ставили под сомнение главенствующую роль священников, что подрывало основы трехчленного общества «oratores — bellatores — laboratories» (служители церкви — воины — работники). К тому же, даже несмотря на то, что в некоторых бедных приходах духовенство легко могло скатиться до уровня нищеты, никогда более у Церкви не было столь богатых доходов. Принять доктрину катаров, утверждавших, что священники ни на что не годятся, значило добровольно отказаться от обильных запасов, поставляемых проведением культов и налогами. Страх перед подобными катарскими идеями, охвативший окситанское ортодоксальное духовенство в начале XIII века, заставил их принять позицию сеньоров Северной Франции: бороться и отдавать свою жизнь во имя истребления дьявольской доктрины — вернее сказать, во имя истребления тех, кто ее проповедует и поддерживает. Под удар Церкви попали как еретики, так и окситанские сеньоры, дерзнувшие поддерживать «этих безбожников». Так начался очередной крестовый поход, послуживший прекрасным прикрытием для истинных целей папства и капетингской монархии. Так, во имя Бога, который никогда не ошибается (и во имя материальных интересов французского короля и его вассалов), была уничтожена катарская Окситания.
Невозможно обойти молчанием все зверства крестового похода против альбигойцев: поход во славу Господа, противоречивший самой доктрине христианского милосердия, привел к культурному и духовному геноциду страны. Невозможно умолчать о тех чудовищных способах удовлетворения человеческого эгоизма, на которые благословило участников похода папство. Невозможно забыть истребление Безье. Невозможно оправдать садистскую жестокость Симона де Монфора или любого из его подручных. Но равным образом невозможно переделать Историю.
Лишенный отца и законного наследства, молодой Транкавель, воспитанный при дворе графа Фуа под несмолкаемый антифранцузский и антипапский ропот, не мог остаться равнодушным к происходящему. Несмотря на свой юный возраст, он решил отомстить: отныне целью его жизни будет вернуть себе незаконно отнятое наследство, то есть графства Альби, Каркасон и виконтство Разе, столь дорогое его сердцу.
Молодой Транкавель — довольно любопытный персонаж в этой истории: не говоря о его авантюрном характере, скажем лишь, что он напоминает одного из тех, кто «ищет Грааль», это своего рода рыцарь, сражающийся с мельницами. Собственно, поэтому некоторые не колеблясь утверждали, что он был прообразом Персеваля, ставшего королем Грааля в немецкой версии Вольфрама фон Эшенбаха. Но увы, когда Персеваль впервые появился в эпопее о короле Артуре, Транкавель еще не родился: Кретьен де Труа, создатель «сына вдовы» Персеваля, взялся за перо в 1190 году. Однако почему не предположить обратное? Кто знает, быть может, молодой Транкавель, ознакомившись с произведением Кретьена де Труа, дополненным умелыми писателями конца XIII века, решил взять этого героя за образец, то есть отомстить убийце своего отца и стать королем идеального царства…
Но в то время как молодой Транкавель предавался мечтам, его официальный опекун Бертран де Сессак, находившийся в Каркасоне, безуспешно пытался спасти то, что еще можно было спасти: обстановка в Разе, особенно в Але, оставляла желать лучшего. Действительно, после смерти Понса Амьеля, бывшего настоятелем монастыря с 1167 по 1197 год, монахи Нотр-Дам д’Але избрали на его место Бернара де Сен- Ферреоля, который уже являлся настоятелем аббатства Сен-Поликарп. Бертран де Сессак поспешил в Але. Схватив новоиспеченного аббата, он велел эксгумировать тело Амьеля и вернуть его в аббатство, приказав монахам приниматься за новые выборы. Монахи, вставшие на его сторону или попросту испугавшиеся его, не осмелились перечить: они выбрали некоего Бозона, не замедлившего послать архиепископу Нарбона крупную денежную сумму, чтобы тот закрыл глаза на произошедший переворот и даже дал благословение. Скромный дар Бозона возымел действие. Но Бернар де Сен-Ферреоль, лишенный владения, не сдался: он направил жалобу высшему церковному начальству, желая возбудить процесс против незаконных и насильственных действий де Сессака. На самом деле Бертран де Сессак, покровитель «добрых людей», попросту не доверял Бернару де Сен-Ферреолю, считая его «ортодоксом» и рьяным сторонником папства.
Тяжба тянулась долго. Наконец, 21 июля 1222 года на соборе в Пюи-ан-Веле папский легат, кардинал Конрад, признал избрание Бозона недействительным и приказал монахам немедленно покинуть аббатство, которое должно было быть секуляризировано и передано в распоряжение архиепископа Нарбона. Но монахи, не поддержавшие переворот и Бозона, обратились к папе. В ответ на это Григорий IX назначил для рассмотрения ходатайства двух аббатов, и, в конце концов, монахам вернули их аббатство, после чего был спешно избран новый настоятель. Транкавель мог лишь наблюдать за тем, что происходило в аббатстве Але: у него не было возможности даже побывать в своих владениях. Аббатство так и не оправилось от пережитого им кризиса.
Однако Транкавель не бездействовал: решив исполнить то, что задумал (то есть отомстить за отца и вернуть отнятое наследство), он стал душой восстания файдитов, сеньоров, незаконно лишенных владений в силу того, что их признали еретиками. Во время жестокой расправы над катарами (1239–1240 гг.) Транкавель и его вассал Оливье де Терм, в чьих руках еще были Корбьеры, Термене, а также крепости Керибу и Пейрепертюз, совершили ряд походов, более напоминавших партизанские вылазки, чем военные действия. О Транкавеле заговорили как об освободителе страны, перед ним распахивались ворота крепостей и замков, однако виконт не удосужился закрепить столь очевидный успех — и напрасно: это дало возможность его противникам объединиться и действовать сообща. Помимо этого, Транкавель ожидал помощи со стороны Раймона VII Тулузского, бывшего на стороне еретиков, но граф Тулузский находился в то время в довольно затруднительном положении и не решался вмешиваться в ход событий. Однако промедление в делах такого рода смерти подобно: положение молодого Транкавеля резко изменилось. После жестокого контрнаступления французов Оливье де Терм сдался королю Франции и, без сомнения, подкупленный Капетингами, предал Транкавеля. Увы, это поражение, и Транкавель, должно быть, покорился неизбежному: он сдался. Его домены перешли во владение французского монарха, поэтому Транкавель решил остаться в Арагоне. Возможно, в голове беспокойного виконта созревал темный замысел найти в Арагоне поддержку и денежные средства для возобновления борьбы.
Итак, в Разе вошли войска французского короля, усердно отлавливающие всех еретиков на своем пути. Бог знает, сколько их было в этих пустынных горах! Ведь в 1225 году в Разе появился настоящий катарский диоцез, отделенный от диоцеза Тулузы: он был доверен Бенуа де Терму, одному из родственников Оливье. Катары не признавали церковной иерархии в привычном для нас понимании: «дьякон» у катаров был тем же Совершенным, достигшим наивысшего предела и имеющим право давать «consolamentum». Однако ради того, чтобы противостоять репрессиям, катарам пришлось организовать своего рода тайную «антицерковь» с духовной иерархией и главами, возведенными в сан епископов. Так был образован катарский диоцез Разе, а поскольку верующих было много, многим из них удалось избежать арестов и укрыться в труднодоступных местах этого края, где уже обитали тамплиеры, которые, как кажется, заключили союз с катарами.
Как известно, у тамплиеров были общины в районе Ренн-ле-Шато: одни находились в Кампань-сюр- Од и Лавальдье и подчинялись Франции, но другие, более могущественные, обосновались в крепости Безю и зависели от Арагона. Судя по документам, которые, возможно, не заслуживают доверия, но проясняют положение дел. В 1209 году тамплиеры Безю заключили соглашение со знатной семьей д’Аниоров, владевшей практически всем регионом Ренн-ле-Шато. Это соглашение заключалось в фиктивной передаче тамплиерам имущества семьи д'Аниоров (подобная мера объяснялась тем, что земли семейства могли быть конфискованы королевской властью). Иными словами, тамплиеры решили помочь еретикам, вероятнее всего, катарам Разе. Веком ранее они уже проделывали этот маневр: один из документов подтверждает, что в 1142 году храмовники арендовали земли евреев Разе. В крестовом походе против альбигойцев тамплиеры, тем не менее, сыграли двойственную роль: они не принимали участия в этой войне. Собственно, поэтому иногда можно услышать мнение о том, что тамплиеры были светской властью катаров. Почему бы и нет? Во всяком случае, пример Разе это подтверждает.
Обосновавшись в регионе Ренна, в 1156 году тамплиеры избрали магистром ордена некоего Бертрана де Бланшфора. Вопреки тому, что утверждают некоторые исследователи, поленившиеся обратиться к первоисточникам, Бертран де Бланшфор не имел никакого отношения к знатному семейству Бланшфоров из Разе. Великий магистр Ордена храмовников был родом из известной семьи Гюеннов, на этот счет не может быть никакого сомнения. Но сомнение и недоумение вызывает другой факт: в это же самое время тамплиеры Безю вызвали в Разе колонию немецких рабочих-литейщиков для работы в местных рудниках. В
