и босс за все заплатит. Ну, и еще… – в глазах Мак Канна блеснула алчность, – по тому, что говорили вы и доктор Беннет, в доме де Кераделя может ждать неплохая добыча.
Шокированный Лоуэлл воскликнул:
– Мак Канн!
Я рассмеялся, посмотрел на Мак Канна. И у меня появилась беспокойная мысль, что он, может быть, не такой уж незаинтересованный человек. Кажется прямым и откровенным, его рассказ подкрепляет все наши подозрения, но не слишком ли все кстати? Он и Рикори гангстеры и рэкетиры, они действуют жестоко, нарушая законы.
Я не сомневался, что в основном его рассказ правдив, что он действительно обнаружил деревню, полную страха и слухов. Но, может, это всего лишь слухи в маленькой общине, жители которой негодуют из–за того, что им теперь воспрещен доступ туда, куда они свободно проходили на протяжении многих поколений? Во многих местах Новой Англии соседи посчитают оскорблением, если вы на ночь задернете занавески на окнах. Если ничего плохого не делаете, зачем закрываться от соседей? Может, те же самые соображения лежат в основе беспокойства в Беверли? Все, что может происходить за стеной де Кераделя, нарисовано их воображением. И постепенно слухи будут становиться все более дикими.
Разбойнику нетрудно воспользоваться такой ситуацией; привести с собой банду, поселиться в заброшенном доме по соседству с имением де Кераделя. Потом, под каким–нибудь вымышленным предлогом, а может, и без него, утверждая, что нужно избавить жителей деревни от страха, опираясь на поддержку суеверных жителей, ночью преодолеть стену, ворваться в дом и ограбить его. Охранников можно «устранить», и никто не вмешается. Может, у Мак Канна есть информация о деньгах Ральстона и других.
Может, он уже известил Рикори о такой возможности, и посланная Лоуэллом телеграмма – только для отвода глаз.
Эти мысли промелькнули у меня в одно мгновение. Я сказал:
– Звучит прекрасно. Но нужно, чтобы кто–нибудь находился в самом доме и мог с вами связаться.
Мак Канн категорически ответил:
– Это сделать невозможно.
– Ошибаетесь. Я знаю человека, который может это сделать.
Он улыбнулся.
– Неужели? И кто же это?
– Я.
Лоуэлл склонился вперед, недоверчиво глядя на меня. Билл побледнел, и на лбу у него выступил пот. Мак Канн перестал улыбаться. Он спросил:
– Как вы собираетесь попасть туда?
– Через парадный вход, Мак Канн. В сущности у меня уже есть приглашение от мадемуазель де Керадель. Я его принял. Боюсь, я забыл сказать тебе об этом, Билл.
Билл мрачно ответил:
– Боюсь, что так. Вот зачем тебе нужен был адрес де Кераделя? И вот что ты делал, пока я спал… и вот почему…
Я легко заметил:
– Не имею ни малейшего представления, о чем это ты толкуешь, Билл. Мадемуазель – очень привлекательная женщина. Просто приглашение пришло, когда ты спал, и я его тут же принял. Вот и все.
Он задумчиво сказал:
– И немедленно…
Я торопливо прервал его:
– Ничего подобного, Билл. Забудь об этом. Вот как я оцениваю ситуацию…
Мак Канн прервал меня, глаза его сузились, лицо затвердело.
– Похоже, доктор Карнак, вы знаете эту девчонку де Керадель лучше, чем я думал. И многое другое тоже знаете.
Я весело ответил:
– Очень многое, Мак Канн. И так и останется. Как хотите. Ваша банда будет за стеной. А я внутри. Если хотите сотрудничать со мной, прекрасно. Не хотите, попробую поиграть один. Чего вы опасаетесь?
Он вспыхнул, руки его быстрым движением устремились вниз, к бокам. Он протянул:
– Я ничего не опасаюсь… просто хочу получше знать тех, с кем приходится работать.
Я рассмеялся:
– Можете мне поверить, Мак Канн, я не собираюсь вас предавать. Но больше ничего не скажу.
Билл, по–прежнему в поту, сказал:
– Я тебе это не позволю, Алан.
Я сказал:
– Слушайте. Либо де Керадель и мадемуазель довели до самоубийства Дика и остальных, либо нет. Если они это сделали, то при помощи каких–то темных знаний или гипнотическим внушением. В любом случае никакого доказательства, которое принял бы во внимание суд, нет. Но если де Керадель действительно проводит дьявольский эксперимент, на который намекнул, и если он приманивает, похищает или каким–либо другим образом добывает людей для человеческих жертвоприношений, в таком случае доказательства раздобыть можно и можно обвинить его в убийствах. И соответственно подвесить с петлей на шее. А также, – я поморщился при этой мысли, – и мадемуазель.
Но единственное место, где можно раздобыть доказательства, это Род Айленд. План Мак Канна хорош, но ведь он будет находиться за стеной и у него будет меньше возможностей для наблюдения. Так случилось, что я не только единственный имею доступ внутрь, я еще подготовлен для отправления туда… При этом я не смог сдержать обращенной к Биллу сардонической улыбки . – К тому же, Билл, если меня ждет опасность, то я убежден: она меньше, если я приму приглашение мадемуазель, чем если не приму.
Я подумал, что это истинная правда. Повинуясь призыву Дахут, я, вероятно, навсегда потеряю Элен. Если не повинуюсь – тоже ее потеряю. И мне не нравилась мысль о том, что может при этом случиться с нею и с Биллом. В моем мозгу боролись неверие и абсолютная убежденность в нечестивой власти мадемуазель. И я в одно и то же время и верил, и не верил.
Билл сказал:
– Тебе никогда не удавалось солгать, Алан.
Мак Канн протянул руку.
– Ну, ладно, док. Простите, что не так сказал. Ничего больше можете мне не говорить. И больше говорить не будем, потому что я хочу, чтобы доктор Беннет в этом не участвовал.
Билл горячо сказал:
– Не участвовал? К дьяволу! Я отправлюсь с Мак Канном.
– Я знаю, о чем говорю, – сказал я. – Я буду играть с Мак Канном. И с Рикори, если он появится. А ты в этом не участвуешь, Билл. Я не хочу, чтобы ты даже разговаривал с Рикори. Пусть все объясняет доктор Лоуэлл.
Билл упрямо сказал:
– Я поеду.
– Ты думаешь, тупица, я о тебе забочусь? Об Элен.
Лицо его снова побелело и на лбу выступили капли пота. Он медленно сказал:
– Вот оно что.
– Именно. Подумай об этом как следует. Нечего делать, Билл. Ты исключен.
Я повернулся к доктору Лоуэллу.
– У меня есть причины для того, чтобы говорить так. Надеюсь, вы меня поддержите. Думаю, для вас особой опасности нет. Но для Элен и Билла – очень опасно.
Лоуэлл серьезно ответил:
