значит, и самого разговора нет. Хочу только одно сказать: манипулировать близкими людьми для достижения абстрактной цели, за которую тебя никто по головке не погладит, а только ещё больше возненавидят – удел Ведущего Игры. Если ты работаешь его методами, то чем ты лучше?
Неожиданная мысль заворочалась в голове Лазаря, как королевский питон, почуявший свежую добычу. Как она сказала? Достижение абстрактной цели?
Похоже, он слишком глубоко ушёл в себя, потому что Яника устало добавила:
– Можешь не отвечать. Просто подумай на досуге.
Лазарь уже думал. Кольца питона разворачивались медленно, нужная мысль пряталась под самым последним. Что она говорила про манипулирование? «Мы манипулируем инсоном из яви, и сами моделируем вещи, которыми обычно оперирует Ведущий Игры». Абстрактные вещи…
– А ведь ты права, – протянул он, заворожённый собственной догадкой. – Я – Ведущий Игры.
Марс вытаращился на него так, словно бы он объявил себя Наполеоном Бонапартом.
– Я не это хотела сказать, – закачала головой Яника.
– Нет-нет – ты умница! – просиял Лазарь.
Питон развернул последнее кольцо, открыв мысль – окончательную и безупречную. Лазарь посмотрел на Янику и снова поборол неодолимое желание прикоснуться к её волосам.
– Кажется, я знаю, как появляются Алтари!
– Да? – почти не удивилась она. – И как же?
– Мы должны создать его! И чтобы сделать это, придётся убить надежду. Теперь я знаю, что будет на третьем свидании. Мы уничтожим последний процент из ста.
Лицо Яники потускнело.
– Спасибо, что подтвердил мои опасения, – едва слышно проговорила она. – Мы с тобой думаем о совершенно разных вещах.
Прежде чем Лазарь успел отвлечься от своей новой идеи, она отвернулась и быстро сбежала вниз по ступенькам.
6
На оставшиеся пять минут из выкроенных Аймой двадцати, Лазарь выгнал Инь и Ян из палаты и остался с Сенсом наедине. Присел на краешек кровати и постучал пальцем по загипсованной ноге.
– Советую найти линейку подлиннее. Пригодится, когда начнёт чесаться.
Губы Сенса растянула полная искренней благодарности полусонная улыбка.
– Спасибо за совет. Извини, но на третье свидание пойти не смогу, – попытался пошутить он. – Ну, ты понял – пойти.
Лазарь закатил глаза – нет ничего глупее, чем объяснять собственные шутки.
Сенс продолжал изображать из себя безмятежного идиота, но сейчас это было даже кстати. Лучшего момента, чтобы воспользоваться его жизнерадостным настроем, не найти.
– Это я подкинул Нику арматуру, – признался Лазарь. – Не в буквальном смысле, конечно. Я подкинул идею. Но это почти одно и то же.
Сенс всё ещё улыбался, но уже не так уверенно.
Лазарь пожал плечами:
– Кто ж знал, что этот рыжий хлюпик – бастард Чака Норриса? Думал, поиграете в догонялки вокруг машины, пока тебе это не надоест, и ты не засунешь ему эту арматуру в… – тут Лазарь понял, что снова оправдывается, и заставил себя замолчать. – Ладно, может, и догадывался. Кто ж знал, что ты такой хлюпик?
Улыбка Сенса перетекла в нечто среднее между кривой ухмылкой и инсультом правой половины тела. Лишь глаза оставались такими же затуманенными и спокойными. Лазаря это немного подбодрило.
– Не сказать, чтобы я очень удивлён, – наконец произнёс Сенс. – Знаешь, я и сам не ожидал от него такой прыти. Ну, думаю, сейчас попляшем немного, и я тебя уложу. Потом пропустил удар по ноге. За ним второй… ну, и понеслась. Никогда нельзя недооценивать противника. Со временем об этом забываешь, и тогда твою память освежают таким вот образом. Ладно, чего уж, – он примирительно пошевелили торчащими из гипсовой трубы пальцами, – твои извинения приняты.
– А кто сказал, что я извинялся? Да шучу я, шучу.
Сенс оглядел свои руки, загипсованные в такой позе, будто он собирался кого-то обнять, и его брови синхронно поползли к переносице.
– О, – сказал он, – шутка про линейку. Дошло!
– Как до жирафа, – буркнул Лазарь.
Оба от души рассмеялись.
Потом Лазарь встал.
– Теперь она считает меня бездушным косным выродком, неспособным ни на какие чувства, – уточнений, о ком идёт речь, не требовалось. – И что прикажешь с ней делать?
Немного поразмыслив, Сенс сказал:
– Докажи ей, что это не так. Впечатли её – это лучший способ.
– Как? – Лазарь выпучил глаза. – Накормить голодных? Отдать почку больным? Отдать почку голодным?
– Её не голодные напрягают, – Сенс широко зевнул, откинул голову на подушки и прикрыл, наконец, свои обдолбанные зенки. – Её напрягаешь ты. Разубеди её… впечатли… а потом пригласи на свидание.
Глава 8. Алтарь
1
Выспаться как следует не удалось, да никто и не надеялся. Ровно в шесть утра Лазарь заглянул в шалаш команды номер тринадцать. Донган и Хеспия ещё крепко спали. Во сне девушка прижималась к Донгану с правого бока, а тот укрывал её сверху могучей рукой.
Увидев их, Лазарь подумал, что Ник, похоже, постепенно сознаёт неизбежность потери своего Ангела. Конечно, Хеспия могла озябнуть за ночь, но это объяснение отлично сгодилось бы для яви, а не для инсона. Отличительная, и, по мнению Лазаря, наипрекраснейшая особенность инсонов заключалась в том, что здесь любое (ну, или почти любое) событие всегда имело смысл.
Первой Лазарь растолкал Хеспию. Красавица разлепила каштановые глаза (Лазарь убедился, что спросонья Ангелы выглядят так же прекрасно, как и перед сном) и сонно огляделась. Увидев, под чьим крылом пригрелась, крадучись выползла из-под руки Донгана и с каким-то застигнутым видом уставилась на Лазаря. В этом взгляде было столько непритворного стыда, что Лазарь даже на секунду усомнился: а не озябла ли взаправду?
Догнан просыпался тяжело и медленно. За ночь раны на лице заметно поджили, да и сам лже-Сенсор выглядел гораздо свежей. Чего нельзя было сказать о его настроении. Доган был немногословен, вял, и в целом походил на школьника, разбуженного мамой на «нулёвку» по этике.
Марсен не совладал со своей клептоманией и умудрился стянуть у автохтонов пару самодельных булав. Нехитрое оружие представляло собой толстый кусок ветки, увенчанный булыжным набалдашником, привязанным к палке побегами какого-то вьюнка. Хуже револьверов, но лучше голых рук.
Фляги наполнили у ручья, который бил из подножья склона, обнимавшего овраг по кругу. Удалось даже наскоро позавтракать: в одном из шалашей Марс реквизировал вязанку сушёных окуней и мешочек лесных ягод. Ели по большей части Хеспия и Донган – Лазарь и команда перехватили кое-что наяву.
Автохтоны досматривали утренние сны, когда их неблагодарные гости покинули лагерь, взяв курс на север. Если не обращать внимания на развешенные по деревьям камеры (прожекторы днём выключали), в этот утренний час полоса ничем не отличался от обычного леса средней полосы России. Обильная роса под
