похоже, что ему хочется отличаться от знакомых подростков, часами без дела болтающихся по улице. За последние недели уважение Кэтрин к этому парню неизмеримо выросло. Дети брали с него пример, а он показывал им, как можно изменить свой образ жизни.
Обойдя пляж и вернувшись к спасательной вышке, Кэтрин увидела, что Кенни уже вышел из воды и поджидает ее.
— Я хочу спросить вас кое о чем, — начал мальчик. — Я вот тут думал… Не смогу ли я заняться спортом в школе в этом году? Может, мне вступить в команду пловцов?
— Это замечательно, правда, судя по твоему тону, ты еще колеблешься.
— Да нет, что вы, — покачал головой Кенни, — я уверен. Просто не знаю, подойду ли я для этого.
— Если ты будешь так же упорно тренироваться, то к концу лета непременно подготовишься как надо, — заверила его Кэтрин. — Я все время наблюдаю за тобой. Твой вольный стиль становится все совершеннее.
Кенни нахмурился.
— Мне нравится вольный стиль, но я мечтаю научиться плавать баттерфляем. Вот это действительно здорово!
— Тебе хочется полетать, да? Знаешь, большинство людей считает, что баттерфляй — самый трудный способ плавания.
— Наверняка вы им овладели.
— М-да… Овладела…
— Стало быть, если я буду много тренироваться, то и у меня получится, бьюсь об заклад.
Улыбнувшись, Кэтрин расстегнула куртку.
— И я готова побиться об заклад, что у тебя получится. Идем.
Проведя еще час в воде, Кэтрин возвращалась домой в прекрасном расположении духа. Элиот должен был вернуться домой на следующий день, но сейчас даже мысль об этом не могла испортить ей настроение. Поднявшись в пентхаус, девушка в который раз оглядела свою квартирку и снова поблагодарила Господа за то, что ей удалось вырваться из Уинслоу-хауса. Ну и что из того, что она будет вынуждена всюду появляться с Элиотом? Это не страшно. Все хорошо. Все замечательно.
Солнце село с час назад. «После ужина», — сказал Элиот. «Конечно», — подумала Марла. Он никогда не приходил к ней при свете дня, а всегда под прикрытием темноты — как вампир, отправляющийся ночью на поиски жертвы.
Все думали, что он вернется из своей предвыборной поездки только на следующий день. Лишь она одна знала, что Рейнолдс приезжает вечером. Целую неделю он прикидывался на людях честным, открытым парнем, и теперь ему не терпелось выпустить на волю свое настоящее «я», даже если это означало, что для достижения цели ему придется длинными обходными путями добираться до города.
Остановившись перед зеркалом, Марла оглядела свое отражение. Платье она купила вчера, увидев его в витрине магазина. Сшитое из белого полупрозрачного хлопка, оно было присборено на плечах и спадало вниз до лодыжек.
Марла никогда не носила белого, но в последнее время ей вдруг стал нравиться этот цвет. Платье от «Карлотты» было четвертой белой вещью, которую она купила, не считая белых сумочек и туфель. Теперь она могла делать покупки когда захочет. Высокое жалованье пришло к ней вместе с рубрикой «Марла Саттон галлери».
Марла заглянула в свои серьезные глаза, смотревшие на нее из зеркала. Жаль только, что ни хорошая одежда, ни другие дорогие вещи, нежданно падавшие ей в руки, не принесли ей желанного счастья. Две недели назад она опоздала на «свидание» с Элиотом из-за того, что ее машина опять сломалась посреди дороги. Неожиданно на следующий день ей позвонил безупречно вежливый продавец из магазина, торгующего «БМВ». Он сказал, что ее посыльный принес чек, и спросил, когда она сможет приехать, чтобы выбрать себе автомобиль.
Чувствуя себя настоящей Золушкой, Марла в последний раз села за руль своего полуразвалившегося автомобиля, чтобы доехать на нем до магазина и пересесть на сверкающий черный седан.
Через несколько дней, когда Элиот велел ей приехать на Киава-Айленд, она с радостным криком бросилась ему на шею.
— Спасибо тебе огромное за седан! — вскричала она.
Однако Рейнолдс быстро спустил ее с небес на землю.
— У меня много денег, но мало времени, — заявил он. — И я не могу тратить его, дожидаясь, пока ты катаешься на своей развалюхе.
Радость Марлы, согревающая ее последние несколько дней, погасла. Как глупо с ее стороны было благодарить его! Это не было щедрым подарком, заботой или проявлением чувств. «БМВ» оказался еще одним шелковым шнуром, связывающим ее и демонстрирующим, что советник держит Марлу в своих руках.
Рейнолдса все же тревожило, чтобы общественность не узнала то, что было известно ей. Сначала Марла думала, что Элиот просто для разнообразия решил потешить себя грубым сексом. Но теперь она знала правду. Советник Рейнолдс был извращенцем. Ему доставляло удовольствие унижать и причинять боль. Ах, каким же дьявольским огнем загорались его глаза, когда она корчилась или кричала от боли, а он зажимал ей рот своими жестокими губами!
Вот так и вышло, что Марла день за днем ездила по городу в своей шикарной машине в целомудренной белой одежде. Ее не оставляла мысль о том, как низко она пала.
Элиот приехал в девять часов. Как только она открыла, он быстро вошел и захлопнул за собой дверь. Как обычно, он был в костюме и галстуке. И тут же грубо схватил ее, больно сжимая ее грудную клетку.
— Я все время думал о тебе, — пробормотал он. Быстро отпустив Марлу, Элиот отошел в сторону и внимательно оглядел ее. — У тебя новое платье? Белое… — сказал Элиот, глаза его загорелись. — Цвет девственниц и жертв.
Марла опустила голову, прячась от этого сверкающего, пугающего ее взора.
— Тебе нравится? — спросила она.
Схватив Марлу за подбородок, Рейнолдс повернул ее к себе.
— Это как нельзя лучше подойдет для того, что я задумал. Я отвезу тебя в одно интересное местечко.
Никто не встретился им на ночной улице, когда Элиот вел Марлу к серебристому «БМВ», припаркованному в конце квартала. Никто не видел, как из отделения для перчаток он вытащил черную ленту.
— Это для чего? — удивилась девушка.
— У нас будет приключение, — таинственным тоном ответил советник.
Она не могла спокойно стоять и ждать, пока он завяжет ленту у нее на затылке, поэтому, когда Элиот стал затягивать повязку, Марла оттолкнула его руки.
— Не смей! — прорычал Элиот. — Все зашло слишком далеко. Ты не забыла, что «Марла Саттон галлери» публикуется каждую неделю, как и было обещано, а?!
Напоминание об этом отрезвило Марлу. И несмотря на охвативший ее ужас, она застыла как истукан, пока Элиот закреплял повязку. Но и этого ему показалось мало: в довершение ко всему он связал руки Марлы чем-то мягким и шелковистым; возможно, подумалось ей, собственным галстуком.
— Это для того, чтобы ты не вздумала приподнять повязку и подсмотреть, — заявил он, заводя мотор.
Они ехали минут двадцать. Сквозь повязку Марла чувствовала, как они проносятся мимо горящих уличных фонарей… потом наступила полная темнота — похоже, они доехали до окраины города.
— Почему ты завязал мне глаза? — спросила она.
— Это часть игры — ты не должна знать, где находишься.
Автомобиль свернул с шоссе, и они поехали по неровной, ухабистой дороге. Марла больно ударилась о дверцу.
— Где мы? — сделала она еще одну попытку разговорить его.
