где я мог бы с вами поговорить. У меня слабая голова.
— Мистер Дейл, считайте, что я ответил на ваш вопрос, когда сказал, что мой дом — ваш дом и что скоро Летиция присоединится к нам.
— Следовательно, этот слух достоверен!
— Я не знаю, о каких слухах вы говорите. Но я ответил на ваш вопрос.
— И в поведении моей дочери нет и тени вероломства, бесчестности?
— Не больше, чем в моем собственном.
Мистер Дейл внимательно посмотрел на ясное чело сэра Уилоби и не обнаружил на нем ни малейшего облачка.
— Потому что иначе, вы понимаете, я сойду в могилу полным банкротом. До сих пор я ни на минуту не ощущал себя бедняком, хоть вам хорошо известно, каковы доходы человека, живущего на пенсию. Следовательно, все эти разговоры об отказе…
— Совершенный вздор.
— Она приняла ваше предложение?
— Мистер Дейл, бывают обстоятельства, когда деликатность не позволяет прибегать к категорическим утверждениям.
— Ах, сэр Уилоби, но долг отца — ограждать свою дочь от слишком деликатных обстоятельств. Надеюсь, ей ничто не грозит? Я ничего не понимаю. Возможно, в этом повинна моя бедная голова. Я не пойму Летицию. Вы не…? Позвольте мне задать вам этот вопрос сейчас! Вы совершенно..? Ах, успокойте мою тревогу! Будьте снисходительны к моему недугу!
Сэр Уилоби энергичным движением головы и крепким рукопожатием заверил мистера Дейла, что он «не» и что он «совершенно».
— А доктор Мидлтон? — спросил мистер Дейл.
— Покидает нас завтра.
— Ах!
Больной преобразился, словно ему влили глоток живительного вина. И тут же, нарушив все расчеты хозяина дома, он обратился к достопочтенному доктору и спросил его:
— Итак, сэр, мы скоро вас теряем?
Уилоби пытался что-то возразить, но доктор Мидлтон потопил его голос, подобно тому как мощные звуки органа заглушают нежную флейту.
— Не прежде, чем я одержу победу, мистер Дейл, и возведу своего друга на трон, принадлежащий ему по праву.
— Так вы не уезжаете завтра, сэр?
— Отчего вы решили, будто я уезжаю завтра?
Мистер Дейл повернулся к сэру Уилоби.
— Клара хотела уже сегодня уехать, — пояснил тот. — Но мне показалось, что завтра было бы лучше.
— А-а! — вырвалось из могучей груди доктора Мидлтона.
Лик его, впрочем, ничуть не омрачился. Напротив, он весь просиял.
— Прекрасно! Пусть завтра — но только если нам удастся окончательно покорить нашу даму.
Он подошел к Уилоби, схватил его за руку, сжал ее в своей и принялся горячо благодарить его и рассыпаться в комплиментах. Как ни удивительно, он говорил вполголоса.
— Мой друг, мы перед вами в неоплатном долгу, — проникновенно и кротко произнес он и тут же прибавил во всеуслышание: — Впрочем, я хотел бы участвовать во взятии этой крепости.
Выражение его лица и интонация ясно показывали, что камень свалился с его души.
Готовность, с какой доктор Мидлтон принял сообщение о разрыве помолвки, несколько смутила Уилоби, но сейчас ему было не до рассуждений. Кризис миновал. Поставлена долгожданная точка.
Первой поднялась леди Буш.
— Я не могу больше морить лошадей, — сказала она, поманив к себе сэра Уилоби, который мгновенно подбежал к ней. — Я в восторге! — сказала она. — Вы — совершенство! Нет, нет, вы не заставите меня молчать! Я беру назад свои слова, я от всего отказываюсь. Теперь я вижу: здесь и в самом деле фатум, и так я отныне и буду смотреть на это дело. Да, ваше сердце устояло перед красотой, но ум его сразил. Так мы и будем говорить всем. И как же приятно сознавать, что наше графство одержало победу над столицей!.. Нет, нет, спасибо — ни полчашки! Я не могу задерживаться больше ни минуты и… ах, вот и они! Нет, я должна на нее взглянуть! Дорогая моя Летиция Дейл!
Уилоби поспешил к мистеру Дейлу.
— Вы ни в коем случае не должны волноваться, сэр. Прошу вас, успокойтесь. Завтра вы полностью придете в себя и к вам вернутся ваши силы. Вы — дома, вы у себя в собственном доме. Сейчас вы находитесь в гостиной вашей дочери. К утру все прояснится до конца. А до завтрашнего дня давайте условимся говорить загадками. Прошу вас, сэр, не вставайте! Вы остаетесь у нас.
Шагнув навстречу Летиции, он вызволил ее из объятий леди Буш и тоном, едва внятным от умиления, каким влюбленные произносят: «Моя любовь, моя радость!» — пролепетал, что она хорошо поступила, прибыв сюда, не мешкая.
Сэру Уилоби удалось привести мистера Дейла в должное состояние нервозности, и его бледное лицо покрылось испариной. Дочерняя тревога изящно покоилась на опущенных ресницах Летиции, склонившейся над креслом, в котором сидел ее отец.
В эту минуту появился доктор Корни. Услышав его имя, больной приободрился.
— Вот и Корни приехал за мною, — сказал он. — Мне очень стыдно, моя дорогая, что я поддался слабости на людях. Поедем же! Моя бедная голова совсем уже не варит.
Доктора Корни, однако, перехватили. Он вырвался наконец от сэра Уилоби, часто кивая головой в знак того, что постиг смысл его слов, — и не только тех, что были высказаны вслух. Легким прикосновением нащупав пульс больного, он издал короткий вздох.
— Полный покой, — произнес он с профессиональной невозмутимостью. — Никаких переездов. Нет, что вы! Ничего серьезного, — поспешил он развеять тревогу Летиции. — Но покой, покой и покой. Сон в новой обстановке освежит его. Я привезу ему микстуру нынче вечером. Да, да, я доставлю из коттеджа все, что нужно, и ему и вам. Положитесь на Корни.
— Вы уверены, доктор Корни? — спросила Летиция, тревожась одновременно и за отца и за себя.
— В какой стороне лучше всего уложить мистера Дейла на ночь? — осведомились гостеприимные тетушки Изабел и Эленор.
— Окна, разумеется, должны выходить к юго-востоку. Утреннее солнце ему полезнее всего. Теплый, бодрящий воздух, яркий свет — и больной пробуждается с песней на устах.
Все еще сомневаясь, не заманили ли ее в западню, Летиция шепнула отцу, насколько покойнее и уединеннее было бы ему у себя дома.
Он отвечал, что и сам был бы рад поехать домой.
Но доктор Корни наложил категорическое вето на их просьбу.
Летиция снова было вздохнула о доме, но то был уже вздох покорности судьбе.
— Вы и так дома, дорогая, — ответили за сэра Уилоби его тетушки. — Это и есть ваш дом. И за вашим отцом уход здесь будет не хуже, чем в коттедже.
Она подняла на них глаза, и печальный взгляд ее случайно упал на доктора Мидлтона.
Общество усмотрело в этом взгляде красноречивое подтверждение тому, что Уилоби так старался всем внушить.
— Ах, но Кросджей! — воскликнула она. — Моя кузина уехала, и мальчик там один. Я не могу оставить его одного. Если вы… если вы и в самом деле считаете, доктор Корни, что папе нельзя сегодня ехать, то Кросджей должен… его нельзя оставлять одного.
— Привезите его сюда, Корни, — сказал Уилоби, и доктор энергично заверил, что исполнит это приказание, если только застанет мальчика в коттедже, в чем он сильно сомневался.
— Он дал мне слово, что до моего возвращения никуда не уйдет, — сказала Летиция.
— Если Кросджей дал слово, — послышался новый голос, — вы можете быть уверены, что он не
