инстинкт самосохранения, инстинкт продолжения рода и инстинкт насыщения. Тем и живем… А нелюдям продолжать род не надо — мертвяки. Поэтому и сохранять себя незачем, и насыщаться ни к чему.
— Но кровь они пьют?
— Пьют. Но это другое — инстинкт убийства, который у человека отсутствует.
— Ты заговариваешься, Ал, — усмехнулся Федор.
— Нет, на войне действует инстинкт самосохранения — люди убивают друг друга чтобы выжить. А у маньяков присутствует неадекватное состояние инстинкта продолжения рода. Сюда же можно отнести ревность и месть… Но не будем углубляться… Ты знаешь, что под гипнозом человек может творить невероятное? Петь, например, хотя до этого никогда не пел, или рисовать не хуже самого Репина. Что там! Личность можно поменять! Скажут женщине, что она мужик, так та будет пытаться басом разговаривать. Но вот когда гипнотизируемому вкладывали в руки нож, деревянный или резиновый, и приказывали убить — не мог! Даже осужденный убийца не мог! От рождения в человеке отсутствует желание убивать просто так.
Федор аж присвистнул и растерянно оглянулся.
— Ой, простите, — сказал он пустому залу.
— Бог простит.
— Да кто же они такие! — воскликнул капитан.
— Одно слово — нелюди, — произнес Ал. — И существуют они не по людским аконам и психология у них не человеческая. Поэтому методы ваши — внедрение агентуры, вербовка сексотов — здесь не гадятся. Трупом не прикинешься. Срезу вычислят; и в вампира превратят.
— Да зачем им еще вампиры? — хитро прищурился Федор. — Не иначе свой род продолжают?
— Дурья твоя башка, Федька! Не род продолжают, а изводят все человечество. Уничтожают нас. Потому и таятся в темноте. А еще, реакция у них отменная и силища огромная. Голыми руками не возьмешь. Говорят, они летают. Это ошибка. Они не летают, прыгают высоко. В ногах их сила. Спецназу здесь делать нечего.
— А мы чего тогда лезем?
— А кто еще, Федор Зинандович? Мы с тобой, хоть не военные, но как раз те, кто нужен. Охотники. С большой буквы — Охотники.
— Безоружные Охотники, — невесело добавил молодой человек. — Те, небось, вооружены до зубов…
— Ничего они не вооружены. Вампиры — сами оружие.
— Спасибо, успокоил.
— Не дрейфь, юноша! Порой и у классной винтовки затвор клинит. А мы с тобой знаем, как с ними бороться: вера, крест, святая вода, осиновые колья, — Ал загибал пальцы, — добрый клинок…
— Серебряные пули, — перебил Федор.
— Не факт. Ими в основном несчастных оборотней щелкают. А вот дохнут ли вампиры от серебряных пуль — вопрос непроверенный. Другое дело нож — лучше с толикой серебра.
— Хорошо, Ал. Предположим, вооружились мы на манер папуасов: гремим кольями, булькаем водой, трясем и пляшем… Дальше что?
— Ищем логово, лежбище с гробами. Где-то ведь они паркуются?
— А гостиница?
— Что гостиница?! Кто их там видел? С точки зрения бытового обслуживания, нормальный отель. Конечно несколько экзотичный, так ведь от постояльцев отбою нет. Кто в гостинице, кроме простых граждан, пропадал? Вы же разговаривали с обслуживающим персоналом? Все на месте. Даже текучки особой нет, потому что платят хорошо. А теряющиеся следы коллег — не доказательство.
— А зеркало?!
— Поди, арестуй его. А если нам показалось? Простые блики. Помнишь, какая метель была? Может, ты, Федя, и завывания ветра за их голоса принимал?
— Чего ты наезжаешь?!
— О деле думать надо. Наша основная цель — главного обнаружить!
— Главного?!
— С чего-то же здесь вся эта катавасия началась? Люди стали исчезать… Люди пропадают, однако тел их не находят. Местные, как темнеет, на улицу боятся выходить. Живут в слухах и страхе.
Федор засмеялся:
— Ничего себе боятся! Кабачок-то заполняется.
Ал оглянулся. И правда, в зале собралось достаточно народу. В воздухе стоял гул. На небольшой эстраде музыканты настраивали инструменты.
К ним снова подошла официантка.
— Спасибо, можете принести счет, — объявил Ал. — А ты, любезный, — обратился он к Федору, — лопатник придержи. Это я тебя пригласил. И, кстати, тоже спасибо, не дал со страху в номере помереть.
— Ты же сейчас обратно в гостиницу?
— Вряд ли. У меня везде друзья, есть куда голову прислонить. Отвезу тебя домой, а потом к ним… Мобильники у нас с тобой есть, так что связь держим.
— Странно, — покачал головой Федор, — пили наравне, а ты трезвый, как стеклышко.
— Что, заметно?
— Ты, когда ходил в туалет, наверное, таблетки какие-нибудь принял?
— Не бери в голову, поехали.
В джипе Ал включил кондиционер и в салоне сразу стало тепло. Пока прогревался мотор, Ал спросил:
— Скажи мне, Федя, что за отчество у тебя такое интересное?
— Все спрашивают… Отца так звали, Зинаидом. Ом у меня простым работягой был, бригадиром слесарей.
— А имя?
— Имя поп дал, когда крестили. И что интересно, дед мой, Алексей, коммунистом был, в органах служил, участковым. Правда, до высоких чинов не дослужился.
— Наверное, бабушка крестила?
— Возможно, я не помню.
— Значит, ты по дедовым стопам пошел?
— Может, по дедовым, а может, сам по себе. Я сразу после десятилетки в школу милиции подался. Не хотел в армию идти.
— Ничего себе, жизненная логика!
— А что, нормально. После армии ты кто? Никто. А тут сразу при деле. Сейчас направо сверни и остановись. Вот моя общага. У меня здесь комната.
— Один живешь?
— Один. Зайдешь? Чайку похлебаем, время раннее, хоть и ночь…
В переулке и впрямь было темно, хоть глаз выколи. Ветер утих, набирал силу мороз.
— Жутковато, — кивнул на переулок Ал.
— Ничего, мы привыкшие. Зайдешь?
— Спасибо, нет. Дальше поеду. Надо еще с бумагами посидеть, разобраться…
— Дорогу найдешь?
— Найду. С утра, как прибыл, по улицам успел покататься, уже сориентировался… Не беспокойся, Федя, я даже в темном лесу не заблужусь, не то что в городе.
Но к друзьям Ал не поехал. Какие друзья в дальнем сибирском городке, куда он попал впервые? Да и в Сибири он до этого ни разу не был. Последнее время все по Парижам, Лондонам, Венециям вместе с женой раскатывал, сыну своему необыкновенному мир показывал. А тут Сибирь! Хотя ему, уроженцу российских северных краев, здешние края не казались диковинкой. Те же морозы, те же ветра. Даже воздух
