опасность.
Райли с шумом, судорожно вздохнул.
Вот лежит человек, думал Блейн, которому надо что-то передать некоему Финну. Кто такой Финн, откуда? Как он связан с Райли?
Финн?
Он знал одного Финна.
Когда-то, очень давно, имя Финн было ему знакомо.
Блейн напрягся, пытаясь вспомнить все, что ему известно о Финне.
Не исключено, что это не тот Финн.
Потому что он слышал о Ламберте Финне, который тоже был исследователем в «Фишхуке», и он тоже бесследно исчез, но задолго до исчезновения Годфри Стоуна, задолго до того дня, как сам Блэйн пришел работать в «Фишхук».
Он превратился в призрак, чье имя произносят шепотом, в легенду, в жуткий персонаж жуткой истории, в одну из немногих фишхуковких сказок ужасов.
Потому что, говорилось в этой сказке, однажды Ламберт Финн вернулся со звезд визжащим от ужаса маньяком!
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Уставившись в потолок, Блэйн лежал на кровати. За окошком шуршал ветерок, на стене напротив весело играли тени листьев одинокого дерева. Упрямое дерево, подумал Блэйн, уже кончается октябрь, а оно никак не хочет расставаться с листьями.
Из коридора доносились все те же приглушенные шаги а в воздухе по-прежнему едко пахло антисептиком.
Надо выбираться отсюда, решил Блэйн, пора двигаться. Но куда? В Пьер, конечно, в Пьер к Гарриет, если Гарриет там. Сам по себе Пьер не больше чем тупик, и делать мне там нечего. Но пока моя задача – добраться туда.
Ведь я все еще беглец, совершающий отчаянный, неподготовленный побег. Я бегу с того момента, как вернулся из последнего путешествия на звезды. И, что хуже всего, бегу бесцельно, лишь для того, чтобы укрыться, обрести безопасность.
Из-за отсутствия цели становилось не по себе. Как будто он пустышка. Перекати-поле, которое катится туда, куда подует ветер.
Он лежал, давая боли впитаться, впуская горечь и сомнение: а надо ли было бежать из «Фишхука», имело ли это смысл? Затем ему вспомнился Фредди Бейтс, его натянутая улыбка, и блестки в глазах, и револьвер в его кармане. И сомнения рассеялись сами собой: он поступил правильно.
Райли всхлипнул, захрипел и затих.
Нет, сказал себе Блэйн, хоть доктор и просит, оставаться не следует. Все равно врач ничего не обнаружит, а Блэйн ничего ему не расскажет, так что для них обоих это будет только потеря времени.
Он встал с постели, пересек комнату и подошел к двери, ведущей, по всей видимости, в гардеробную.
Он открыл дверь – его одежда действительно была там. Правда, он не видел нижнего белья, но его рубашки и брюки висели на вешалке, а под ними стояли его туфли. Пиджак, свалившись с вешалки, лежал на полу.
Скинув больничную рубаху, он сунул ноги в штанины, натянул брюки и туго затянул их на поясе.
Он потянул за рубашкой, как вдруг остановился, пораженный тишиной – мирным, тихим спокойствием осеннего полдня. Покой желтого листка, свежесть дымки на далеких холмах, винный аромат осени.
Но в этом спокойствии что-то было не так.
Исчезали стоны и всхлипывания с соседней койки.
Пригнувшись, как в ожидании удара, Блэйн прислушался, но ничего не услышал.
Он повернулся, сделал шаг в сторону кровати, но остановился. К Райли подходить уже поздно. Его забинтованное тело лежало неподвижно, а на губах застыла пузырем пена.
– Доктор! – закричал Блэйн. – Доктор!
Сознавая, что поступает глупо и нерационально, он бросился к двери.
У порога он остановился. Уперевшись в косяки, он высунул голову в коридор.
Доктор шел по коридору быстрыми шагами, но не бегом.
– Доктор, – прошептал Блэйн.
Подойдя к двери, он впихнул Блэйна в комнату и направился к кровати Райли.
Доктор достал стетоскоп, прислонил к мумии, наклонившись, затем выпрямился.
– А ты куда собрался? – спросил он.
– Он умер, – сказал Блэйн. – У него остановилось дыхание. Прошло уже…
– Да, он мертв. Он был безнадежен. Даже с гобатианом не было никакой надежды.
– Гобатиан? Вам пришлось применять даже гобатиан? Вот почему его так забинтовали…
– В нем не осталось ни одной целой кости, сказал доктор. – Как кто-то бросил игрушку на пол и прыгнул на нее нее двумя ногами. У него…
Доктор замолчал и пристальным взглядом уставился на Блэйна.
– А что ты знаешь о гобатиане? – осведомился он.
– Так, слышал. – ответил Блэйн.
Еще бы об этом не слышать, подумал он.
– Это инопланетное лекарство. – сообщил доктор. – Им пользуется одна насекомовидная раса. Раса воинствующих насекомых. Оно творит чудеса. Оно может слепить обратно разодранное по частям тело. Сращивает кости и органы. Регенерирует ткани.
Он поглядел на забинтованный труп, потом опять на Блэйна.
– Читал где-нибудь?
– Да, в научно-популярном журнале. – солгал Блэйн.
В его памяти всплыло зеленое безумие планеты джунглей, где он наткнулся на лекарство, которым пользовались насекомые, хотя на самом деле они вовсе не были насекомыми, а лекарство было вовсе не лекарство.
Впрочем, сказал он себе, к чему играть в слова. Терминология всегда вызывала трудности, а со звездными путешествиями стала и вовсе не возможной. Берешь то, что хоть немного подходит по смыслу. И то хорошо.
– Тебя переведут в другую палату. – сказал доктор.
– Не стоит, – сказал Блэйн. – Я как раз собрался уходить.
– Нет, – ровным голосом возразил доктор. – Я не позволю. Не собираюсь брать что-то на свою совесть. Ты чем-то болен, и очень серьезно. А за тобой некому ухаживать – у тебя нет ни друзей, ни родственников.
– Ничего, обойдусь. Как обходился до сих пор.
– Мне кажется, – придвинулся к нему доктор, – ты чего-то не договариваешь.
Блэйн повернулся к нему спиной и молча направился к гардеробной. Надел рубашку, натянул туфли. Поднял с пола пиджак, прикрыл дверцу и только тогда обернулся к доктору:
– А теперь, если вы посторонитесь, я выйду.
По коридору кто-то шел. Наверное, доктор успел распорядиться, и это несут еду, подумал Блэйн. Может, мне следует сперва подкрепиться, мне это нужно.
Но он слышал шаги, по крайней мере, двух пар ног. А может, услышали, как он звал врача, и решили посмотреть, не нужна ли помощь?
– Было бы лучше, – сказал доктор, – если бы ты передумал. Кроме того ты нуждаешься в лечении, есть еще некоторые формальности…
Дальше Блэйн его уже не слышал, потому что те, кто шагал по коридору, уже стояли в дверях,
