ТПП. Распределили его на Сим.
Два дня я еще в хате просидел, и заказывают меня на этап.
- Куда везут?
- В Екатеринбург.
Я парням, которые возвращались на Сим, говорю:
- Передайте Гошану, что в Екатеринбург меня повезли. А дальше куда – хрен его знает. Если смогу – отзвонюсь, как будет информация.
Странно, как это меня везут в Москву через Ебург?, Это другая сторона Урала, это уже Азия! Пути ГУФСИНа – они вообще неисповедимы, они могут и в Рязань везти через Париж, могут и Москву через Екатеринбург. Тем более что Ебург считается всероссийской пересылкой. Все может быть. Не хотелось бы, конечно, на Колыме оказаться, или в Омске... Да и это переживу – тринадцать месяцев всего осталось.
Заказали меня, вышел. Конвой уже ждет. Прошмонали, посадили в автозак меня и еще какого-то цыгана-поселюгу, и мы поехали на Ж/Д вокзал.
Поезд за Урал.
Перегрузили, как обычно, “руки за голову”, в снег выпрыгнули, подвели нас к вагону, закинули там еще несколько человек, забили в “купе”. Забили почти полностью – человек 10 в купе, и в вагон “столыпинский” тоже был забит почти целиком. Я втиснулся. Так, надо лезть на самую верхнюю полку и спать. Устал что-то. На “Лебеде” не высыпаешься – днем спать нельзя, а ночью базарил... Залез на самую верхнюю полку, только собрался спать, тут раз – сейчас будет шмон. Покемарю, пока первых обыщут – часок на это уйдет. В автозаке было холодно. На улице уже -25, пока стояли несколько часов, ждали вагон – окоченел. Думал, сдохну там. Причем сидишь, двигаться негде. Хорошо конвой курить не разрешал, так что хоть горло не болело. Достал полотенце из баула, ноги прямо в шерстяных носках, кроссовках, снаружи еще и обмотал. Один хрен, думаю, сейчас пальцы нахрен отваляться! Залез погреться, тут меня называют по фамилии. Первым на обыск.
Вывели, а к тому времени я успел узнать что в вагоне едут строгий режим, особый режим, и поселенцы, т.е. общего режима не было. Наверное, с общего начинают. Привели меня в маленькую камеру – маленькое купе, скажем так. Там всего три шконки, одна над другой. Камера узенькая, половина обычной – в таких обычно проходит обыск.
Меня обыскали, значит сейчас приведут следующего. Закинул баул на верхний шконарь, сам залез. Пусть шмонают. Лежу полчаса, никого нет. Час – никого не ведут.
- Командир, а что я, один что ли поеду?
- Да, один поедешь.
Замечательно. Оказывается, у меня какая то спец-тачковка, ехать должен один, ни с кем не общаться... Разлегся, на нижнем ярусе, книжку открыл, лежу читаю. Как раз лампа напротив купе. Читаю книгу про основателя “Общества сознания Кришны”, Свамиджи Прабхупаду. Короче, индус был такой старенький, который всю жизнь барыжил фармацевтикой в Индии. На старости лет ему в голову пришло, что неплохо бы весь индуизм адаптировать для европейцев, и поехал он в Америку проповедовать хиппи о Кришне. Набрал каких-то хиппарей. Говорит, можно торчать, и не употребляя наркотики! Только надо петь “Харе-Кришна- Харе-Рама”! И все будет круто, весело, улетаешь еще круче даже, чем с ЛСД. Долго ли, коротко ли, он набрал себе толпу идиотов. Они стали ходить, “киртаны” устраивать, продавать его книги, а он переводил с индийского языка на английский кришнаитские тексты. Естественно, трактовал их по своему и технично встраивал в них основу своей секты... Этот дедушка-индус авантюрист еще тот, покруче даже чем Григорий Грабовой, и, наверное, даже чем Сергей Мавроди...
Тут конвойный подходит, стоит-стоит, свет мне загораживает.
- Что надо-то, начальник?
- Ты же Тесак?
- Ну и что?
- А что ты такую хуйню читаешь? Ты что, сектант что ли? Я же думал ты нацист!
- Я нацист. И что, мне нельзя читать как хитрые индусы деньги на идиотах зарабатывали?
- А... тогда нормально. А то я подумал – вдруг ты сектантом стал? В тюрьме всякое бывает...
- Это ты к чему?
- Да, блин, вот я сам нацист. Понимаешь, у нас в городе вообще хачи беспределят. Мы собираемся, пиздим их. Вот на той недели случай был – девчонку пытались затащить в такси. Мы поймали, избили всех...
Что-то мне рассказывает. А я лежу на этом шконаре и думаю. Какое-то дежавю. Опять конвойный прочитал на сопроводительных документах фамилию, фотографию все посмотрел, что-то вспомнил и пришел общаться...
Часа три в итоге вел политическую дискуссию с молодым конвоиром. Потом вышел его начальник, говорит:
- Прекращай ты это дело! Ты что? Потом кто-нибудь распишет тебя, что вел на политические темы! Давай, уходи отсюда!
Выгнал его, сам со мной поговорил минут пятнадцать и тоже свалил. Что самое обидное у этих ментов, ну и вообще у большинства обывателей, которые выражают нам поддержку – они просто не любят хачей. Весь их национал-социализм заканчивается на том, что “Я не люблю хачей!” В крайнем случае кто-то говорит, что они отнимают работу, насилуют женщин... Но на самом деле это даже не бытовой нацизм – это чисто физиологический расизм. Они не любят ни негров, ни косых, но они не более чем овощи. Какое-то философское сознание того, что национал-социализм – это иное понятие о свободе, о справедливости, об ответственности им вообще чуждо. Просто они не любят хачей. Таких людей очень много. Но если на воле мне всегда этого хватало, что бы начать с человеком диалог, начать его уважать, то в тюрьме я понял, что это совсем не повод для уважения. Если человек “ненавидит хачей” – он просто обычный человек. А если он говорит “я всех люблю”, то это не человек, а вонючая амеба.
