— От них даже скелетов не остается, — заметил Ал.
— Значит, это не они, — спокойно ответил Алексей.
Вдруг за спиной Ал услышал:
— Василий Константинович, а вы здесь каким образом?
Федор мне тут же в микрофон прокомментировал:
— Местная знаменитость, ведущий журналист нашего телевидения, депутат сразу двух законодательных собраний — городского и областного. Жуткий борец за правду. Фамилия Цветиков.
Ал обернулся. Константиныч высился над плюгавым коротышкой, который подслеповато щурился на шурина сквозь громадные стекла очков.
— Добрый вечер, Семен Иванович. Да вот, заглянул на огонек, — он в своем дорогущем распахнутом пальто, под которым просматривался его парадный костюм с умопомрачительным галстуком, выглядел как нельзя к месту. Переговорник догадался снять. — А вы, никак, решили туточки за своих старичков- избирателей постоять? — Константиныч не скрывал иронии.
Но пройдоха-журналист, а по его роже сразу было видно — изрядный плут, и бровью не повел.
— Странно, — увильнул он от ответа. — Как вам удалось сюда пройти? У нас тут нынче облава.
— Да?! — удивленно воскликнул Василий Константинович и окинул зал, покачивая головой. — Вот так влип.
На самом деле он подавал Алу сигнал: «Нет, наших подопечных здесь не наблюдается».
— Если вы так спокойно вошли, значит, можно так же спокойно и выйти? — продолжал гнуть свое журналист Цветиков.
— Да! — громко провозгласил Ал. — Никто присутствующих не задерживает. Можете все идти, кроме персонала!
Зал опустел в мгновение. Только Константиныч не ринулся вместе со всеми, а подошел к Алу. Не один, вслед за ним подскочил лощеный франт и, потрясывая документиком, представился:
— Старший следователь прокуратуры Левашов. По чьему указанию данное безобразие и где Карл Антонович?
Ал долго-долго смотрел в его бесстыжие глаза и лишь потом грозно, но тихо объявил:
— Сказано: можете идти…
— Извините, — закашлялся Левашов и ретировался.
Ал подумал: «А ведь мы с тобой еще встретимся, голубчик». Ох, как ему хотелось с некоторыми игроками пообщаться. И с женой мэра, и с Цветиковым, и с директором банка. Кажется, о нем толковал Артемьев?
Ясно, вся операция пошла насмарку…
— Ал! — раздался голос Василия Константиновича.
Он стоял перед зеркалом и чуть ли не нюхал его. Рука осторожно щупала резную раму.
— Что-то тут не то… Конкретно сказать не могу, но чую, что-то не то, — он даже приподнял зеркало, пытаясь заглянуть за него, но и там никакого тайного хода не было — все тот же гипсокартон.
— А вот мы сейчас узнаем! — вконец рассердился Ал, подпрыгнул и долбанул тяжелым ботинком по стене.
Aгa! Чуть не отшиб себе всю промежность. Нога запросто пробила тонкую перегородку, прошла насквозь, и он повис в воздухе, рискуя грохнуться оземь. Благо Константиныч был рядом, подхватил за руку и помог освободить его ногу.
Хорошо, бойцы оказались парнями сообразительными. Не ожидая команды, они подскочили к стене и в несколько ударов прикладами пробили довольно приличное отверстие.
— Отставить! — приказал Ал, сунулся в дыру и нос к носу столкнулся с… Малышом.
Не скажу, чтобы встреча была слишком радостной. У волка тоже испортилось настроение, охота не удалась, и он недовольно рыкнул:
«Ну, чего уставился? Может, дашь дорогу?»
Ал послушно отступил, и тот легко прыгнул в зал.
Дамы вдали за стойкой ахнули, а бойцы схватились за автоматы. Ал предвидел подобную реакцию и прикрыл зверя собой:
— Тихо! Собачка никого не кушает.
— Ничего себе собачка, — сказал кто-то. — Натуральный волк.
— Молодец! Ставлю «пять» по зоологии. А ты, — обратился он к Малышу, — приведи себя в порядок.
Тогда волк, ни на кого не обращая внимания, так отряхнулся, что поднял вокруг себя целое облако пыли с каким-то затхлым запахом.
— Ф-фу! — замотала головой Ольга, возникая в проеме. — Начадил, как паровоз! Спокойно, Малыш.
Ал подал ей руку, и она шагнула в зал. За ней потянулись бойцы, а там и Алексей вышел на огонек со своей командой.
К тому времени Ал уже разговаривал с персоналом, а точнее, все с тем же администратором.
— Карл Антонович всегда выходил из-за той занавески, где вы дыру пробили. Он всегда там был. А с ним всегда два охранника. Молодые здоровые парни. Я даже не знал, как их зовут. Они ни с кем не разговаривали, только с Карлом Антоновичем.
— Они сегодня здесь были?
— Были… То есть один из них. Второго я не видел. Может, захворал?
Точно, захворал! Кажется, именно его в холле у Артемьева Ал навсегда вылечил.
— Куда же они делись? — продолжал расспрашивать Ал.
— Не знаю, гражданин начальник. Как вы налетели, Карл Антонович с тем парнем за занавесью скрылись. Очень я удивился, когда их там не оказалось.
— А чего это вы меня гражданином начальником величаете? Никто никого задерживать не собирается.
— Ага, — кивнул администратор, — с миром, значит… А дыру кто заделывать будет?
— Не могу знать. Может, Карл Антонович?
— Ал! — послышался в наушнике встревоженный голос Ольги. — Смотри, что с Малышом творится!
Он оставил словоохотливого администратора и поспешил в другой конец зала.
Малыш сидел перед зеркалом и глухо рычал на него. Шерсть у волка стояла дыбом. До Ала стало кое-что доходить. Мысль еще не совсем оформилась, но просветление было рядом.
Друзья Ала и бойцы — Охотники на вампиров — молча смотрели на волка. Они ничего не понимали и явно им было не по себе, чтоб не сказать, страшновато.
Ал схватил со стола тяжелую скатерть, расстелил ее на полу, подошел к зеркалу и снял его со стены.
«Что ты делаешь, Ал?!» — читалось в глазах волка.
— Что ты делаешь, Ал? — повторил за ним Василий Константинович.
— Разобраться хочу. Интересные идеи появились.
Он уложил тяжеленное зеркало на скатерть стеклом вниз и завернул его.
— Алексей, оформи конфискацию, как полагается. И все! Спасибо за службу.
— А в другое казино мы не поедем? — спросил Федор.
— Зачем? Оно же не работает.
— А вдруг они там прячутся?
— Даже если они там, будь уверен, мы их не найдем. Они не там прячутся…
Домой возвращались тем же порядком, что и выехали. Василий Константинович уже оправился и сам мог вести машину. Федор и Алексей ехали в своем джипе, Ал с Олей — в своем.
Ал чувствовал себя Гитлером… Нет, скорее Наполеоном, который, одержав блестящую победу под Бородино, теперь с позором бежал из Москвы.
Двигались кавалькадой, как похоронная процессия. Впрочем, насчет похорон он загнул. Погребальное настроение было только у Ала. Ольга, положив голову на плечо мужа, что-то мурлыкала, а
