слюна хлынула.
— Константиныч, ты особенно не разгоняйся, — попросил он. — Времени мало, я к тебе, собственно, по делу приехал.
— Ну, ты даешь, зятек! Впервой свиделись, неужто по рюмке не пропустим?
— Да что ты, шурин! Неужто пропустишь?!
— Поддержу, — неуверенно сказал Василий Константинович.
Зять нехорошо рассмеялся:
— Какой «поддержу», Константиныч?! Ни ты, ни я алкоголь не принимаем. Но мой организм он минует без хлопот, а тебя вывернет наизнанку. Лучше насчет закуски не суетиться, давай сразу — что покруче.
— Спасибо за предупреждение, Ал. Я вместо спиртного другого тебе налью, на медку.
Шурин был весел, говорлив, прежние страхи покинули его. Кстати, успокоиться ему помог Малыш, который, лежа у порога, радостно отбивал хвостом какой-то особый волчий ритм.
Когда Василий Константинович опознал зятя и, оставив карабин, по-прежнему полуголый, не торопясь двинулся к ворогам, он вдруг почувствовал еще один взгляд. В автомобиле еще кто-то был. Оттуда, с заднего сиденья, из-за затемненных стекол на него очень внимательно смотрели. Он притормозил.
Однако новоявленный зять, обойдя машину, вдруг распахнул дверцу и оттуда выскочил — Господи! — громадный волчище. Да не просто выскочил, а выкатился кубарем в снег, радостно скуля и виляя хвостом.
— Малыш? — осипшим голосом спросил Василий Константинович.
— Он, он! — захохотал зять. — Знакомьтесь, волки!
Пчеловод неожиданно для себя бросился к воротам, распахнул узорчатую калитку, и человек и зверь прыгнули друг на друга.
Сам гость даже не пошевелился. Он с улыбкой наблюдал, как эти двое боролись, тискались, визжали и валялись в снегу. Они хватали друг друга за горла, цеплялись лапами и руками за животы, не причиняя друг другу никакого вреда. Это была детская щенячья игра. Так взрослые мужики, распознав в знакомце приятеля далекой юности, начинают лупить и барабанить один другого по плечам, груди, отъевшимся пузам, готовые чуть ли не морды расквасить от избытка чувств.
— Эй, пацаны! Может, хватит? Я замерз, чай не лето.
Зверь и человек-зверь оказались послушными. Они вскочили и, по-прежнему пинаясь, визжа и смеясь, побежали к дому…
Всем досталось по огромному куску мяса. Только Малыш потреблял его сырым, а зять и шурин в виде роскошных прожаренных отбивных на косточках.
— Тебе такое тоже нравится? — спросил зять, кивая на рвущего мясо волка.
— Только когда перекидываюсь, — не смущаясь, ответил шурин. Да и то, чтобы удовлетворить азарт охоты. Я ведь с ружьишком мало хожу, больше предпочитаю натуральный способ добычи пропитания.
— Ты что, Константиныч, контролируешь себя?
— Давно. В любой момент могу стать собой. Но голым по тайге шариться неловко.
— А ружья зачем?
— А гости когда? Любит ко мне высокое начальство заглядывать, медком побаловаться. Как же тут без охоты?
— Да-а, Василий, мед у тебя — райское наслаждение! Как это у Грина — «сад и улей»?
— Помню, «Алые паруса».
— Приятно пообщаться с начитанным человеком. Хотя, я тут с одним читателем поговорил, — поморщился зять, — и пришел к выводу, не со всяким эрудитом получишь удовольствие в беседе.
Острое ухо оборотня уловило тревожную интонацию в голосе гостя, не соответствующую его благовидному выражению. Василий Константинович постарался быть тактичным.
— А что так неожиданно, Юрьич? Оля не отписала, а ведь путь не близкий… Даже телеграмму не отбили? Почту мне возят, если что срочное…
— Вот странно, шурин, электричество у тебя есть, а телефона нету.
— Тут высоковольтная линия недалеко, мне кабель и протянули. Телефон будет со временем. Я не тороплюсь. Не все ж время я взаперти, чего аппарату трезвонить на всю тайгу понапрасну? Но ты мне не ответил, Ал?
— Почему тебя не предупредили?
— Да.
— Будешь смеяться, но я здесь сам для себя неожиданно и инкогнито. Задание выполняю.
Василий Константинович вправду улыбнулся. Улыбка его была доброй, открытой, обнажившей ровные, ослепительные зубы. Хоть сейчас на рекламу, но ведь эти зубки запросто человеческую руку перекусят.
— Шпионишь, что ли?
— Кабы шпионить, — так же откровенно улыбнулся в ответ зять. — А то ведь убиваю.
— И много приходиться убивать? — хихикнув, спросил шурин.
— Двоих укокошил. Понял, без тебя не справлюсь, вот и приехал за тобой.
— Ну, зятю, молодец! Да мы с тобой семейным подрядом пол-округи вырежем.
Пчеловод веселился, как ребенок. Его можно было понять, кажется, за всю свою жизнь он впервые, не таясь, сидел с родными душами и мог говорить о чем угодно.
— Здесь, Константиныч, никого грохать не надо. Все дела в городе.
— Тоже правильно. Ал. Будем мочить горожан, а то зажрались, понимаешь…
— Нет, и горожан мочить не будем.
— А кого?
— Вампиров.
Зять так поддался заразительному хохоту шурина, что у него выступили от смеха слезы. Малыш тоже вертелся около стола и радостно скулил в тон мужикам.
Временами казалось, Василий Константинович упадет со стула, однако удержался. Удержался, поуспокоился, сам смахнул слезинки.
— Ну, Юрьич, ну, зять, насмешил. Никогда так не ржал, аж живот заболел.
— Сейчас пройдет. Значит, ты в вампиров не поверил?
— Ал, дай покой. Второй раз уже не смешно.
— Зато я посмеюсь вволю. Кому сказать — у виска пальцем покрутят. Я сижу с самым натуральным вервольфом, рассказываю ему о вампирах, а он меня за клоуна держит! Мол, ты че, зятек, в сказочники подался? Ужастики сочиняешь?
И гость захохотал. Да так громко и раскатисто, что в окнах стекла задрожали. Малыш и Василий Константинович посмотрели на Ала в полном недоумении.
Отсмеявшись, зять неожиданно погрустнел, молча потянулся за кружкой и с удовольствием отхлебнул волшебное варево пасечника.
— Ну, чего уставились? Наслаждаюсь, — он почмокал губами, — класс!
Василий Константинович растерялся окончательно.
— Погоди, Ал, я тебя что-то не понимаю. Ты можешь толком все объяснить?
— Чего мне тебе объяснять? Не веришь, спроси Малыша. Кого он нынче ночью ухайдакал?
Ничтоже сумняшеся Василий Константинович оборотился к волку.
— Малыш, о чем это наш друг толкует?
У Малыша в глазах по-прежнему стояло недоумение. Он несколько раз повел головой, то на одного, то на другого. Наконец до него дошло, о чем его спрашивают, тут волк вдруг поднял морду и завыл. У собеседников побежал мороз по коже. Василий Константинович повел себя еще круче. Он внезапно сполз со стула, на карачках подобрался к зверю, сел рядом и начал ему подвывать. Через мгновение они выли так слаженно и жутко, что у Ала глаза на лоб полезли.
Не дай кому-то Бог услышать подобное песнопение! Главное — бежать некуда…
— Эй, вы, Кабаре-дуэт «Академия»! — через силу крикнул Ал. — Кончайте репетицию, пора на площадку!
