У большого серого гранитного валуна необычное оживление кроваво-красных муравьев Формика сангвинеа. Что-то у них происходит, но что трудно пенять. Или, быть может, я опоздал. Что было, то уже закончилось, и вот теперь муравьи постепенно успокаиваются. Но вблизи от их жилища, на светло-зеленой низкой, плоской, прижавшейся к земле розетке татарника, в самой ее средине копошатся чем-то напряженно занятые муравьи. Часть татарника покрыта обильным пушком и по краям усажены очень острыми коротенькими иголочками. Особенно обилен пушок в средних листьях. Через лупу видно, что муравьи обдирают пушок, обнажая иголку, и вылизывают ее, отчего она поблескивает, будто покрытая лаком. Видимо, что-то вкусное находится в основании иголочек, раз так трудятся над ними муравьи. И не одних кроваво-красных муравьев привлек татарник. Сюда наведываются и муравьи-тетрамориумы. Но их судьба неважна. Кроваво-красные муравьи свирепые забияки, не терпят присутствия посторонних на своих плантациях, ловят и убивают разведчиков-чужаков. Всюду на светлом пушке валяются трупы погибших.
Зачем татарнику вкусные приманки для муравьев? Видимо, у этого растения есть враги, которые не прочь полакомиться молодыми центральными росточками. Если их повредить, растение погибнет. А для того, чтобы обезопасить себя от возможных врагов, оно и выделяет сладкие вещества.
Лакомство, выделяемое татарником, видимо, по объему небольшое. Брюшко муравьев, облизывающих колючки, заметно не увеличивается в размерах.
На татарнике нет более никаких насекомых. Только одни крошечные пестрые колемболы бродят по нему, не опасаясь его защитников. Слишком они малы, чтобы на них обращать внимание, да и, судя по всему, им нет никакого дела до того, какое угощение приготовило растение для муравьев.
С одной стороны пыльной дороги высятся крутые холмы, уходящие к высоким горам с заснеженными вершинами. С другой — бежит горный ручей. Холмы пожелтели, выгорели от жгучих лучей южного солнца.
Через пыльную дорогу между холмами и ручьем спешат в обоих направлениях муравьи — черные бегунки. У тех, кто ползет в сторону холмов, брюшко заметно толще. Неужели здесь где-то есть тли и муравьи их доят!
Принимаюсь следить за одним бегунком. Он держит прямой путь к ручью и никуда не сворачивает, нигде не задерживается. Добравшись до влажной почвы бегунок припадает к ней, замирает, сосет влагу. Какой забавный! Стоило ему сделать одну — две перебежки к чистой воде, и пей сколько хочешь. Но, видимо, муравью нужна не чистая горная вода с ледников, а из мокрой земли, в которой есть минеральные соли. Вот и оса-полист тоже села на мокрую землю стой же целью.
У бегунка дела идут успешно. Он заметно потолстел, но не сильно, с большим грузам не помчишься быстро. Бегунок всегда должен быть стремительным в движениях, не в его обычае медленно ползать.
Теперь понятно, почему через дорогу ползут бегунки. Они — водоносы.
Но как без влаги обходятся бегунки, живущие в сухих пустынях? Видимо, там они добывают влагу из тела добычи — различных насекомых, быть может, еще и высасывает соки разных растений. А тут, зачем себе отказывать в воде, если она рядом, тем более, что давно не было дождей и все высохло. Вот если бы сюда переселить бегунков из безводной пустыни, наверное, переселенцы долгое время жили бы, как у себя на родине, прежде чем научились ходить по воду.
Давно не было дождей, высохла земля, и запылили дороги. В бору сильно пахло хвоей, под ногами похрустывал беловатый мох.
Полянку с муравейником рыжего лесного муравья обильно освещает солнце, муравьи так оживлены, что в глазах рябит от хаоса лихорадочных движений массы тел. Вот муравей усиленно крутится на одном месте, взмахивает ногами, падает на бок, кувыркается. Может быть, подает какой-то сигнал? Надо посмотреть, что будет дальше. Но лишь на секунду я отвел бинокль в сторону, и сигналящий муравей безнадежно потерялся среди копошащейся толпы.
Припекает солнце, смолистый запах становится сильнее. Хочется пить. Случайно из фляги проливаю немного воды на землю. У мокрого ее пятна мгновенно собирается кучка муравьев. По-видимому, им очень хочется пить, семья давно страдает от жажды, а добывать влагу из растений не умеет. Для этого тоже нужен опыт. Тогда из кусочка плотной рисовальной бумаги делаю маленькое корытце, вкапываю его вровень краями с землей рядом с муравейником и наполняю водой. Поилка готова. Пожалуйста, пейте, сколько угодно!
Что произошло у водопоя! Целые толпы скопились вокруг корытца, установились рядами, опустили книзу головы, принялись поглощать воду. С каждой минутой муравьев все больше и больше. Скоро стало не хватать места. Нетерпеливые полезли друг на друга. Ну как в такой тесноте удержаться и не упасть в корытце.
Оказавшись в воде, пловцы не теряются и, широко расставив в стороны ноги, продолжают пить. Чтобы насытиться ею надо немного времени. Брюшко быстро увеличивается, на нем появляются три светлых пояска. Кажется, пора выбираться наружу. Но, выскочив из корытца, многие возвращаются обратно, как будто убедившись, что не так уж трудно тащить отяжелевшее тело, и можно еще нагрузиться заманчивой влагой. Брюшко раздувается сильнее, становится совсем прозрачным. Теперь можно ползти к дому. Там есть кого попотчевать: самки-родительницы, детки-личинки и множество различных домоседов, которым не полагается показываться наружу.
По пути муравьи-водоносы передают встречным какие-то неуловимые сигналы, и к водопою мчатся жаждущие. Проходит полчаса. Корытце опустошено. Черный клубок муравьев угнездился на дне. Придется еще налить воды.
Вскоре муравьи с раздувшимися брюшками оказываются в самом оживленном месте — на вершине муравьиной кучи. Они бродят с места на место, но никого не поят.
Проходит еще час. Несколько раз я наполняю корытце водой. Толпы желающих пить не убывают. Но некоторым муравьям не нравится это паломничество. Один схватил за ногу своего товарища и поволок из корытца, дотащил до вершины конуса и бросил. Другой, покрупнее — действует быстрее и одного, второго, третьего вытаскивает из корытца за ноги и отбрасывает в стороны. Не хотят муравьи отрываться от водопоя, сопротивляются. Но что поделаешь, когда так повелительно приказывают.
Кто же они, противники водопоя? Этот с поджарым брюшком, наверное, не пил воды или, быть может, только чуть-чуть попробовал. Но у большого, самого решительного, брюшко раздуто, просвечивает на солнце. Сам напился до отказа, а другим не дает!
Возможно, воды больше не надо семье: нескольких десятков напившихся вполне достаточны, чтобы всем утолить жажду. Но пример заразителен. Подражая друг другу, муравьи пьют воду. Водой загружено до отказа уже иного рабочих. Куда они теперь годны с такими раздутыми брюшками!
Растения, любящие муравьев
Муравейник рыжего лесного муравья был большой, высокий и, видимо, такой же старый, как и ель, возле которой он находился. Оба они, и ель, и муравейник с каждым годом росли и увеличивались. Но ель обогнала муравейник и стала бросать на него слишком много тени. В погоне за солнечными лучами муравьи все выше и выше вели постройку. Иногда одна из ветвей дерева начинала опускаться на муравейник и закрывала от него солнце. Тогда муравьи надстраивали свое жилище до самой ветки, а потом и конец ветки обкладывался со всех сторон строительным материалом. Замурованная ветка желтела и засыхала. Не одна ветка старой ели была погребена ее соседом, старым муравейником.
По склону муравейника тянется цепочка муравьев, груженная какой-то добычей. Очень похоже, будто лесные труженики в полном согласии переносят взрослых личинок. Обычно личинок и куколок переносят
