— Пошли в поселок? — предлагает Игнат.
— Сейчас все вместе поедем, — говорит дядя Паша. — У нас смена кончилась.
Трактор, лязгая гусеницами, подползает к поваленному стволу.
Молодой парнишка, чокеровщик, накидывает петлю стального троса — чокера — одним концом на дерево, другим на крюк трактора.
Надсадно рыча, трактор вытягивает стволы из лесной чащи. Один, другой, третий…
Все растет и растет связка громадных стволов — хлыст, как говорят лесорубы.
Медленно, нехотя ползет хлыст за могучей машиной. Трактор выходит на широкую просеку, охотники и лесорубы — за ним.
Стволами деревьев и стальными гусеницами накатана, утрамбована широкая дорога.
Вася привязал к поясу тонкий ремешок, идущий к лыжным носам. Сам идет, а лыжины за ним скользят. Приятно по тайге идти пешком. Надоело — все на лыжах да на лыжах.
Дальневосточные леса обычно называют тайгой, хотя по-настоящему тайга — это лес, в котором только хвойные деревья. А если среди них растут лиственные породы: амурские бархаты, ильмы, маньчжурские орехи, тиссы, — это, говоря языком специалистов, уже не тайга. Такие леса называют широколиственными и кедрово-широколиственными.
Звероловы вышли на поляну, заваленную стволами срубленных деревьев. Громадные автомашины с прицепами стоят в очереди, а около них суетятся погрузчики.
Погрузчик — большой трактор с огромными металлическими клешнями. Он подползает к дереву, захватывает его и тащит к лесовозу.
Подошел, аккуратно уложил дерево и опять пополз в сторону, подняв клешни, будто громадный стальной рак.
— Вот и верхний склад, — говорит дядя Паша.
«Верхний склад» — это совсем не потому, что он где-нибудь на горе. Да и не склад он вовсе, потому что деревья на нем не залеживаются.
Такое название давным-давно придумали лесорубы, когда заготовленный лес сплавляли по рекам. Порубят деревья где-нибудь на косогоре, и, перед тем как их скатить вниз к речке, они лежат наверху. Вот и название родилось. А сейчас верхний склад пониже нижнего может оказаться.
— Давайте так сделаем, — говорит дядя Паша, — не будем ждать, пока все к автобусу соберутся. Три лесовоза уже кончают грузиться. Мы по два человека к водителям в кабины сядем и вперед всех домой приедем!
— А собак? — спрашивает Вася.
— И собак возьмем.
Загрузились лесовозы. Все сели по местам, в ногах у Васи приткнулся Шарик, и машины тронулись.
Солнце скрылось за деревьями. Только изредка брызнет огненная вспышка сквозь черное переплетенье веток.
«Сегодня в доме ночевать будем», — думает Вася.
Водитель зажег фары. Желтые снопы света закачались по синим сугробам, по темным стволам. Рычит мотор, убаюкивает. В кабине тепло. Вася привалился к плечу дяди Паши и задремал…
— Вставай, тигролов, на нижний склад прибыли!
Вася открыл глаза — свет электрический, дома вокруг.
На громадном помосте срубленные стволы. Люди с такими же пилами, как у дяди Паши, распиливают деревья на аккуратные бревна.
Тянется транспортер, уносит бревна к железнодорожной линии, а там стоят составы. Подъемные краны грузят бревна на платформы. Нижний склад — это действительно склад: горы леса лежат. Каждая гора — различные породы древесины, различные сорта.
Вася щурится от света прожекторов, поглядывает по сторонам.
Рабочие завели стальные тросы под хлыст, лебедка потянула многотонную связку древесных стволов и трах на помост.
Вз-з-з-з… — звенят, жужжат пилы.
Хвоей пахнет, опилками, смолой.
— Пошли, тигролов, или отца подождем? — спрашивает дядя Паша.
— Подождем, — отвечает Вася.
Ловко расправились пильщики с громадным деревом, разделали его на бревна, скатили к цепям транспортера.
Молоденькая девушка с деревянной рейкой ходит вдоль стволов. Меряет длину, мелом разметку делает, как пилить.
Пильщики взялись за лиственницу.
Вз-ж-ж… — пошла в ствол зубчатая лента пилы. Быстро пошла, быстрее, чем обычно. Звук глуше, чем всегда, — сразу видно, пустота внутри дерева.
— Вон отец едет, — сказал дядя Паша.
Из-за поворота запрыгали лучи автомобильных фар, а потом выехал лесовоз.
И вдруг рев какой-то на площадке, крики. Завизжала девчонка-разметчица.
Повернулся Вася — остолбенел: лесорубы в стороны разбегаются, а посреди помоста стоит на задних лапах медведь!
Кто куда кинулись все от зверя, а девчонка-разметчица прямо к Васе с дядей Пашей. Медведь — за ней. Зацепилась девчонка за какой-то сук — растянулась на бревнах.
Дядя Паша бросился ей на помощь. Замахнулся на медведя пилой, а тот трахнул лапой — улетела пила в сторону. Другой лапой зверь дядю Пашу схватил. И тут — бах! — стукнул выстрел.
Упали дядя Паша и зверь прямо на разметчицу. Та визжит, не переставая, а медведь замолк.
Подскочил к ним Игнат — бросил карабин, в руке нож наготове.
— Пашка! — кричит Игнат. — Пашка, живой?
Вася к отцу кинулся. Люди какие-то подбежали.
— Живой пока, — говорит из-под медведя дядя Паша. — Только медведя-то свалите, тяжелый он больно!
Медвежью тушу отвалили в сторону. Дядя Паша встал, от боли кривится. Девчонка вскочила, глаза с перепугу круглые, остановившиеся.
— Ну откуда вы тут медведя-то взяли? — в сердцах спрашивает Игнат.
Девчонка молча на дупло показывает. А оттуда слышится какой-то писк.
— Медвежата?
— Детенышей бросить не хотела, — говорит Игнат. — Смотри ты какая любовь материнская у зверя! Ведь пока дерево пилили, пока сюда везли, она все ждала. А тут, видно, ее пилой задели, она и не выдержала.
— Спасибо тебе, Игнат! — говорит дядя Паша.
— Чего спасибо-то? — удивился Игнат.
— Ты ведь мне жизнь спас! Смотри, когти-то у нее как железные.
Улыбается дядя Паша, но, видно, нехорошо ему — все-таки медведь крепко задел.
— Где у вас тут медпункт? — спрашивает Игнат.
Пошли по морозной ночной улице. Вокруг толпа людей. Игнат Васе выговаривает:
