хорошенько напился с ним в пабе, и он пустился в рассуждения о том, что театр мог бы расширить свои границы, изобретая нечто новое и необычное. Ему, наверное, пришлась бы по душе вся эта наша авантюрная затея. Чертовски жаль. — Он тяжело вздыхает и качает головой. — Что ж, с этим разобрались, — продолжает он, откидываясь в кресле и рассматривая Селию уже со значительной долей интереса.
В руке у Марко вновь перо и он возвращается к списку своих вопросов.
— Вы способны устраивать представления не на сцене?
— Да, — отвечает Селия.
— Возможно ли наблюдать за вашими иллюзиями со всех ракурсов?
Селия улыбается.
— Вы ищете того, кто сможет выступать прямо посреди толпы? — спрашивает она у Чандреша. Тот кивает. — Понятно, — говорит Селия.
А затем так стремительно, что кажется будто девушка даже не шевельнулась, она подбирает со сцены свой жакет и бросает его на кресла, куда, вместо того чтобы упасть бесформенным комком ткани, он зависает в воздухе и складывается. В мгновение ока складки шелка превратились в гладкие блестящие черные перья, большущие бьющиеся крыльев, и, что самое поразительное, не возможно было точно уловить момент, когда жакет полностью превратился из обыкновенного предмета одежды в полноценного ворона. Ворон облетел красные бархатные ряды и устремился вверх к балконам, где начал нарезать замысловатые круги.
— Впечатляет, — говорит госпожа Падва.
— Если только она не припрятала пернатого в тех гигантских рукавах, — бормочет себе под нос Чандреш.
На сцене, Селия подходит ближе к Марко.
— Могу я позаимствовать его на некоторое время? — спрашивает она юношу, указывая на его блокнот.
Марко колеблется секунду другую, прежде чем отдать его ей.
— Спасибо, — говорит она и возвращается на середину сцены.
Она едва взглянула на список вопросов, написанный аккуратным почерком, прежде чем подбросить блокнот в воздух, где тот перевернулся и шелестящая бумага превратилась в белую голубку, хлопающую крыльями, которая полетела делать свой круг под потолком театра. Ворон с балкона каркает, завидев голубицу.
— Ха! — восклицает Чандреш, и на появление голубки и завидев выражение лица Марко.
Голубица устремляется обратно, вниз к Селии, аккуратно усаживаясь на её вытянутую руку. Она гладит птицу по крыльям, а затем отпускает ту обратно в воздух. Она поднимается всего на несколько футов в воздух над головой девушки, прежде чем крылья вновь превращаются обратно в бумагу и блокнот быстро падает вниз. Селия ловит его одной рукой и возвращает Марко, цвет лица которого теперь заметно бледнее прежнего.
— Благодарю Вас, — говорит Селия с улыбкой.
Марко рассеянно кивает, не встречаясь с ней глазами, и спешно отступает в свой угол.
— Превосходно, просто превосходно, — говорит Чандреш. — Это могло бы нам подойти. Всё определенно могло бы получится.
Он поднимается из своего кресла и движется вниз по проходу, останавливаясь у оркестровой ямы, чтобы начать в свете рамп расхаживать перед ней с глубокомысленным видом.
— Нужно будет еще правильно подобрать ей сценический костюм, — громко говорит ему со своего места госпожа Падва. — Я вижу только строгие костюмы. Хотя, полагаю, что и платье подобное тому, что сейчас на ней тоже подойдет.
— Какой костюм Вам нужен? — спрашивает Селия.
— У нас проработана определенная цветовая гамма, дорогая, — отвечает госпожа Падва. — Или скорее отсутствие оной. Никаких иных цветов, кроме черного с белым. Однако Вам полностью черное платье может придать слишком траурный вид.
— Понятно, — говорит Селия.
Госпожа Падва встает и идет к тому месту, где совершает променад Чандреш. Она шепчет ему что-то на ухо, и он поворачивается, чтобы посоветоваться с ней, не глядя на Селию в этот момент.
Никто не наблюдает за девушкой, кроме Марко, который совершенно неподвижно стоит на сцене и терпеливо ждет. А затем очень медленно, её платье начинает меняться.
Начиная с линии декольте и стекая вниз будто разливающиеся чернила, зеленый шелк превращается в черную, непроглядную, полночную тьму.
Марко открывает рот от удивления. Чандреш с госпожой Падва поворачиваются, привлеченным звуком, который издал Марко, как раз во время, чтобы стать свидетелями, как черный цвет ползет, пожирая зеленую ткань, растворяясь в белоснежности нижней юбки, пока все доказательства того, что это платье когда-то было зеленым не исчезли.
— Что ж, это упрощает мою работу, — реагирует на произошедшие перемены с обликом девушки, госпожа Падва, однако не в силах скрыть радость в своих глазах. — Хотя, мне думается, что возможно ваши волосы тоже несколько светловаты.
Селия качает головой, и её каштановые кудри меняют свой оттенок до почти черного, цвета блестящего вороного крыла.
— Изумительно, — говорит Чандреш, больше самому себе.
Селия просто улыбается.
Чандреш выскакивает на сцену, по маленькому лестничному пролету и оказывается всего в двух шагах от девушки. Он осматривает платье Селии со всевозможных ракурсов.
— Можно? — спрашивает он, прежде чем осторожно прикоснуться к ткани её юбки.
Селия кивает.
Шелк несомненно черный и белый, а переход между эти двумя цветами мягкого серого оттенка. Все волокна ткани отчетливо видны.
— Можно спросить, что случилось с Вашим отцом, если Вам не претит моё любопытство? — спросил Чандреш, всё еще сосредоточив всё свое внимание на её платье.
— Вовсе нет, — отвечает Селия. — Один из его трюков пошел не так, как задумывалось.
— Чертовски досадно, — говорит он, отступая на шаг назад. — Мисс Боуэн, не заинтересует ли Вас уникальная возможность трудоустройства?
Он щелкает пальцами, и Марко подходит к нему со своим блокнотом, останавливаясь в нескольких шагах от Селии, его взгляд движется от её платья, к волосам и обратно, но дольше всего он разглядывает её лицо
Прежде чем она успевает ответить, по театру эхом разносится карканье ворона, который всё еще сидит на балконе, с любопытством наблюдая за происходящим.
— Минуточку, — говорит Селия.
Она поднимает руку и указывает изящным жестом в направлении ворона. В ответ на это птица снова каркает и расправляет большие крылья, взлетает и пикирует к сцене, набирая скорость по мере приближения. Он летит прямиком к Селии, не отклоняясь от заданного маршрута и не замедляясь, полетает к сцене на полной скорости. Чандреш отпрыгивает назад, почти падая на Марко, когда ворон врезается в Селию вихрем перьев.
А затем он исчез. Ни остается не единого перышка, а Селия одета вновь в свой черный жакет с широкими рукавами, только теперь застегнутым на черные и белые пуговицы.
Госпожа Падва, стоящая перед оркестровой ямой, хлопает в ладоши.
Селия кланяется, пользуясь возможностью поднять с пола свои перчатки.
— Она великолепна, — замечает Чандреш, вытаскивая сигару из кармана. — Безусловно великолепна.
— Да, сэр, — говорит Марко позади него, блокнот в руке немного дрожит.
Иллюзионисты, ожидавшие в прихожей, ворчат, когда они благодарят их за уделенное время и
