повод не столь серьезен, чтобы так расстраиваться… И если речь идет о сватовстве моего племянника к вашей сестре, то, ей-богу, это все же лучше, чем пытаться выдать ее замуж за вождя протестантов.
Карл в бешенстве затопал ногами и со сжатыми кулаками грозно двинулся на кардинала.
— И вы еще смеете мне указывать?! Да лучше я выдам Марго за своего кузена Анри, чем за вашего выскочку, который вообразил себе, что он уже одной ногой у подножья трона! Этот номер у вас не пройдет, так и знайте, господин кардинал, хотя бы потому, что Бурбоны ближе к трону, нежели вы!
— Свою дочь я собираюсь выдать за суверенного государя, но никак не за принца лотарингского дома, — поддержала Карла мать.
Узрев столь тесные союзнические настроения между матерью и сыном, кардинал совсем растерялся и только беспомощно переводил взгляд с одной на другого, не зная, что сказать.
— Скажите своему племяннику, — снова забушевал Карл, — чтобы он больше не смел таращить глаза на Марго, а тем более залезать в ее постель, не то, клянусь поясом Иоанна Крестителя, я прикажу засадить его в Бастилию, из которой ему никогда не выбраться!
В эту минуту в зал вошла Маргарита. Она была одета, наверное, еще не ложилась. Наряд ее был великолепен и составлял разительный контраст с полуобнаженным Карлом в одной ночной рубашке и матерью в неизменном черном одеянии.
— В чем дело, брат? — недоуменно спросила Марго, с удивлением оглядывая всю компанию.
— Я тебе больше не брат! — вскричал король и направился к ней.
— Да что у вас тут случилось? — и она перевела непонимающий взгляд на мать.
— Случилось то, что ты шлюха! — выкрикнул ей в лицо Карл. — Кто позволил тебе спать с Гизом?
Кровь отхлынула от лица Маргариты.
— Что вы, государь… Кто вам сказал?
— Ах, ты еще и отпираться?!
Он вцепился руками в прическу сестры, сорвал парик, растрепал ее волосы и принялся нещадно колотить ее по щекам, крича и брызгая слюной:
— Шлюха! Подлая тварь! Вот тебе еще! И еще! Будешь знать, как спать с Гизом!
— Бессовестная! Кто тебе позволил позорить наш род и отдаваться первому встречному, кто состроил тебе глазки? — завопила Екатерина Медичи, подбежала к дочери, задрала ей юбку, стянула штаны и принялась хлестать ее по заднице.
Маргарита разрыдалась и упала на колени. Карл взобрался ей на спину и в припадке бешенства принялся рвать на ней платье и колотить беспорядочно кулаками.
— Да не спала я с ним! — кричала, извиваясь на полу, Маргарита. — Меня оклеветали! Это все дю Гаст! Его штучки… Ах, мне больно, отпустите же меня!..
— Ах, тебе больно, сучка! — закричала мать. — А мне не больно было узнать, что ты предаешь интересы государства, милуясь с этим слюнявым ублюдком? Тебе больно, стерва? — И она вцепилась своими длинными ногтями в пышный зад дочери. Маргарита дико закричала.
Кардинал задрожал, видя эту ужасную семейную сцену, граничащую с экзекуцией, и начал потихоньку боком пятиться к дверям, не желая быть невольным свидетелем, опасаясь, как бы гнев короля и королевы не перекинулся на него. Еще мгновение — и только полы мантии мелькнули и тотчас исчезли за дверьми. Анжу проводил кардинала беспокойным взглядом и последовал его примеру. Такой реакции он явно не ожидал. Что, если Марго узнает, что это его проделки? Или расскажет матери, что он сводничал, устраивал ей свидания с Гизом?.. Через несколько секунд герцога Анжуйского тоже не было в зале, слышался только торопливый стук его башмаков по ступеням лестницы.
Теперь остались трое: король, его сестра и мать.
А истязание на полу продолжалось.
— Я не виновата! — кричала Маргарита, плача и катаясь по полу. — Меня оклеветали, я не спала с Гизом!
— А что же вы с ним делали? Читали часослов Фомы Аквинского?
— Он говорил мне о своей любви и больше ничего, — пробовала оправдаться Марго.
— А ты? Что отвечала ему ты?
— Ничего не отвечала! Я ведь помнила, что вы мне запретили.
— Помнила?! А это?.. — и Карл сунул ей под нос злосчастное письмо. — Кому ты писала? Кого ты называешь «мой возлюбленный красавчик»? Кому ты обещаешь: «я вся твоя, мой страстный лотарингец и бесстрашный полководец»? Это ему ты назначила свидание этой ночью, и письмо изобличает тебя полностью!
Маргарита поняла, что пропала. Черт знает, как злосчастное письмо оказалось в руках короля, но была уверена, что это дело рук дю Гаста. И ей припомнилась сцена, когда она в присутствии всего двора назвала его негодяем и подлецом.
— Может быть, ты хочешь посадить его на трон и самой стать королевой? — гневно воскликнула мать, но истязать нежную кожу дочери перестала.
— И попутно убрать меня вместе с братьями, — кипел злобой Карл, не в силах остановиться, продолжая рвать на сестре платье, — а потом посадить на трон своего отпрыска, которого ты родишь от Гиза!
Маргарита сделала последнюю попытку защититься.
— Я не успела переспать с ним! Никто вам не докажет обратного! А это письмо было единственным! И у меня не будет от него детей!.. — И она разрыдалась.
На миг все стихло. Король и Екатерина переглянулись. Карл ухватил сестру за волосы:
— Поклянись, что не будешь спать с Гизом! Клянись, что больше и не взглянешь в его сторону!
— Отпусти, дурак, мне больно!
— Клянись!
— Клянусь, что буду смотреть туда, куда мне вздумается, но спать с Гизом не буду.
Мать и сын снова переглянулись. Екатерина кивнула, и Карл отпустил волосы сестры.
— Ну, хорошо же. Но помни, я приму против этого свои меры. А теперь вставай.
Оба уже остыли. Мать взяла дочь за руку.
— Дочь моя, теперь надо привести тебя в порядок, не покажешься же ты, в самом деле, в таком виде на людях.
— Дурак! — обиженно надула губы Марго и, разглядывая свое разорванное платье, бросила злобный взгляд на Карла. — Всё платье изорвал. Ревнивец несчастный… Бери теперь нитки и зашивай! — И она с вызовом бросила в него лохмотья, которые содрала с себя.
Карл, сплюнув, тяжело дыша, отошел в сторону, упал в кресло и опустил голову. А мать принялась хлопотать вокруг дочери:
— Ничего, дочь моя, сейчас мы все исправим и никто ничего не заметит. Зато этот урок пойдет тебе на пользу.
Через час, когда Маргарита, вновь одетая и напомаженная, но все еще хранящая на лице следы слез, а в душе горечь обиды, вышла из залы, король позвал Крийона:
— Крийон, немедленно приведи ко мне моего сводного брата герцога Ангулемского!
Когда тот явился, король приказал ему не позднее чем завтра убить герцога Гиза. Он не верил обещаниям Маргариты и, желая уберечь ее от соблазна, видел в своем решении единственный выход из того положения, в котором оказалась их семья.
Некоторое время спустя король принимал в присутствии придворных папского легата, прибывшего с важными вестями из Рима. Когда посол ушел и придворные разошлись, король, оставшись в обществе матери и герцога Алансонского, шумно вздохнув, сказал:
— Ну, вот и все, матушка, с Гизом покончено: завтра его не станет, и некому больше будет мутить воду.
— Быть может, не стоит все же этого делать, сын мой? Ведь герцог де Гиз командует армией, которая любит его. А нам нужна армия для защиты от врагов.
— Когда-нибудь он бросит ее на нас, матушка, и захватит в плен всех, в том числе и моих братьев. Вот тогда уж они с Марго вволю насладятся любовью. Нет, это решено, завтра его убьют, а другого
