некрасивые ребята. Неужели нельзя было найти другую землю для заселения? Вы бы купались в лучах божественной славы, правили любимыми народами, посещали мероприятия Великих. Все были бы счастливы...
– Знаешь что, я готовила планету много лет. Вывела практически всех хищников, ядовитых животных, создала съедобные растения.
– Да ладно. Своих ты уничтожила, и по всем моральным законам она теперь моя. – Но, взглянув на Мэри, неожиданно добавляю: – Ладно, наша. Давай определимся с тактикой. У тебя есть место, где два дня можем спокойно отсидеться и определиться наконец – кто есть кто?
– Нет, Андрей, все варианты перебрала; во всей галактике нам некому прийти на выручку.
– Может, ищешь не там, родители у тебя есть? Имею в виду, разумеется, живых.
– Конечно, мы живём очень долго, но при чём здесь они?
– Неужели не прикроют, не спрячут, ведь, по крайней мере, ты ничего плохого и подлого не совершила.
– У нас не принято возвращаться домой с проблемами. Уходя, мы сводим контакты с родителями до минимума.
– Не может быть, – возмущаюсь я, – так нельзя. Дети и у нас, вырастая, уходят, но всегда возвращаются, ибо только в родительском доме найдётся местечко для блудного сына. Предки телами закроют амбразуры твоих несчастий и бед. Мне сложно передать словами этот пласт земных отношений, и, тем не менее, поверь: дети всегда возвращаются, пусть даже успевают только к могилам... Ладно, раз укрыться негде и везде нас поджидают, тогда бой.
Мария молчит. Иду к себе готовить амуницию и чистить оружие. Руки привычно разбирают автомат, мысли далеки от всей рутины. Чистка оружия в крови солдата: можно не сомневаться, что и в автоматическом режиме всё будет блестеть, как у кота. У мозга другая задача. Ловушки, если верить Мэри, везде, а вот такого быть не может. Не в силах даже Богам перекрыть все щели. Необходимо найти слабое место и, присмотревшись, нанести удар по стыку нервных узлов. Если всё против тебя, а ты хочешь выжить, морально будешь прав, взорвав и уничтожив весь здешний мир.
Сухой щелчок затвора сообщает, что автомат собран и готов к схватке. Пальцы привычно набивают магазины. В цинках приличный запас патронов, жаль, с гранатами туго. Есть несколько светошумовых да пара РГД ну и местный пистолет с приличным боекомплектом, добытый из загашника МпЭса. Вот и весь огнестрельный потенциал. Ещё, правда, имеются ноги, руки, зубы – кстати, последних уже немного. Повоюем...
По бортовой связи Маша приглашает на обед. Интерьер нашей шлюпки мне очень нравится: ровные, строгие линии, пластик и полированный металл. Мягкий рассеянный свет, не режущий глаз, напоенный луговыми ароматами воздух быстрее заставляют крутиться шарики в голове. Пружинистый ворс ковров под ногами сменяется паркетом столовой.
Зеркала, хрусталь бокалов и ваз играют радугами искр в трепещущем свете свечей. Входит она: яркая голубая накидка отброшена в дальний угол. Отливающая медью с высоким стоячим воротником блузка, причём довольно свободно расстёгнутая, белая юбка с воланом и туфли золотого цвета на тонком высоком каблучке. Весь вид земной и прекрасный. Копна непослушных серебристых волос кажется огромной бриллиантовой короной. Что Великая прекрасна, не раз говорено, но это... Жаль, что часа через полтора это великолепие может смыться кровью неравного боя. Но даже полтора часа – это целая уйма времени, и упаси любого хоть на секунду сократить прекрасные мгновения.
Густой красный напиток наполняет бокал, ни капли не падает на белоснежную скатерть. Маша отставляет графин и, улыбнувшись, предлагает угощаться. Стол под завязку заставлен всевозможными блюдами. Аромат незнакомых пряностей щекочет ноздри. Серебряные ложки и ножи под рукой, чем и решаю воспользоваться. В широкое пустое блюдо кладу со стола более-менее похожее на мясо. Изящности жестов от меня ждать не приходится – никогда толком не бывал ни в ресторанах, ни даже в кафе.
Конечно, в молодости сиживал по кабакам, но сейчас, оглядываясь назад, вижу себя глазами посторонних людей, пришедших отдохнуть. Надо сказать, свинское мурло – наиболее приемлемое определение меня тогдашнего. Ни о каком этикете и речь не шла. Тьфу! Поэтому уж тут веду себя просто по-человечески. Великая о нашем этикете не имеет понятия, и любую лажу можно списать на различие цивилизаций. Кидаю в рот куски мяса и глотаю, не ощущая вкуса. Глаза не отрываясь смотрят на Машу, от настойчивости румянец ложится на щёки, придавая женщине особое очарование.
– Андрюша, расскажи о вашей жизни. Кто вы, как живёте, ведь многое в нас для тебя дико, также и наоборот. Мне же непонятно великое множество твоих поступков, взять хотя бы отношение к животным. Расскажи, а?
– Ну как тут расскажешь? Может, ввиду отсутствия времени, просто поговорим ни о чём, посмотрим друг на друга? Шути не шути, скоро за нами придут.
Вилка замирает на пути ко рту. Рядом слышится непонятный звук вперемешку с тревожным воем пса. Похоже, закончить ужин не удастся. Сидор за плечи, автомат наперевес, портупея на теле ещё до еды. Великая выскакивает из-за стола, бросается к себе; что ж, пока переодевается, прикрою. У трапа ничто не нарушает девственную тишину. Свистнув, подзываю Шарика; тот преданными глазами смотрит на меня.
– Чего уставился? Выл зачем? – почти кричу от злости за бездарно пропавший вечер. Пёс, понимая, о чём речь, поднимает голову к небу и рычит. Понятно.
– Мария, – бросаю в усик связи, – погляди на радарах, на земле ничего серьёзного?
Пёс почти спокоен, только голову в небо поднимает.
– Горизонт чист, если что и было, улетело. Хотя по звукам над нами барражировали десантные доты. На архипелаг не приземлялись; их он, судя по всему, не интересовал.
– Где вблизи находятся обитаемые территории, ну там крупные острова, материки?
– Неподалёку, примерно в 80 милях, расположен один из самых крупных островов планеты, поистине райский уголок. Туристская Мекка наших миров.
– Во, пускай туристов потрясут, мы, может, поспать сумеем.
Но ни поспать, ни даже покурить не удаётся. Рокот мощных двигателей над головами показывает тщетность попыток спрятаться. Словно горох с неба сыплется десант. Руки знают работу, оружие снято с предохранителя, передёрнут затвор, мгновение – и оптика на автомате. В крестике прицела бравые лица бойцов; жму на курок, переведя флажок на одиночную стрельбу. Смерть собирает кровавую жатву. Первое время глушитель скрадывает звуки, и потери десантура начинает ощущать не сразу, а если учесть, что высаживается не псковский полк, а небольшое подразделение, то «калашников» серьёзно сокращает его численность.
Отстрел куропаток закончен, десант на земле сразу же превращается в мощную ударную силу. В воздухе резко пахнет озоном, вокруг рвутся энергоразряды. И, хотя ещё не обнаружены ни я, ни даже корабль, огонь по площадям очень плотен. Время неразберихи прошло, и теперь подразделение уверенно движется в нашу сторону, охватывая широким полукругом. Бластеры десанта работают вовсю, оставляя в местах попаданий выжженную до шлака почву.
Корабль обнаружен. Совсем неподалёку полыхает клок земли, рядом ещё один и ещё. Занимаю позицию за посадочной опорой и, собрав все силы, закидываю внутрь бедного Шарика. Вскоре вслед за ним в открытый люк влетает пара разрядов – надеюсь, успел спрятаться. Мощный корпус глушит звуки, и в наушнике странная тишина. Где Маша? Автомат на очереди. Длинная, в магазин, стрельба. Под её прикрытием прыгаю в люк, как голодный зверь на мясо. Герметизирую корабль и бегло оцениваю повреждения. Они незначительны. Запах горевших ковров, пожалуй, единственный результат попаданий. Нахожу своего героического пса под пушистым паласом. Обследовав помещения, убеждаюсь в полном одиночестве.
Терпеть не могу предательства, так из боя уходить нельзя. Не обиделся, если б предупредила, а так исчезнуть, не оставив кодов, практически бросив на верную смерть, нехорошо. Вскрыть корабль специалистам, наверное, не проблема. Захожу в портал, но шлёпанье по клавишам не даёт никаких результатов. Прошлый раз, когда обложили, видимо, в памяти машины были какие-то координаты – удалось уйти, а сейчас память машины пуста, как моя жизнь. От обиды на глазах выступает влага. Вызываю комп кабины на звуковой контакт – без результата. Отыгрался, похоже, Андрей Егорович. Проверяю оружие и
