Люди Черного Креста

Окружающий мир он воспринимал через крестовидную прорезь, которой одновременно мог видеть, слышать, ощущать, обонять, чувствовать и – главное – влиять. Воздействовать. Не на весь мир, конечно, но на не самых последних в этом мире существ. На разумных и вместе с тем удивительно глупых созданий, перестроивших мир под себя. И погубивших его. И чудом выживших. Чтобы снова попытаться его изменить.

На людей.

Люди, именовавшиеся Инквизиторами, носили его знак на своей одежде и что важнее – внутри себя. Все они были помечены им, а потому оберегали его покой, заботились о нем, питали его, исполняли его волю и поклонялись ему. Они давно стали его послушными орудиями. С их помощью и через них он имел возможность влиять на мир. Воздействовать.

И чем больше было покорных ему людей, тем проще становилось влиять и воздействовать.

Барабаны стихли, умолкли трубы, закончились речи. Вся пышная шелуха спала и развеялась ветром с океана.

Пришло время самой сути. Время инициации, перерождения и начала нового служения.

Его несли к людям, выстроившимся плотными рядами. Нес Магистр. Вокруг шагала хорошо вооруженная и тщательно отобранная стража. Лучшие бойцы. Инквизиторы берегли свой Черный Крест.

Сквозь узкую прорезь были видны лица неинициированных солдат. Лица грязные, уставшие, удивленные, злые и раздраженные.

А вот и первый боец, которому надлежит пройти Посвящение. Выступает из строя. Прячет ухмылку в густых усах, чуть морщится, смотрит насмешливо. Видно, что не воспринимает происходящее всерьез. А зря…

Его подносят ближе. Командир-Инквизитор уже объяснил подчиненным, что надлежит делать. Солдат делает.

Тук. Склоненный лоб касается крестовидной щели. Этого достаточно. Вполне. На лбу человека остается отметина. След. Печать. Метка. Человек меняется. Меняется навсегда.

Глумливая ухмылка ушла с губ, лицо просветлело, глаза заблестели верностью и верой. Фанатизмом. И по мере того как знак Креста впитывается в человеческий лоб, глаза инициированного блестят все сильнее.

У Черного Креста становится еще на одного преданного слугу больше.

Следующее лицо, лоб. Метка.

И – еще на одного.

Следующий.

И – еще.

Следующий…

Еще.

Крестоносцы – истинные крестоносцы, которые носят у себя в голове его знак, его Крест, а не тот, которому люди поклонялись раньше, появлялись из самого разного отребья. Их у него теперь много. Целая армия, посредством которой можно влиять и воздействовать.

А ведь когда-то было иначе.

Продолжая метить людей, Крест погрузился в воспоминания. Он хорошо помнил, как все начиналось. Картинки из далекого прошлого были такими яркими и четкими!

* * *

…Долгий подъем наверх.

Тащить раковину по толстому кривому стволу было непросто. Маленькие, закрытые хитином щупальца с присосками и крючьями, больше приспособленные для точного прыжка, чем для движения по вертикальной поверхности, поочередно впивались и прилипали к шершавой коре, а затем подтягивали тело.

Тогда раковина была его единственной защитой от внешнего мира, в котором опасностей больше, чем остается на земле кровяных брызг после удачной охоты. А охотиться с дерева всегда удобнее.

Он забрался на корявую ветку и укрылся в зеленых мшистых клочьях. Теперь нужно ждать, пока под деревом пройдет очередная жертва. Потом – прыгнуть, упасть сверху, вцепиться. Подчинить своей воле. Повлиять. Заставить не сопротивляться. Впиться перекрестием прорези в плоть. Добраться до мяса. Впитать. Насытиться.

На этот раз жертва была особенной. Еще до того, как она прошла под деревом, он распознал смутные отголоски ее мыслей – связных и логичных, хотя и немного путанных. Существо оказалось разумным. Первая по-настоящему разумная добыча! Он ощущал ее разум и чувствовал уязвимость этого разума. Он мог бы подчинить такой разум, но не только для того, чтобы впитать мясо носителя. Такой разум полезнее использовать иначе. И разум, и его обладателя.

Собственно, он и раньше мог не только лишать своих жертв воли во время впитывания, но и управлять ими. Даже неразумными и полуразумными. Но для этого нужно было все время висеть на голове добычи и постоянно воздействовать на ее мозг. Это неудобно, да и опасно: если носителя убивали, могли убить и того, кого он на себе носит. Чтобы сменить носителя- жертву на носителя-убийцу требовалось время. На то, чтобы убить, времени нужно меньше.

А вот по-настоящему разумное существо контролировать непрерывно не обязательно. Достаточно просто направить его мысли в нужное русло. После этого оно само будет думать и действовать так, как велено, используя весь свой потенциал.

Существо вышло точно под его дерево. Существо нелепое, высокое. Идущее на двух лапах-ногах. Раздвигающее заросли двумя лапами-руками. Вертящее по сторонам головой.

Но не догадавшееся посмотреть вверх.

Лишь в самый последний момент, когда он, скользнув с ветки, потревожил моховую поросль, существо то ли услышало, то ли почувствовало опасность.

Он упал прямо на поднятое лицо – испуганное и удивленное. Такое смешное и уродливое. Совсем не похожее на его узкую смотровую-слуховую-обонятельную-впитывающую-чующую-влияющую прорезь.

Бледная кожа, расширенные глаза, раззявленный в коротком вскрике рот, поднятые брови, смятый морщинами лоб.

Вот в этот-то лоб он и ударил. Прыжок был рассчитан точно. Как всегда.

Сухой стук, влажный чмок.

Вцепиться, прилипнуть, впиться…

Удар тяжелой раковиной сбил жертву с лап-ног, но он уже крепко держал голову разумного. Миг – и на разглаженном лбу, по которому расплывается такой аппетитный кровоподтек, поставлена черная крестовидная отметина проникающей и подчиняющей, влияющей слизистой субстанции. Еще мгновение – и клеймо уже стоит на чужом разуме. Память и мысли жертвы открылись полностью, как вспоротое брюхо.

Черный крестик быстро всасывался в кожу, в кровь, в плоть, в кость, в мозг, в суть…

Отныне это существо находилось в полной его власти.

И этот разум он отпускать не собирался.

Впитывать мясо «че-ло-ве-ка» (таким словом, как оказалось, называл себя сам разумный) – тоже. Нерационально впитывать полезного слугу.

Тот «че-ло-век» принес его к другим «лю-дям». Их разум он пометил тоже.

* * *

Уже потом его назвали «Крес-том». Черным Крестом. Он напоминал людям другой крест, которому они поклонялись раньше, еще до того, как изменили мир. Но теперь люди стали поклоняться ему. Они придумывали ритуалы поклонения и объединялись вокруг него, воспринимая его как новую Святыню и даже не подозревая о том, что святость нового Креста была Крестом же и внушена.

Так ему было удобно. Так можно было осуществлять свои планы и реализовывать самую заветную мечту.

А мечта, собственно, у Креста была одна: влиять и воздействовать, воздействовать и влиять. На мир вокруг и на живущих в этом мире. Он собирался изменить мир под себя и встать над миром. Для этого надо было занять место на верхушке человеческой социальной пирамиды и в общей пищевой цепочке. Первая часть задачи казалась решаемой,