и все рассказать — его имя нигде не будет упомянуто.
— И вы поверите в то, что расскажет такой человек?
— Я не знаю, это, разумеется, зависит от того,
— Но вы же должны будете написать об этом в газете?
— Я напишу только факты, не упоминая о человеке, который их рассказал, если, конечно, он этого не захочет.
Она смотрела на мальчика, чувствуя, что на этот раз интуиция ее не подвела.
— Собственно, домой ты возвращался не тогда, когда был должен вернуться, не так ли, Линус?
Парень переступил с ноги на ногу и сглотнул так сильно, что кадык на худой шее судорожно дернулся вверх и вниз.
— Когда ты должен был вернуться домой?
— Последним автобусом номер один, он приходит в двадцать один тридцать шесть.
— На чем же ты приехал вместо этого?
— Есть еще ночной автобус, пятнадцатый. Он идет до Мефоса. Он возит мужиков в ночную смену на завод… я всегда им езжу, когда задерживаюсь.
— Но тогда тебе приходится идти пешком, не так ли?
— Это недалеко. Мне надо только перейти по мосту через железную дорогу, а потом пройти по Шеппергатан…
Он бросил на Аннику быстрый взгляд, развернулся на пятках и пошел в свою комнату. Анника пошла за ним. Когда она вошла, он уже сидел на кровати, застеленной покрывалом и украшенной вышитыми думками. На столе лежали учебники и стоял старенький компьютер. Комната была чисто убрана, все вещи расставлены и разложены по местам.
— И где же ты был?
Он поджал под себя ноги и сел по-турецки, молча глядя на руки.
— У Алекса есть широкополосный Интернет. Мы играли в Сети в «Теслатрон».
— Где твои родители…
— Мама, — перебил ее мальчик и бросил на нее сердитый взгляд. — Я живу с мамой. — Он снова потупился. — Она работает в ночную смену. Я обещал ей, что не буду поздно ходить по улице. Соседи тоже присматривают за мной. Поэтому мне приходится красться, когда я возвращаюсь домой поздно.
Она смотрела на этого рослого маленького мальчика, и вдруг на какое-то мгновение ее обожгла жуткая тоска по собственным детям. Глаза ее наполнились слезами, и пришлось несколько раз вдохнуть открытым ртом, чтобы они не полились по щекам.
Таким станет и Калле всего через несколько лет, подумала она. Чувствительным, рассудительным и ранимым.
— Значит, ты поехал другим автобусом, ночным? — спросила она дрогнувшим голосом.
— От конечной остановки он отъехал в половине первого. На этом же автобусе ехал и Бенни. Он знает мою мать. В Свартэстадене все друг друга знают, поэтому я спрятался на заднем сиденье.
— Он тебя не видел?
Мальчик посмотрел на Аннику, как на непроходимую тупицу.
— Он сильно нагрузился, очень сильно. Если бы он был трезвым, то поехал бы на машине, это же ясно.
Да, это ясно, подумала она, ожидая продолжения.
— В автобусе он спал, — сказал мальчик. — Водитель разбудил его в Мефосе. Пока он просыпался, я выскочил в заднюю дверь.
— Где жил Бенни?
— Вон там, на Лаксгатан.
Он махнул рукой в сторону, но Анника все же не поняла, где искать эту Лаксгатан.
— И ты видел, как он шел домой от автобусной остановки?
— Да, но так, чтобы он не видел меня. Я шел сзади, к тому же валил сильный снег.
Он замолчал. Аннике стало жарко в куртке. Не говоря ни слова, она сбросила ее с плеч, взяла в охапку и села на стул у письменного стола.
— Что же ты видел, Линус?
Мальчик еще ниже опустил голову и принялся переплетать пальцы.
— Там стоял автомобиль, — сказал он.
Анника ждала.
— Автомобиль? — спросила она наконец.
Он судорожно кивнул:
— «Вольво-V70», хотя тогда я точно этого еще не рассмотрел.
— Где ты его увидел?
Мальчик шмыгнул носом.
— Он стоял за забором футбольного поля, мне было видно только половину машины. Багажник был спрятан, я его не видел.
— Но ты же разглядел марку?
Он не отвечал, сплетая и расплетая пальцы.
— Как же ты сумел разглядеть марку машины?
Мальчик поднял голову. Подбородок его дрожал.
— В машине сидел один человек, — сказал он. — На перекрестке есть фонарь, он немного освещал и машину. Одна рука водителя лежала на руле, он держал руль вот так.
Мальчик поднял руку ко лбу, потом опустил ее и задержал в воздухе, положив на воображаемый руль. Глаза его стали бездонными, как колодцы.
— И что ты стал делать?
— Я ждал. Ведь я тогда не знал, кто это.
— Но ты видел, что это V70?
Он энергично тряхнул головой:
— Сначала нет. Только потом, когда он выехал на улицу. Я увидел габариты и задние огни.
— Что необычного было в габаритах?
— Они осветили весь зад машины, и я увидел, какая она красивая. Я почти уверен, что это V70 золотистого цвета…
— Значит, человек за рулем включил мотор и выехал на улицу?
Линус кивнул, поморщился и собрался с духом.
— Он включил двигатель, медленно выехал на улицу, а потом дал газа.
Анника ждала продолжения.
— Бенни был пьян, — сказал мальчик, — но услышал, что сзади едет машина, и отошел в сторону, но машина повернула за ним, тогда Бенни перебежал на другую сторону, но и машина не отстала, и посередине улицы она его сбила…
Он перевел дух.
— Что было дальше?
— Что-то типа бум-бум, а потом он проехал дальше.
— Ты услышал два удара, потом Бенни взлетел в воздух? И приземлился у забора футбольного поля?
Мальчик молчал несколько секунд, потом опустил голову еще ниже.
Анника едва удержала желание положить руку ему на плечо.
— Он не упал возле футбольного поля?
Линус помотал головой и вытер нос тыльной стороной ладони.
— Нет, он остался лежать посреди дороги, — почти беззвучно произнес мальчик, — а машина тормознула так, что вспыхнули все стоп-сигналы. В это время я и увидел, какая это машина. Потом он дал задний ход, а Бенни лежал на дороге, и машина еще раз его переехала… лицо и голову… да, она проехала по голове…
Анника почувствовала, что сейчас ее вывернет наизнанку. Пришлось дышать открытым ртом.
