— Что это? — спросил Джо Ди, садясь на заднее сиденье и указывая на Макграу.
— Мой племянник, — ответил дядя Чарли.
— Пацан Рут?
— Мм-хм.
Похоже, только Кольт обрадовался, увидев нас.
— Что?! — воскликнул он, протискиваясь на заднее сиденье и выпихивая Макграу мне на колени. — Еще один пацан? Чем больше, тем веселее, а, ребята?
Макграу открыл и закрыл рот, и я знал почему. Мишка Йоги.
Дядя Чарли ехал очень быстро, вероятно потому, что машина была набита битком и он чувствовал, что всем не терпится выйти. В Джилго он купил нам с Макграу гамбургеры. Мне он ни разу не покупал гамбургер в Джилго, но Макграу всегда выглядел голодным. Умяв бургер в три укуса, Макграу спросил, нет ли в баре молока. Я покачал головой. Потом Бобо срыгнул, и я сказал Макграу, что это сигнал. В море.
Мы с Макграу прошли по песку за ребятами. Последовав их примеру, сбросили одежду, оставшись в одних плавках, и двинулись вперед, ударяясь о волны. Когда я остановился, Макграу, однако, продолжал плыть. Он проплыл мимо меня, мимо мужчин и даже мимо отмели, на которой стоял Бобо. Это заметил только Джо Ди. Когда голова Макграу превратилась в точку на горизонте, Джо Ди заорал:
— Давай назад, Макграу!
Макграу не обращал на него внимания.
— Ну, ты прикинь, что парень творит? — сказал Джо Ди, пока я шагал по воде.
Возможно, он обращался ко мне, но я не ответил. Я был почти уверен, что он говорит со своей мышкой. Интересно, думал я, где он прячет мышку, — в воде-то он без рубашки.
— Пацан вообразил, что он Джонни Вайсмюллер.[34] Он в миле от берега. Давай, плыви дальше, пацан, следующая остановка — Мадрид. Сейчас ногу тебе сведет, и будешь рыб кормить. — Джо Ди повернулся и увидел дядю Чарли на пляже, развалившегося в шезлонге и спокойно читающего газету.
— Замечательно, — сказал он мышке. — Гусю наплевать
Меня взбесило, что Макграу раздражал Джо Ди. Если кто-то из компании пожалуется на то, что мы ездим в Джилго, — по-настоящему пожалуется, а не в шутку, как Бобо, — то нас больше никогда не пригласят. У мужчин были свои правила поведения, и мне хотелось врезать Макграу за то, что он не следовал этим правилам. Но в то же время я завидовал ему. Он плыл в Мадрид, а я цеплялся за бабушкины предупреждения и держался ближе к берегу. И дело было даже не в том, что Макграу ничего не боялся. Он как будто хотел попасть в быстрое течение, искал его, будто напрашивался, чтобы его унесло. Он был слегка не в себе, что делало его похожим на мужчин.
Когда Макграу вышел из воды, я сердито посмотрел на него, а он притворился, что не замечает. Он сел рядом со мной в середину мужской компании и начал строить песочный замок. Я сказал ему, что мы не должны делать ничего, что будет раздражать друзей дяди Чарли. Но Джо Ди приказал всем «вырубиться». Он повернулся к остальной компании и добавил:
— Все, что угодно, только держите Флиппера[35] подальше от этой долбаной воды.
Возле замка из песка мы с Макграу построили песочные часы, за которыми он помогал мне присматривать, когда мужчины заснули. От их храпа, подобного реву реактивного мотора, и вида Джо Ди, который разговаривал во сне со своей мышкой, Макграу завалился на спину и захихикал, от чего меня тоже разобрал смех, и нам пришлось зажимать рты руками, чтобы никого не разбудить.
В тот вечер мы с Макграу сидели на «двухсотлетием» диване, играли в карты, смотрели «Странную парочку»[36] и не могли наговориться о Джилго. Ему хотелось ездить туда каждый день. Он хотел жить в Джилго. Макграу сказал, что Джек Клагман[37] похож на Бобо. Я предупредил брата, чтобы он особо не обнадеживался. Все непостоянно, объяснил я. Погода, похмелье. Никогда не знаешь, что случится, — день на день не приходится. К тому же в какие-то дни тетя Рут разрешала Макграу поехать, в какие-то — нет. Иногда у него была тренировка по бейсболу, иногда его наказывали. Иногда тетя Рут вообще ничего не объясняла.
Когда Макграу не мог поехать в Джилго, я сидел среди мужской компании и скучал по нему. Теперь, если его не было, ощущения от поездки казались не такими сильными. С Макграу все было веселее. Я делил с ним эту компанию, и мы вместе смеялись над удивительными вещами, которые говорили и делали мужчины. Слепень укусил Бобо в бедро и улетел, покачиваясь, пьяными зигзагами, а потом резко спикировал вниз и умер, и мне жаль было, что Макграу этого не видит.
Хотя ребята были неизменно добры ко мне, они меня практически не замечали, и в отсутствие Макграу я успевал забыть, как звучит мой собственный голос. Если же мужчины обращались ко мне напрямую, типичный диалог происходил примерно так: Джо Ди смотрел на меня. Я смотрел на него. Он смотрел на меня еще пристальнее. Я продолжал не сводить с него глаз. Наконец он спрашивал: «С кем сегодня играет „Уайт Сокс“?» — «С „Рейнджерс“», — отвечал я. Он кивал. Я кивал. Конец диалога.
Скучая по Макграу, я начинал думать и о маме, которой мне тоже все больше и больше не хватало. Я смотрел на океан и пытался представить, что она сейчас делает. Междугородные телефонные звонки были ей не по карману, и мы обменивались звуковыми письмами, записанными на кассеты. Я проигрывал ее кассеты снова и снова, анализируя ее голос в поисках признаков стресса или усталости. На последней кассете голос ее звучал радостно. Слишком радостно. Она сказала, что взяла напрокат диван с красивым коричнево-золотым узором — никаких лиц отцов-основателей. «Раньше у нас никогда не было дивана!» — гордо сказала она. Но я переживал. А что, если диван нам не по карману? Что, если она не сможет вносить платежи? Что, если она начнет тыкать в кнопки калькулятора и плакать? Что, если меня не будет рядом, чтобы отвлечь ее шутками?
Чтобы отвлечься, я повернулся к мужчинам. Дядя Чарли был расстроен.
— У меня сегодня мысли в голове путаются, — сказал он, кладя руку на висок. — Этот «ворди-горди», будь он неладен, меня озадачил.
— Кто такой, черт подери, этот «ворди-горди»? — спросил Бобо.
— Ребус в газете. Там дается идиотская подсказка, а ответ должен состоять из двух слов, которые рифмуются. Как, например, чижик-пыжик или ванька-встанька. Это детская игра. Первый ребус я разгадал. Машина Джейн. «Хонда» Фонды. Но вот остальные — я не знаю. Должно быть, я страдаю острой самбуковой мозговой недостаточностью.
— И легким водкитом.
— Это хроническое состояние.
— Ну-ка, прочитай нам один.
— Ладно, — согласился дядя Чарли. — Давайте посмотрим, насколько хорошо у вас котелки варят. Кухонный прибор Ричарда.
Бобо закрыл глаза. Джо Ди ковырял палкой песок. Кольт чесал подбородок.
— Вот долбаные ребусы! — воскликнул Бобо. — Жизнь и без того достаточно запутанная штука.
— Миксер Никсона, — сказал я.
Тишина окутала нас, как тень. Мужчины смотрели на меня во все глаза в оцепенении. Если бы заговорил Уилбер, они бы меньше удивились. Даже Уилбер выглядел озадаченным.
— Во дает пацан, — хмыкнул Кольт.
— Черт возьми, — подтвердил Бобо.
— Прочти ему еще один, — попросил Джо Ди свою мышку.
Дядя Чарли посмотрел на меня, потом снова в газету и прочитал:
— Потрясающий Гарри.
