными муравьями-ползунками, изменили свое исконное поведение, приспособились.
Теперь на месте сгоревшего тугая снова будет пустыня и пройдет много времени, прежде чем муравьи научатся молниеносным перебежкам и коротким остановкам — давнему искусству своих предков, жителей пустыни.
У края люцернового поля, в небольшом понижении, во время поливов всегда скапливалась вода. На увлажненной земле рядом с выжженными солнечным зноем холмами, разросся высокий бурьян и трава дремучими зарослями. Летом в этих зарослях шныряло множество черных степных сверчков, а вечерами отсюда неслись громкие песни музыкантов. Сейчас в начале осени увидел в этом месте черную дорожную осу-помпиллу. Она тащила за усики совсем еще маленького черного сверчка. С грузом оса пятилась, ловко виляя между травинками сухими палочками и камешками. Сверчок казался совсем мертвым. Оса недолго волокла свою добычу, так как на ее пути очутилась, видимо приготовленная заранее, аккуратно выглаженная норка. Сверчок был оставлен на минуту, и хозяйка норы отправилась проведать, в порядке ли жилище для ее будущей детки. Затем она выскочила, схватила его и исчезла вместе с ним в подземелье. Теперь там, в темноте норы, она, наверное, уже откладывает яичко, после чего засыплет норку землей. На этом вся история охоты закончится.
Следовало бы раскопать норку, посмотреть, как устроили свое потомство оса, заодно поймать самого охотника. Но в это время меня настойчиво позвали и я, наспех заметив норку кусочком ваты, прервал наблюдение. Возвратиться к норке удалось только часа через два. Осу я уже не надеялся найти и шел с лопаткой, чтобы раскопать ее норку.
Вот и комочек белой ватки на сухом татарнике, и рядом кустик пахучей полынки. Норка еще не закрыта и зияет черным входом, а вокруг нее в величайшей спешке бегает и суетится черная оса. Нашла маленький камешек, схватила его и юркнула с ним в норку. Тотчас же показалась обратно, нашла короткую палочку и тоже туда утащила. Камешек поменьше не стала тащить по земле, на крыльях быстрее. И так целый час.
Мне захотелось помочь неуемной труженице, и я воткнул в отверстие норки маленький камешек. Заботливая мать сразу замешкалась, заметалась в поисках исчезнувшей норки, пощупала вокруг землю ногами, схватила челюстями затолкнутый мною камешек, попробовала его вытащить, вновь забегала, закрутилась, заметалась вокруг.
В это время произошло удивительное! К обеспокоенной осе случайно подбежал муравей черный бегунок, остановился, замер на секунду, приподнял высоко переднюю часть туловища. Потом... сам стал метаться также как и оса из стороны в сторону, поспешно и безудержно и на том же самом месте. Иногда оса и муравей сталкивались, но как будто не замечали друг друга.
Изнурительная беготня продолжалась около пяти минут. Но вот муравей явно утомился, стал медленнее бегать, потом остановился, долго шевелил усиками и, отдохнув, помчался по своим делам, оса же продолжала метаться. У нее не было никаких признаков усталости.
Как объяснить странное поведение бегунка? Муравьи очень легко подражают окружающим, и в муравейнике часто какое-нибудь ответственное действие одного из них быстро перенимается остальными. Неужели тревожное поведение осы могло передаться муравью. Но это так необычно!
Наверное, дело в следующем. Осы, подтаскивая свою добычу к норке, почти всегда ее оставляют, проведывая приготовленное убежище, и теряют ненадолго свою парализованную добычу. Опытный муравей мог расценить тревожное поведение осы как признак поиски добычи и бросился разыскивать ее сам, конечно, для себя. Вблизи колонии таких ос муравьи бегунки иногда целиком переключаются на подобную охоту. Другого объяснения вряд ли можно найти.
Сижу на скамейке в городском парке в самом людном месте. Мимо беспрерывно движется людской поток, множество ног шаркают обувью по асфальту. И по нему, как ни в чем ни бывало, в обе стороны ползет многочисленная процессия муравьев. Будто им нипочем многолюдье, все целы, невредимы, ни один не раздавлен под ногами пешеходов. Приглядываюсь: Все объясняется просто и обыденно. Оказывается, поперек асфальта идет отчетливая трещина, по ней в углублении и шествуют муравьи, нашли безопасную дорогу.
И все же удивительно, как они догадались о безопасном пути и приобрели в этом деле опыт!
Молодые сосенки плотно обступили муравейник рыжего лесного муравья и заслонили от него солнце. Муравьи стали натаскивать хвоинки на жилище, и в борьбе с тенью вырос высокий и очень крутой конус муравейника, настоящее высотное здание!
По склону этого муравейника один труженик тащит кусочек белой смолы. Ему очень тяжело карабкаться, он пружинит свое тело и напрягает силы. Кусочек смолы выпадает из челюстей и скатывается вниз. Помахав усиками, муравей-неудачник отправляется бродить по муравейнику и вскоре забывает о своей ноше. Кусочек смолы — драгоценная находка. Ее схватил другой муравей, уцепился, не желает с нею расставаться. Как он, такой маленький с тяжелым грузом заберется на верхушку муравейника, где складывается смола, Муравей-упрямец не пополз прямо кверху, а выбрал путь пологий, постепенно забираясь выше, сперва один раз прошел вокруг конуса муравейника, потом второй и на третьем витке очутился на вершине. Вот какой умница! Не зря у альпинистов существует поговорка: «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет».
Может быть, и другие умеют так делать на этом муравейнике с крутыми склонами. Хорошо бы проверить. Но все, кто тащит палочку, добычу или смолу, направляются прямо кверху, преодолевая крутой подъем, хотя это и стоит большого труда. Видимо, настоящие изобретатели редки, а их опыт не просто
