— Что-то я не слышал твоего ружья, — сказал Ал.
— Вы сами отлично справились, — ответила она и заговорщицки подмигнула.
Ал сделал вид, что не заметил, а Оля смущенно отвернулась. Послышался звук двигателя, показался свет фар и из-за поворота вынырнули «Жигули» с Леоном и Павлом Иннокентьевичем.
— А где Степан Ильич? — забеспокоился Ал.
— Не волнуйся, — сказала Анна. — Идет. У него трагедия.
В лучах приближающихся «Жигулей» возник великан. Он нес на руках мертвую тварь, две другие плелись следом, как в свое время за мной Монах. По его волосатым щекам лились слезы.
— Чего вы плачете, Степан Ильич?
— Не успел. Эти сволочи набросились на него.
— Кто это?
— Капитан Червяков, мой благодетель.
Оказывается, это батин убийца! Славный конец, и вполне заслуженный. Ал подошел поближе и изумился.
— Степан Ильич, сдается мне, вы его откушали? — произнес Ал как можно тише.
— А что делать? Родное ведь, не пропадать же добру. Он меня сигаретами снабжал, водкой. Осталось всего два ящика. Как быть? В город мне нельзя.
— Не переживайте. Анна Игнатьевна есть, Павел Иннокентьевич. Да и мы не за семью морями живем.
Он посмотрел на дорогу.
— Похоронить бы всех надо.
— Надо, — согласился Ал. — Сюда вскорости армия и милиция прибудут. Лучше следов не оставлять.
Трупы до времени пришлось засунуть в багажники, сели по машинам и уехали. Ал и Ольга со Степаном Ильичом в «мерседесах» — к питомнику, остальные — в «Жигулях» — к Гаевым…
Ольга и Ал помогли Степану Ильичу рассовать животных по клеткам.
— А Малыш так и не появился.
— Дался тебе Малыш. Он волк. И немолодой. Волки лет десять-двенадцать живут, так что наш Малыш довольно стар. Помладше Еремы будет, но что он видел в своей волчьей жизни, кроме клетки? Пусть порезвится.
Она внимательно смотрела на дорогу.
— А разве мы не возвращаемся? Не к Гаевым едем?
— Нет, Олечка. Надо все-таки одно дело сделать. Ради которого весь сыр-бор. Заберем груз, который я в кустах припрятал, — и на речку. Позагораем.
Она засмеялась:
— Ночью?
— Ночью — самый кайф. Лежишь и получаешь ультрафиолет от звезд, А еще луна полная. Лунный загар вообще не сходит.
Она продолжала улыбаться:
— Вот трепач!
Остановились как раз напротив нужного места.
— Посиди, сейчас принесу.
Ему не нужен был яркий свет. Ал прекрасно ориентировался в темноте, различал не только контуры, но и запахи. Оттуда где был спрятан груз, отчетливо пахло резиной, металлом пластиком. Забросив оба объемистых пакета на заднее сиденье, он сел за руль, и они поехали обратно.
— Устал? — спросила она. — Я бы сама повела машину, но не знаю, куда ехать.
— Недалеко. Здесь все недалеко.
Они проехали мимо плотины и углубились вдоль берега дальше, где стыла вода M… — ского моря: На фоне звездного неба чернела башня «варяжского» капища.
— Мрачное сооружение, — заметила Ольга.
— Это в темноте. Мы пацанами любили карабкаться по его стенам. Оно внутри пустое. А когда ГЭС построили и водохранилище появилось, подплывали на лодках или просто так, вплавь, залезали и прыгали с него, как с вышки. Местные мальчишки, наверное, и сейчас этим занимаются. Как ни странно, никаких трагических случаев. Никто не разбивался и не погиб, даже по пьянке. Только те, кто пытался однажды его разрушить.
Они остановились, когда до башни оставалось с полкилометра.
— Приехали. Давай передохнем. Надо сил набраться.
Ал заглушил мотор, откинулся на сиденье и закрыл глаза. Ольга тоже не шевелилась. Стекло было приспущено, и там, за окошком, жила своей жизнью ночь. Жила неторопливо, безветренно, тихо. Если что и стрекотало, то ненавязчиво, в отдалении. Иногда раздавался плеск: какую-то рыбешку мучила бессонница.
— Я, кажется, вздремнул, — пробормотал Ал.
— Я тоже.
— Тебе бы вообще не мешало выспаться.
— Агасиньки…
— Вот и поспи, пока я туда-сюда.
Он вышел из машины, размялся и принялся за свой загадочный багаж. В нем оказался полный набор аквалангиста: гидрокостюм, акваланг, ласты, маска и прочее, вплоть до ножа и электрического фонаря.
— Ты в воду? — удивилась она. — Зачем?
— Потом узнаешь.
— А не темно ли, Лешенька?
— Ты меня видишь?
— Как днем.
— Вот так же и я.
Он начал облачаться. Ольга с интересом смотрела, как он вначале разделся до трусов, влез в гидрокостюм, нацепил пояс с грузилами и кинжалом. Помогла надеть акваланг, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Войдя в воду, он нацепил ласты, вставил в рот загубник, помахал ей рукой и нырнул. Ольга увидела огонек вспыхнувшего фонаря, который быстро потускнел. Наверное, там приличная глубина…
Ал превратился в рыбу. Точнее, очень захотел превратиться. И не в какого-нибудь сома-увальня или налима-барина, а в быстроходную щуку или на крайний случай в проворного ерша. Воздуха в баллонах было не так много. Ал рассчитывал, что возьмет где-то лодку, на ней подплыть к башне и оттуда нырять. Но где взять лодку глухой ночью?
Ал не чувствовал прохладу воды, ему было тепло, даже очень. Краткий сон пошел на пользу. Течения почти не ощущалось, но Ал сразу взял чуть правее, и его вынесло точно на цель…
Давным-давно, когда он еще был совсем маленьким мальчиком, дед, гуляя с ним по лесу, вывел к капищу, и они зашли внутрь. Пустая и гулкая высота казалась до самого неба. Дед поднял руку и указал ему на красноватый кирпич, чуть отличавшийся в общей кладке.
— Запомни это место, — велел он.
Через пару лет они снова оказались там.
— Ты помнишь, я тебе показывал камешек?
— Да, дедушка, — и ткнул пальцем в направлении кирпича. До него было метра два.
А когда построили плотину и образовалось водохранилище, дед снова сказал.
— Вы прыгаете с башни, внучек?
— Да.
— Нырни, проверь, цел ли тот кирпич?
— Я уже смотрел. Все на месте, дедуля.
А когда Ал уже обитал у Еремы и начинал восстанавливаться, дед незадолго до своего ухода опять
