Саша и Роберт, работавшие полный день, платили за участие Джоджо в программе летних каникул, которую реализовывала одна частная школа в Челтнеме. К счастью, Джоджо программа нравилась. Наблюдая, как девочка, открыв холодную воду, наполнила стакан и залпом все выпила, Крессида испытала прилив нежной любви к ней. Ведь она привнесла в ее жизнь больше счастья, чем кто-либо другой. Сейчас Джоджо двенадцать. Она унаследовала от матери торчащие во все стороны темные волосы и тонкие черты, а от Роберта — длинные ноги. Сегодня на ней были джинсовые шорты, цвета морской волны футболка фирмы «Тэмми», подаренная Крессидой на прошлое Рождество, и розовый бюстгальтер с увеличивающими грудь вставками, в котором девочка не нуждалась, но который потребовала купить, потому что, когда тебе двенадцать, одноклассники дразнят тебя, если ты не носишь лифчик.
— Это из сада? — спросила Джоджо, указывая на фрезии в вазе на кухонном столе.
— Нет. Подарили.
— О-о! — Джоджо многозначительно выгнула брови. — Мужчина или женщина?
— Так уж получилось, что мужчина. — Крессида скинула на сковородку нарезанный лук и включила огонь до максимума.
— Тетя Кресс! Он твой новый приятель?
— Я изготовила открытку для его матери. Он пришел поблагодарить меня, вот и все.
— Но он же принес тебе цветы. Причем правильные, из магазина, — отметила девочка. — А ведь он не обязан был делать это, правда? Разве это не означает, что он хотел бы стать твоим приятелем?
Пора было сменить тему. Энергично помешивая лук, Крессида сказала:
— Мне это даже в голову не пришло. Кстати, ты поможешь мне с грибами?
— Вот это я называю «сменить тему».
— Ладно. Нет, у него нет желания стать моим приятелем. К тому же он живет за двести миль отсюда. А от грибов нам все равно никуда не деться, их нужно порезать.
— Но…
— Знаешь, я так приятно провела день, — сказала Крессида. — Я вспоминала, как впервые взяла тебя к себе. Тебе тогда было десять месяцев, и ты еще не умела говорить.
— Десять месяцев. — На этот раз ей удалось отвлечь Джоджо от щекотливой темы. Девочке нравилось слушать рассказы о том, какой она была в младенчестве. — А ходить умела?
— Нет, зато была олимпийской чемпионкой по ползанию. Носилась на четвереньках, как маленький паровозик. Ты начала ходить только в одиннадцать.
После того успешного дня Саша поняла, что перед ней слабый противник. Менее чем через две недели она снова попросила Крессиду посидеть с Джоджо, и та с радостью согласилась. Еще через неделю Роберта с Сашей пригласили на свадьбу в Беркшир, и Крессида и Джоджо провели вместе замечательный день, который закончился тем, что девочка сделала первые шаги по гостиной и победно завершила свой путь в объятиях Крессиды. В тот вечер, когда Саша и Роберт приехали за дочерью, Крессида рассказала им об успехах Джоджо. Саша, самодовольно улыбаясь, заявила: «В этом нет ничего удивительного. Она очень развита для своего возраста».
Астрид так и не вернулась. Ее сменила череда абсолютно непригодных приходящих нянь и еще более непригодных нянь с проживанием. Если бы Саша попросила Крессиду уволиться со своей секретарской должности и постоянно сидеть с Джоджо, Крессида сделала бы это не задумываясь. Но Саша так и не попросила. Вероятно, это казалось ей нелепостью. Или, возможно, это было как-то связано с тем, что однажды Джоджо назвала Крессиду мамой. Как бы то ни было, Крессида продолжала сидеть с девочкой, когда бы ее ни попросили, и выручать Роберта и Сашу в экстренных ситуациях. И такое положение вещей делало счастливыми всех.
— А какой был мой самый плохой поступок, когда я была аленькой? — Джоджо наконец-то принялась за грибы.
— Я бы не назвала его плохим. Просто он поставил меня в неловкое положение. Это когда ты сняла свой подгузник в супермаркете и оставила его в проходе бакалейного отдела. — Помолчав, Крессида добавила: — А подгузник был отнюдь не чистым.
— Ого! — Джоджо покачала головой и рассмеялась. — Ну а какой самый хороший?
Крессида огорченно опустила уголки рта.
— Что-то не припомню.
— Неправда! Рассказывай!
— Солнышко мое! Твой самый хороший поступок? — Оторвавшись от шипящего на сковородке лука, Крессида обняла Джоджо. — Трудно ответить. Их было так много.
Глава 12
В тот момент, когда Тайлер притормозил возле «Домика волынщика», на лобовое стекло его арендованной машины шлепнулось нечто грязно-белое, и большая птица с криком, которым, вероятно, выражалась радость по поводу меткого попадания, взвилась над домами, стоявшими на противоположной стороне улицы. Шлепок был огромным и, по закону подлости, располагался в той части стекла, куда не доставали «дворники».
Неужели это плохое предзнаменование?
В дверях показалась Лотти. Она вся разрумянилась и запыхалась.
— Ой, привет!
— Я вас от чего-то оторвал, да? — На лице Тайлера появилась полуулыбка. Увидев, что она одета в белую майку без рукавов и джинсы, он решил, что какие-либо непристойности тут маловероятны. — Если я не вовремя…
Лотти открыла дверь пошире, чтобы он мог разглядеть позади нее пылесос.
— Даже хорошо, что оторвали. За полтора месяца я здорово запустила домашние дела и как раз пыталась за полчаса наверстать упущенное. На телевизоре такой слой пыли, что дети уже пишут свои имена. — Утерев пот со лба, она сказала: — Ах, извините, проходите в дом. Не споткнитесь о провод. Вы по работе?
Она была великолепна. С соблазнительными формами, умная и энергичная. Наблюдая, как она наклонилась, чтобы взять с пола флакон полировки для мебели и тряпку, Тайлер сказал:
— Кстати, я хотел узнать, не поужинаете ли вы со мной сегодня.
— О… — Лотти была явно удивлена.
— Если, конечно, вы не заняты.
— Ну, я могу попросить Марио взять детей. Думаю, проблемы тут не будет. — Не понимая, что стало поводом для приглашения, Лотти спросила: — Вы хотите поговорить со мной о работе?
— Мы, конечно, сможем поговорить о работе, если вам захочется. И обо всем на свете. — Тайлер улыбнулся. — Как вы смотрите на то, что я заеду за вами в восемь?
— Очень хорошо. — У Лотти загорелись глаза. — Хотя я все же предварительно договорилась бы с Марио и убедилась, что он сможет взять детей. Дайте мне две минуты.
Она ушла в кухню, чтобы позвонить. Так как Тайлер не ставил перед собой задачу подслушивать разговор между Лотти и ее бывшим мужем, он остался в гостиной. Его взгляд упал на нечто серое и пухлое, очень похожее на изношенную подушечку для полировки мебели. Вероятно, Лотти использовала ее в уборочном блице, но забыла на окне. Тайлер взял подушечку и вышел на крыльцо через так и оставшуюся открытой парадную дверь.
По всей видимости, сегодня в поселке был день по сбору всякого мусора. Перед воротами каждого дома стояли черные бункеры на колесах — Господи, до чего же ему нравятся эти причудливые английские названия! Закончив стирать то, чем птица с такой обескураживающей наглостью запачкала лобовое стекло, Тайлер выбросил подушечку в бункер Лотти и вернулся в дом.
— Вот вы где! — воскликнула Лотти. — А я было подумала, что вы пошли на попятную и тихонько сбежали.
— Я просто вышел, чтобы… — Неожиданно ожил мобильник Тайлера. — Проклятие! Извините меня. —
