сливок и лапшу. Закрыть контейнер крышкой, поставить под подушку или завернуть в одеяло. Час это все стоит, потом открываешь, получается теплая сливочная лапша с мясными кусочками. Это вкусно, питательно, как раз после тренировки.
Тренировался я два раза в день. За полчаса до подъема меня специально будил дневальный, как я с ним договорился. Я быстро заправлял шконарь, умывался холодной водой, шел на брусья и турник. Делал два подхода по 15-20 раз на брусьях, немножко растяжечки и подтягивался – в лесенку до десяти и обратно. Я как раз успевал это сделать до завтрака. Потом начинали выходить люди, курить, строились и шли на завтрак. Потом возвращались из столовой, начиналась уборка в хате. Можно спать. Спать можно не всем, только несколько человек на бараке имели такую привилегию. Тут спасибо товарищам за грев. На самом деле, очень сильная привилегия, потому что некоторые не имеют право и просто сидеть на шконаре!
Я спал до проверки, потом шел на плац, возвращался, читал. Перед обедом обычно шел смотрел какой- нибудь фильм или рисовал. После обеда я полюбому читал несколько часов. В четыре начинал заниматься второй раз. До полшестого я отжимался вниз головой, закидывая ноги на шконарь, или отжимался между шконарями, качал пресс, поднимал туловище, поднимал ноги, делал двойные скручивания, ходил на брусьях, поднимал кусок рельсы передним “Seig Heil-ем”, боковым “Seig Heil-ем” и задним “Seig Heil-ем”. Упражнений было много, но они были малоэффективны. Нет качественного белкового питания, отсутствует мотивация. Занимаешься, и знаешь, что это все бесполезно. Вот выйдешь на волю и спокойно раскачаешься. А здесь и бить никого нельзя! В принципе, я и так самый здоровый на бараке. На зоне здоровее меня был только один парень, почти на голову выше меня, здоровый, как лось. У него был брат- близнец, но маленький. Хоть близнецы, но не очень-то и похожи. Похожи, но просто как братья.
Телевидение на бараке не работало, сигнал не доходил до нас. Хоть и была десятиметровая антенна, но ее хватало только на поимку сети для мобил. Так что только DVD. Смотрели практически одни и те же фильмы. Соберется народ в ПВРе фильм смотреть, посмотрят час: “Да-ну, чего-то какая-то шляпа. Давайте другой прохлопаем кинчик!” Приходит козел и начинает хлопать какой-нибудь другой кинчик. Посмотрим тот фильм до середины, придет другой козел: “Да-нет, я этот фильм смотрел. Давайте другой смотреть”. Право переключать фильмы, пультом щелкать, ставить новый диск есть только у козлов. Обычно козел не может сидеть в ПВРе и смотреть фильм от и до, он смотрит пол фильма и уходит “работать”. Постоянно происходит эта хуйня, – приходит следующий козел и говорит: “Давайте вот этот фильм смотреть”. Очень редко получается сесть и посмотреть фильм целиком, постоянно какая-нибудь пидорасина его переключит. Это дико бесило, и, естественно, отбивало всякое желание смотреть фильмы. Тем более, что интеллектуальный уровень заключенных оставлял желать лучшего. Поэтому они по многу раз смотрели сериал “Бригада”, сериал “Спец”. “Турецкий гамбит” при мне они посмотрели раз пятнадцать, какие-то еще глупые фильмы. Короче, никакого интереса сидеть в ПВРе не было.
Я брал книжки и шел читать у себя в секции. За месяц я прочитал все книги на бараке. Их было крайне мало, потому что они очень быстро превращаются или в самокрутки, или в туалетную бумагу. Из читающих людей, кроме меня, был еще один. Взрослый, и не наркоман и сел за бытовуху, чистая случайность. Остальные ни читать не любят, ничего. Если кто-то возьмет книжку, то это, скорее, в порядке исключения. И получилось так, что мне присылали книги на зону правозащитники, мать присылала фантастику, плюс товарищи отправляли литературу, и у меня уже накопилась коллекция книжек. Я все их подписал с корешка, поставил в ПВР, то есть у меня была такая монополия на литературу. Через месяц беру книжку из своих, непрочитанных, смотрю – уже нет последних пятнадцати страниц. Я понимаю, что кто-то просто взял, вырвал их и пошел посрать! Ах, вы ублюдки! Открываю вторую – то же самое. Все. Хватит! Собрал все книги с полки, убрал в баул. Пошел всем объявил, что если кому-то надо почитать – обращайтесь, а в ПВРе ставить их не буду.
- А че, ты сразу не догадался, что книги тут сразу на самокрутки пойдут?
- Да-нет, не очень.
То же самое происходило и с газетами. Приходит газета, даешь ее кому-то почитать, заходит следующий:
- Макс, слушай, газета ж тебе уже не нужна?
- Нужна, я читаю!
- Блин, а вот эту статью ты уже прочел?
- Прочел.
- Дай вот здесь вот вырву на самокрутку?
- Ты че, охуел?! Газету только сегодня прислали.
- Ну и че?! Ты же уже ее прочел.
- Пошел отсюда! Из очка бумагу достань, от говна очисть, и кури!
Там полное непонимание ценности печатного слова. Со временем я нашел людей, которые интересуются и книжками и газетами, то есть такой клуб по обмену литературой пошел с другими бараками. Думающих людей на зоне очень мало. В Москве, в ВИП-тюрьме, практически все люди были образованы, эрудированны, с ними было интересно разговаривать. Здесь – наоборот, дикое сборище тупой пехоты, люди вообще ни о чем не хотят думать! Кроме как чифирнуть, покурить, пожрать, посрать и лечь спать, – ничего нет в голове. Конечно, это сильно угнетало, я мало с кем разговаривал, мне не очень интересно было вести среди них пропаганду. Были даже люди, которые уверены, что негры живут и всю жизнь жили в Южной Америке.
- Почему?
- Ну, я же смотрел сериал. Про рабыню Изауру. Там негры все в Бразилии, – это говорит взрослый человек.
Были люди, которые, будучи сорока лет от роду, не умели ни читать, ни писать. Говоришь какое-то слово, довольно известное, они его даже не слышали, то есть и словарный запас крайне низкий. В общем, желание вести пропаганду у меня отпало уде через неделю общения на бараке: “На хрен! Не буду этим заниматься”. И стал просто читать.
Социальное расслоение.
На воле социальное расслоение выражено довольно ярко, но эти слои в тоже время довольно редко пересекаются. Разница в тысячу-две долларов дохода не вызывает жгучего желания затеять классовую борьбу. В десять-двадцать – может быть, да и то не факт.
Допустим, если один человек ездит на работу на метро, приезжает на арбузолитейный завод к 7 утра, собирает ржавые детали для отечественных автомобилей, холодильников и других нанотехнологичных
