Они расставались надолго. Томеку вручили мешок с провизией, которого должно было хватить на четыре дня с лишним. Потом каждый матрос обнял его. Бастибалагом был последним и долго прижимал его к груди.
— Удачи, сынок… — сказал он напоследок и подтолкнул его к дороге, ведущей на запад.
Томек с тяжелым сердцем брел две-три минуты, потом обернулся. Ни один матрос не пошевелился. Они все смотрели, как он уходит. Они замахали ему руками, чтобы еще раз попрощаться, и он ответил им тем же.
— До скорого! — крикнул он что было силы, но дул встречный ветер, и его слова не долетели до матросов.
Дорога долго шла в горку, а затем потерялась в камнях на вершине крутого берега. С него открывался живописный вид: справа океан — скорее зеленый, чем синий, — слева дюны, усеянные мелкими деревцами и камнями. Томек шел бодрым шагом, останавливаясь только чтобы утолить жажду и перекусить. Наступил вечер, и он, закутавшись в одеяло, заснул у большого камня, а совсем близко розовели волны в лучах закатного солнца. Следующий день был как две капли воды похож на прошедший. А следующий за ним — на оба предыдущих. Томек даже не знал точно, сколько он в пути, три дня или четыре. Он пытался вспомнить, но безуспешно. Камни были одинаковые, дюны бесконечны, ветер дул не переставая, а как-то утром даже так сильно, что Томеку пришлось долго сидеть, укрывшись за камнем и не имея возможности из-за него выбраться. Но больше всего его беспокоило то, что рюкзак за спиной становился все легче… Однажды вечером он увидел стаю китов, резвящихся недалеко от берега. Они выныривали снова и снова, ударяя о воду огромными хвостами. Томек долго наблюдал за ними, сидя в высокой траве и дожевывая последнее печенье маленьких парфюмеров. Воды во фляге тоже оставалось немного. «Если завтра я не дойду куда-нибудь, — сказал он себе — мне придется несладко…»
На следующий день пришлось тронуться в путь натощак. Ближе к полудню у него задрожали ноги и пришлось присесть отдохнуть. «Что делать? — спрашивал он себя. — Если я пойду вглубь материка, я вряд ли что-нибудь там найду и вдобавок рискую заблудиться».
Томек постарался хорошенько отдохнуть и продолжил путь. Чуть позже он заметил, что ветер стих и небо очистилось. Только он подумал об этом, как перед ним открылся новый пейзаж.
Скалы заканчивались полосой светло-желтого песка. От песка до самого горизонта тянулся лес — огромные зеленые деревья. Несмотря на дрожь в ногах, Томек быстро сбежал вниз. Он обнаружил, что на деревьях полно незнакомых фруктов. Он сорвал какой-то плод, похожий на абрикос, только размером с дыню. Разломив его надвое, Томек увидел внутри сок, похожий на молоко. Сначала он пил осторожно, потом уже не мог оторваться. По вкусу сок напоминал оршад. Потом он выковырил сочную мякоть. Она оказалась отменной. Потом попробовал фасоль со вкусом лакрицы, странные мягкие кексы, вкусные, как сахарные булочки. Но самым главным открытием стали черные круглые плоды с твердой кожурой, наполненные теплым маслянистым пюре со вкусом вареной картошки. Томек, сидя на камне, наелся ими до отвала, запивая соком гигантского абрикоса.
Он собрался уже встать и идти дальше, как вдруг ему на руку забрался муравей. Вместо того чтобы прогнать его, Томек присмотрелся. Он во всем походил на обычных муравьев, с одной лишь разницей: ползал задом наперед… Это была мелочь, но Томек разволновался, вспомнив слова старого Ишама: «Там множество еще никем не виданных животных». Томек сдул маленькое насекомое с руки и побрел вперед. Ишам был прав, и то, что Томек увидел в последующие часы, превзошло все его ожидания.
Животные, которых он встречал, были настолько необычными, что их даже назвать одним словом было сложно. Их можно было только описать: «существо, похожее на…» или «существо, выглядящее как…». Рядом с Томском проползло плоское создание, смахивающее на ползущий картуз. Оно печально на него посмотрело и потащилось дальше, демонстрируя хвост, похожий на погремушку. Чуть позже по земле пронеслись тени нескольких гигантских птиц. Крылья им заменял хвост, широкий, как у сирен, — им они медленно рассекали воздух. «Они плавают в воздухе, — изумился Томек, — именно плавают!» У птиц вместо клювов были курносые носики, как у кроликов. Томек никогда не видел ничего подобного: маленький грызун лениво висел на конце тонкой веточки. Сперва Томек подумал, что это обычная белка, но, присмотревшись получше, заметил невероятное: белка составляла с веткой единое целое, была ее продолжением, вырастала из нее, будто живой плод, плод-животное… Десятки подобных белок росли на дереве. Они спали, свернувшись в клубок, поэтому Томек сначала принял их за странные плоды, но теперь они проснулись и раскачивались на веточках в грациозном воздушном танце. Томеку стало интересно, как же они питаются? Но времени на размышления у него не оставалось: чуть слышный отдаленный гул привлек его внимание. Он был похож на звук текущей воды. Томек ускорил шаг, сердце застучало в его груди. Неужели свершилось? После стольких переживаний, стольких надежд? Лес начал редеть, и он побежал мимо одиноко стоящих деревьев, взобрался на последнее возвышение и, ошеломленный, замер.
Перед ним мирно текла река. Далеко справа был виден океан, из которого она брала свое начало, а слева, на горизонте, возвышались холмы, куда она тихо направлялась.
— Река Кьяр… — прошептал пораженный Томек. — Река Кьяр… Я нашел ее…
Весь остаток дня Томек посвятил постройке плота. Он нашел все что нужно: бревна, лианы, чтобы связывать бревна, острые камни, чтобы резать лианы. Он так втянулся в работу, что закончил через несколько часов, ничуточки не устав. Правда, Томек испугался, когда начал пилить ветку для шеста и увидел на ее конце белку. Пока он извинялся, зверушка крутила лапкой у виска: ты что, мол, совсем с ума сошел? Это было так забавно, что Томек расхохотался. Иногда он отдыхал и, зачерпывая воду из реки, пропускал ее между пальцев. Он хотел пить, но вода оказалась еще солоноватой.
Глава шестнадцатая
Река
«Выше по течению она, наверное, будет пресной», — подумал он. Темнело. Томек решил не отплывать вечером и устроился на ночлег под раскидистым деревом, плотно завернувшись в одеяло. Здесь шум океана не был так слышен, как на скалах. Ему стало тепло и уютно. Он почти заснул, как вдруг услышал тяжелый вздох. Томек открыл глаза и увидел, как ветви деревьев опускаются почти до самой земли. «Деревья, которые вздыхают…», вспомнил он слова Ишама и улыбнулся. Дерево, под которым он спал, не вздыхало, но прямо над головой у Томека висели две шишки-белки. Они зацепились друг за дружку и медленно засыпали. Веки у них слипались.
— Спокойной ночи! — прошептал им Томек и сам начал погружаться в сон.
Его разбудило солнце. Деревья вокруг поднимали ветви и потягивались кто как мог. Это было приятное зрелище, даже заразительное. Белки над Томеком тоже потягивались, и он последовал их примеру. Перекусив разными фруктами и абрикосовым молоком, он начал загружать плот. Томек перетащил на него десяток крупных орехов, наполненных пюре. Ими хорошо утолять голод. Еще, разумеется, он взял с собой гигантских абрикосов, на случай, если захочется пить. Потом он смастерил себе весло из куска коры, запрыгнул на плот и с помощью шеста оттолкнулся от берега. Суденышко описало несколько кругов, вышло на середину реки и поплыло по течению.
Более спокойное место сложно было вообразить. Если рай существует, то он должен выглядеть именно так… Ярко раскрашенные попугайчики беззаботно садились на плот, чтобы поклевать фрукты. Томек пытался их прогнать, но они вновь возвращались, и он просто перестал обращать на них внимание. Всю вторую половину дня его сопровождала стая ламантинов с такими умными глазами, что хотелось с ними поговорить. Так прошли сутки, ничто не нарушало спокойствия. Вечером Томек разбил лагерь на берегу реки, а на заре безмятежно продолжил свой путь.
Поздним утром он увидел далеко впереди искрящуюся стену поперек реки. Подплыв ближе, Томек понял, что это водопад. Но вода в нем не падала. Напротив, она поднималась, тихо и неторопливо, не пенясь, строго наверх. «Чудеса в решете!» — подумал Томек, вспомнив бурлящий и страшный водопад у
