Качественно, со вкусом и удовольствием, болеть наварху «Аквилы» еще не приходилось. Но попробовать, как оказалось, никогда не поздно.
«Подождут», — сонно подумала Ливия, покачиваясь на волнах мягкой дремы. Но звукоизоляция в капсуле позволила услышать, что дверь медотсека открылась, и наварх, стряхнув сонливость, навострила уши.
Глядя на прозрачную капсулу с мигающими зелеными и синими огоньками и лежащую в ней бледную женщину, Квинт преисполнился благоговения перед достижениями республиканской медицины, отчего стал вдруг ходить на цыпочках и говорить с Ицилием шепотом:
— Как она? Она меня слышит?
— Показатели витальности хорошие, динамика положительная, судя по томограмме, процедура прошла успешно, — поспешил доложить врач.
— Ничего, если я тут посижу немного?
— С Фиделисом?
Ицилий покосился на сцинка неодобрительно.
«О… раз динамика положительная, значит, можно еще… полежать», — лениво подумала Ливия, не открывая глаз.
— С ним, конечно! — прошипел префект. — Если Фиделис от тоски сдохнет, ты ответишь перед навархом.
Угроза подействовала. Врач немедленно согласился с терапевтическим эффектом сцинка и поспешил ретироваться.
— Ну вот, видишь, Ливия твоя скоро будет, как новенькая, — сказал Квинт Марций Фиделису и возложил его прямо на прозрачную крышку капсулы. Дескать, убедись своими глазами, животное.
Квинт Марций в обнимку с Фиделисом — зрелище, которое наварх не пропустила бы и на смертном одре. Медленно, с трудом, и очень осторожно, чтобы не спугнуть неожиданного посетителя, она чуть-чуть приоткрыла глаза, чтобы без помех наблюдать за префектом и ящером сквозь опущенные ресницы.
Маневр удался. Префект ничего не заметил, а вот Фиделис со всей страстью истосковавшейся по «мамочке» души возбужденно заскреб коготками по пластику.
«Соскучился, бедняжка. Переживает!» — умилилась Ливия. Осознать, что на борту корабля есть те, кто по-настоящему любит и ценит своего наварха, оказалось еще приятней, чем возлежать в капсуле регенерации. Аквилина вдруг открыла для себя целый мир эмоций, которые прежде полагала уместными лишь в романах корабельных гетер. Начиная с классического: «Вот помру, тогда пожалеете!» до изысканного: «И вот лежу я в гробу, вся такая строгая, бледная и прекрасная…» Опыт оказался интересным, а потому — небесполезным.
— Он за тебя очень переживал, — проворчал Квинт смущенно. — Видимо, почувствовал, что с тобой беда.
«Только он?» — мысленно усмехнулась наварх. Неожиданные откровения префекта настроили женщину почти на игривый лад. А чем еще развлекаться в такой ситуации, кроме как мысленной пикировкой с теми, кому посчастливилось не загреметь в медотсек с инсультом?
Фиделис распластался на гладкой поверхности, будто пытался обнять свою обожаемую хозяйку.
— И у тебя беда, и без тебя беда, — честно и вслух признался префект. Говорить со спящей было как-то странновато. — Но мы, в общем и целом, справились. Не так удачно и ловко, как хотелось бы, но все же спаслись. Кто же ожидал, что НЭП работает без коннекционных капсул?
«Стоило ненадолго отключиться — и вместо нормального доклада пошла лирика! — фыркнула про себя Ливия. — А подробности, префект? Как именно мы справились?»
Мозг наварха уже постепенно возвращал себе способность к анализу, и она предположила, что раз находится живая в медотсеке, а не дохлая дрейфует в космосе, следовательно, «Аквиле» как-то удалось одолеть парфов. Или удрать от них? Но недосказанное префектом порождало тревогу, и Ливия уже с трудом сдерживалась, чтобы не попытаться сесть и потребовать отчета по всей форме. Статус корабля? Координаты в пространстве? Отчет о раненых! Отчет о повреждениях! А еще у нее вдруг зачесался нос, и это уж было совсем некстати.
В блаженном бездействии под крышкой регенератора обнаружились существенные минусы, которые перевесили плюсы. Романтично болеть наварху быстро надоело.
Квинт пристально вгляделся в заостренные черты женщины, дивясь, какое сосредоточенное и требовательное выражение хранит её лицо даже во сне. Темные круги залегли вокруг глаз, а тень от ресниц эту тьму только усугубляла, и скорбная линия обескровленных губ придавала Ливии вид мученицы. Префект сразу же засомневался в выводах медиков. А вдруг этот нанолизис прошел недостаточно хорошо?
«Надо её успокоить», — решил он.
— С минуты на минуту Плавтий доложит о своих вычислениях координат, ремонт идет полным ходом, нейросеть регенерирует, Флавий на «Либертас» командует, Божественный твой целехонек, Кассия бодра, весела и рвется к сварочному аппарату, — перечислил он положительные аспекты их положения
И Ливии парадоксальным образом действительно стало спокойней. Он в самом деле справился. Подумать только! И неплохо справился. Флавий отправлен на «Либертас»… что ж, парнишка неплохо выдрессирован и, если не спасует перед такой же зеленой, как он сам, Марцией Либертиной, то за либурну можно пока не беспокоится. У каждого бывает свое первое назначение, и Флавию выпал неплохой шанс показать себя. Ацилий и Кассия живы и здоровы — отлично. Надо ли понимать речь префекта так, что бывшие лигарии каким-то образом причастны к спасению корабля? Ливии очень хотелось узнать подробности, настолько, что она даже попыталась пошевелить рукой. Но седативные препараты, которыми наварха накачали медики, все еще действовали, и тело женщины пока что не слушалось.
Про смерть Марка Фурия рассказывать Квинт не стал специально. Известно же, что больных нельзя тревожить и расстраивать.
— Оказалось, что зря мучили лигариев, не нужны импланты для коннекции. И теперь у нас есть собственные лоцманы, чтобы через кротовины летать, — закончил импровизированный доклад на оптимистической ноте Квинт Марций. — Так что всё у нас получится, Ливия. Главное — выздоравливай поскорее.
И задумчиво погладил Фиделиса по спинке. За неимением возможности прикоснуться к наварху. Не то чтобы Квинт не умел красиво выражать свои мысли, все-таки сотни прочитанных им книг способствовали, но жгущие губы слова: «Я очень боюсь, что без тебя, доблестная Ливия Терция, „Аквила“ перестанет быть настоящей „Аквилой“», казались ему напыщенными и неестественными. Страх потерять бирему поселился в душе префекта сразу же, как только Ливию отправили в медотсек, и только сейчас стал понемногу рассеиваться. Потому что ему нужна «Аквила», а «Аквиле» необходима Ливия.
Способностями к телепатии наварх никогда не отличалась, однако то, что крылось за бодрым докладом префекта, прочитала без труда. Гетеры со своими романами ничего не понимают в жизни. Лежать и красиво страдать — это удел овощей, а не нормальных людей.
«Уж поторапливать с выздоровлением меня не надо, — подумала она. — Я и так уже… так тороплюсь. Очень тороплюсь».
Оставаться в стороне, запертой в капсуле, в медотсеке — все равно, что стать на время морковкой на гидропонной грядке. Мерзко и невыносимо. «Аквила» ждала, звала и требовала своего наварха, а кроме биремы, экипажа, Ацилия, Республики, неотложных дел и недобитых врагов Ливию ждал Фиделис. И, похоже, что префект и старший помощник в каком-то смысле тоже нуждался в Ливии Терции. Любопытная мысль. Интригующая. Отчасти даже бодрящая.
Поднять веки оказалось так сложно, словно Ицилий забыл откалибровать гравитацию в своем медотсеке и установил 3g вместо штатных 0,9g. Но с третьей попытки наварху это удалось. Она открыла глаза и подмигнула ящеру. А потом чуть повернула голову и одарила префекта бледной полуулыбкой. Дескать, всё отлично, Квинт Марций. Мы живы, «Аквила» цела, а значит — всё будет хорошо.
