Землю. Многие, заразившись его энтузиазмом, вступали в новый Орден. Прием проходил тайно – «дамокловым мечом» висел над принцем запрет отца даже думать о походе на мусульман.
Но, как известно, тайное всегда становится явным. И когда первая попытка Пьера достичь Европы для провозглашения нового крестового похода потерпела фиаско, отец попросту посадил его под замок. На какое-то время Орден прекратил существование – но, едва укрепившись на троне после смерти родителя, неутомимый Пьер занялся его возрождением. Он пригласил к себе пикардийского рыцаря Филиппа де Мезье (поговаривали, что в свое время именно он и подкинул молодому человеку идею Ордена) – и сделал его своим канцлером. Приближен ко двору был и кармелит Пьер Томас, папский легат на Востоке – с его проповедями крестовых походов могли сравниться разве что пламенные речи самого кипрского короля.
Пьер «сотоварищи» назначили дату нового Крестового похода. Первый день марта 1364 года должен был навсегда войти в скрижали истории. А за два года до этого друзья отправились по королевским дворам Европы – в «рекламный» тур в поддержку столь богоугодного начинания. Авиньон рукоплескал рыцарям меча! Новый папа Урбана V официально провозгласил Крестовый поход, а французский монарх Иоанн Добрый милостиво согласился его возглавить. Было получено также одобрение польского короля Казимира Великого, его племянника Лайоша Великого из Венгрии, австрийского герцога Рудольфа IV. Последней на пути кипрского короля была Венеция. Придворные летописцы свидетельствуют, что он остановился у влиятельного аристократа Федерико Корнато в роскошном византийском дворце на Гранд канале – причем радушный хозяин не только стал рыцарем Ордена Меча, но и пожертвовал на поход 60 тысяч дукатов.
Но большинство членов «большой семерки» средневековья остались глухи к призывам Пьера. Те м не менее, экспедиция началась – правда, чуть позже, чем было намечено, – в 1365-м. Девятого октября под ударами рыцарских мечей пала Александрия – но, увы, новых крестоносцев интересовали лишь грабежи. Пьер вынужден был отступить.
О захвате богатейшего города Африки говорила вся Европа – но к дальнейшим экспедициям принца Лузиньяна так никто и не присоединился. Пьер был горько разочарован тем, что идея всей его жизни канула в Лету. Даже несколько успешных набегов на побережье Сирии не принесли ему утешения – и в 1367 году Филипп де Мезье приступил к написанию статута нового Ордена под названием Рыцарей Страстей Иисуса Христа. А два года спустя Пьер I был убит. Ни его юный сын, ни последующие короли Кипра не выказывали более интереса к идее Крестовых походов. А Орден Меча жил – до тех пор, пока в 1489 году Венецианская Республика не принудила королеву Катерину Корнато (ее предок когда-то принимал у себя короля Пьера), вдову последнего кипрского короля, отказаться от короны в пользу дожей. Вместе с кипрской монархией прекратил свое существование Орден.
…Его знаки известны лишь по описаниям и надгробиям. Одно мы знаем точно – рыцари Меча носили на груди золотую цепь, звенья которой были выгнуты в виде буквы «S». Это означало «silence» – «молчание»…
…Так постепенно в тишину небытия канул феномен военно-монашеских Орденов. Рожденные на волне Крестовых походов, они стали своего рода локомотивом, вытянувшим на себе неповоротливый состав Средневековья.
Не будь этой движущей силы – не было бы ни Ренессанса, с его культом человеколюбия, ни Просвещения, с его тягой к свободной мысли. Разумеется, братья-рыцари были частью режима – и, в этом смысле, не избежали его ошибок. В сущности, они были обречены на вымирание вместе с ним – подобно тому, как в свое время планету покинули динозавры. Могучий ледник Великой французской революции окончательно смел их с лица земли, напрочь отринув тот факт, что первые аккорды антиклерикальных гимнов будущего сыграли именно обуянные гордыней «Христовы братья». Они сделали это, сами того не ведая, – как, сами того не ведая, заложили основы единой и неделимой Европы. Недаром Ordre по- французски – и «орден», и «порядок». Рыцари-монахи упорядочивали жизнь христианского мира, заставляя его двигаться в ритме копыт своих боевых коней. Это бытие было разумным – настолько, насколько позволяло сознание жителей Средневековья, привыкших смотреть на мир сквозь призму рыцарства.
Крупнейший «рыцаревед» всех времен и народов Йохан Хёйзинга пишет об этом: «Все те категории, которые мы обычно применяем для понимания истории, тогда совершенно отсутствовали, и все же люди того времени, как и мы, ощущали необходимость обнаружить в ней некий порядок. Им требовалось придать форму своему политическому мышлению, и вот тут-то и явилась идея рыцарства. Стоило это придумать, и история превратилась для них во внушительное зрелище чести и добродетели, в благородную игру с назидательными и героическими правилами».
На этом, собственно, и «аминь» – пусть монахи в доспехах покоятся с миром под каменными плитами древних монастырей. А «призрак рыцарства» еще долго будет бродить по Европе, воплотившись в новой для себя ипостаси светских Орденов.
«Никто не тронет меня безнаказанно»
(Светские ордена европы)
…Недавно, бродя по старым улочкам Стокгольма, мы наткнулись на витрину, которая буквально приковала к себе мою пятилетнюю Сашку. За стеклом красовался огромный деревянный замок с затейливыми башенками и подъемными мостами. Его населяли храбрые рыцари и прекрасные принцессы, крылатые феи и белоснежные единороги. Они застыли в причудливых позах, словно исполняя немую сцену из какого-то увлекательного спектакля – подобного тому, что подарило нам позднее Средневековье. В качестве подмостков выступала тогда вся Европа. А действующими лицами и исполнителями были рыцари «новой волны», похожие на своих праотцев из монашеских Орденов, как яркая буффонада на суровую реальность жизни. Еще незабвенный Святой Бернар, идейный отец тамплиеров, с едкой иронией писал о мирском рыцарстве:
«Вы рядите своих лошадей в шелка и окутываете свои кольчуги каким-то тряпьем. Вы разрисовываете свои копья, щиты и седла, инкрустируете свои удила и стремена золотом, серебром и драгоценными камнями. Вы пышно наряжаетесь для смерти и мчитесь к своей погибели бесстыдно и с дерзкой заносчивостью. Эти лохмотья – доспехи ли это рыцаря или женские наряды? Или вы думаете, что оружие ваших врагов остановится пред златом, пощадит драгоценные камни, не разорвет шелк? К тому же нам часто доказывали, что в битве необходимы три условия: чтобы рыцарь был проворным в самозащите, быстрым в седле, стремительным в атаке. Но вы, напротив, причесываетесь, как женщины, что мешает видеть; вы опутываете свои ноги длинными и широкими рубахами и прячете свои изящные и нежные руки в просторные и расширяющиеся рукава. И вырядившись таким образом, вы сражаетесь за самые пустые вещи, такие как безрассудный гнев, жажда славы или вожделение к мирским благам…»
Нечто подобное пишет Хёйзинга: «Каким бы ни было рыцарство во времена Крестовых походов, сегодня все уже согласны с тем, что в XIV или в XV веке оно представляло собой не более чем весьма наигранную попытку оживить то, что давно уже умерло, некий вид вполне сознательного и не слишком искреннего возрождения идей, утративших всякую реальную ценность»…
Впрочем, несмотря на свою театральность, рожденные при монарших дворах светские рыцарские союзы были вполне способны потягаться с самими своими создателями. В их руках были замки и крепости, богатство и власть. Первенцем исследователи считают Братское рыцарское общество во имя Святого Георгия. Его основал в 1320-х годах Карл I Роберт Анжуйский, король Венгрии. Братство по всем признакам напоминало светский Орден – но такого названия не носило. Понятие la orden ввел Альфонс XI, породивший кастильский Орден Ленты. В это время рыцарские придворные корпорации растут по всему континенту как грибы. Иметь собственный Орден стало считаться хорошим тоном в королевских домах Европы. Самые могущественные государи вставали во главе рыцарских корпораций, щедро одаривая их не только привилегиями, но и знаками отличия. Именно поэтому ученые считают светские Ордена высшей формой ливрейной организации (от латинского liberare – раздавать).
Основным знаком отличия был цвет – выбранный господином, он повторялся в костюмах его свиты. Плащи и повязки, вымпелы и штандарты – все должно быть выполнено в единой гамме, указывающей на принадлежность данного союза. Те же цвета использовались при украшении помещений во время торжеств – так что рыцарские сборища до боли напоминали современные вечеринки со строго прописанным дресс- кодом.
Но амбициозным главам Орденов казалось недостаточным пометить своих доблестных рыцарей цветом. Над их убранством явно трудились лучшие костюмеры Средневековья. Они покрывали одежду кавалеров многократно повторяющимися знаками, создавали вычурные подвески и цепи, звенья которых
