Дверь сама по себе распахивается настежь, открывая гримерку, всю обставленную зеркалами, в каждом из которых одно отражение Просперо отличается от другого.
Его фрак небрежно брошен на бархатное кресло, а его жилет весит расстегнутым поверх кружевной рубашки. Цилиндр, которому отводилась одна из главных ролей в его исполнении, висит на вешалке неподалеку.
На сцене этот человек казался моложе. Его возраст был скрыт под яркими рампами и гримом. Лицо же в зеркале всё в морщинах, а волосы по большей части седые. Но всё же в его улыбке появляется нечто похожее на юношеский задор, когда он замечает мужчину, стоящего в дверях.
— Тебе всё это ненавистно, не так ли? — спрашивает он, не оборачиваясь, по-прежнему глядя в зеркало, обращаясь к призрачному серому отражению.
Он стирает носовым платком, который когда-то был белым, толстый слой пудры со своего лица.
— Я тоже рад встречи с тобой, Гектор, — говорит мужчина в сером костюме, спокойно закрывая за собой дверь.
— Могу сказать, что ты презирал каждую минуту своего пребывания там, — говорит Гектор Боуэн со смехом. — И не отрицай, я наблюдал за тобой.
Он поворачивается и протягивает руку мужчине в сером, но тот не принимает её. В ответ, Гектор пожимает плечами и театральным жестом указывает ему в сторону противоположной стены. Из угла, заполненного дорожными сундуками, кофрами и чемоданами, а также кашне с различными шарфами и галстуками, плавно выдвигается вперед, обитое бархатом, кресло, в то время как фрак поднимается с него в воздух и летит как тень, послушно повисая в шкафу.
— Пожалуйста, присядь, — говорит Гектор. — Боюсь, что здесь не так удобно, как там наверху.
— Не могу сказать, что одобряю такие выступления, — говорит человек в сером костюме, снимая перчатки и стряхивая ими пыль с кресла, прежде чем сесть. — Выдавая манипуляции за фокусы и иллюзию. Завышая плату за вход.
Гектор бросает испачканный в пудре носовой платок на стол, заваленный кисточками и баночками с гримом.
— Ни один человек, ни на секунду не поверит, что все, что я там проделывал, было настоящим, — говорит он, указывая в направлении сцены. — В этом-то и прелесть. Ты видел хитроумные изобретения, которые эти фокусники делают, чтобы у них получились самые простые и обычные фокусы? Да они просто дурачье, обклеившее себя перьями и пытающиеся убедить общественность, что могут летать. Да я просто павлин средь них. Зритель не может уловить разницы, лишь знает, что я лучший.
— Что не делает эту авантюру менее легкомысленной.
— Эти люди выстраиваются в очередь, чтобы их одурачили, — говорит Гектор. — Мне намного проще обмануть их, чем кому-бы-то ни было. Просто невозможно упустить такую возможность. Платят больше, чем ты можешь себе представить. Могу я предложить тебе выпить? Где-то здесь припрятана бутылка другая, хотя я не уверен в наличии бокалов.
Он пытается разобраться в содержимом на столе, отодвинув в сторону груды газет и клетку для птиц.
— Нет, благодарю, — отвечает мужчина в сером костюме, сдвигаясь вперед в кресле и опираясь руками на свою трость. — Я нашел твоё выступление любопытным, а реакцию твоей публики, несколько сбивающей с толку. Тебе недоставало точности.
— Выступление не может быть слишком хорошим, если я хочу, чтобы они считали меня фальшивкой, как и остальные, — говорит со смехом Гектор. — Я благодарен тебе за приезд и за страдания, через которые ты прошел за время моего представления. Я даже удивлен, твоим появлением, а то уже начал терять надежду. Я зарезервировал эту ложу для тебя на всю неделю.
— Я не часто отклоняю приглашения. В твоем письме было сказано, что у тебя для меня есть предложение.
— У меня, безусловно, есть! — говорит Гектор, сводя руки в резком хлопке. — Я надеялся, что ты сможешь присутствовать на игре. Много воды утекло с тех пор, как мы играли в последний раз. Но сначала, тебе следует познакомиться с моим новым проектом.
— Я был под впечатлением, когда узнал, что ты подался в учителя.
— Да, так получилось, что от этого единственного случая я не смог отвертеться.
Гектор подходит к двери, почти полностью скрытой за стоящим продолговатым зеркалом.
— Селия, дорогая, — кричит он в соседнюю комнату перед тем, как вернуться в кресло.
Мгновение спустя в дверном проеме появляется маленькая девочка, которая одета слишком красиво, чтобы находится среди окружающей убогости. Вся в лентах и кружевах, идеальных, как на только что купленной куколке, за исключением нескольких непокорных кудряшек, выбившихся из косичек. Она колеблется, замирает на пороге, когда видит, что ее отец не один.
— Все в порядке, дорогая. Входи, входи, — говорит Гектор, подзывая ее взмахом руки. — Это мой коллега, не стоит стесняться. — Она делает несколько шагов и присаживается в идеальном реверансе, кружевной подол ее платья ложится на истоптанный дощатый пол. — Это моя дочь — Селия, — говорит Гектор мужчине в сером костюме, кладя руку на голову девочки, — Селия, это Александр.
— Приятно познакомится, — говорит она. Ее голос чуть громче шепота и звучит ниже, чем можно было ожидать от девочки ее роста.
Мужчина в сером костюме вежливо ей кивает.
— Мне бы хотелось, чтобы ты показала этому джентльмену, что ты умеешь, — говорит Гектор.
Он тянет из кармана жилета серебряные часы на длинной цепочки и кладет их на стол.
— Вперед.
Глаза девчушки округлились.
— Ты сказал, что мне не следует показывать это перед кем-либо, — сказала она, — ты взял с меня обещание.
— Этот джентльмен не абы-кто, — отвечает, смеясь, Гектор.
— Ты сказал — никаких исключений, — настаивает Селия.
Улыбка исчезает с лица отца. Он берет ее за плечи и строго смотрит ей в глаза.
— Это особый случай, — говорит он. — Пожалуйста, покажи, что ты умеешь. Сделай так, как делаешь на уроках.
Он подталкивает ее к столу с часами.
Девочка кивает с серьезным видом и переносит все свое внимание на часы, скрестив руки за спиной. Через мгновение часы начинают медленно вращаться, образуя круги на поверхности стола, сворачивая цепочку в виде спирали. Потом часы поднимаются со стола, повисают в воздухе и парят, словно застыли в воде.
Гектор смотрит на человека в сером костюме, ожидая его реакции.
— Впечатляет, — говорит мужчина. — Но это всего лишь азы.
Брови Селии сходятся над ее карими глазами, она хмурится, а часы раскалываются и все шестеренки разлетаются по воздуху.
— Селия, — говорит отец.
Из-за резкости его тона она краснеет и бормочет извинения. Шестеренки опускаются на часы, расставляются по местам до тех пор, пока часы не собраны, стрелки отсчитывают секунды, как будто ничего и не случилось.
— А вот это более эффектно, — признает мужчина в сером костюме. — У нее есть характер.
— Она еще юна, — говорит Гектор, поглаживая макушку Селии и не обращая внимания на то, что она хмурится. — Нет еще года, как она обучается; со временем она вырастет и станет бесподобной.
— Я могу взять любого ребенка с улицы и обучить его тому же. Бесподобность в данном случае — всего лишь твое сугубо личное мнение и его легко опровергнуть.
— Ха! — восклицает Гектор. — Тогда ты согласишься сыграть.
Мужчина в сером костюме колеблется лишь мгновение перед тем, как кивнуть.
— Лишь несколько сложнее, чем в прошлый раз и, да, это может меня заинтересовать, — говорит он. — Возможно.
— Конечно, это будет сложнее! — говорит Гектор. — У меня есть природное дарование, с которым
