гадина все обблевала…
Валерия Модестовна со слезами на глазах как могла утешала в голос рыдающего юношу, целовала его мокрое лицо, губы, шею, до которой, чтобы добраться, надо было расстегнуть воротничок рубашки, плечи, грудь (тут пришлось расстегнуть и саму рубашку), и наконец по истечении какого-то времени любящее ее сердце дрогнуло, болезненно сжалось и неожиданно бездумно благословило на принесение себя в жертву ради претворения в жизнь намеченной Федором и его одноклассницей Викторией на сегодняшнюю ночь, но так и неосуществленной из-за заблеванной скатерти, дружеской встречи.
Для этого она заперла на ключ дверь, сняла с себя все, что могло помешать задуманному и, не без удовлетворения обнаружив полную Федорову готовность к приятию пожертвования, принялась за умелые поиски возможной совместимости.
Это стало началом преследовавших всю ее дальнейшую жизнь злоключений.
… — Я тебя сейчас ударю — ты терпи, так надо, ладно?
— Это обязательно?
— Деточка, желательно.
— Только не больно.
— «Не больно» — синяка не будет, а он нужен. Терпи, все тебе воздастся.
Он без замаха ударил ее кулаком по лицу.
— А-аа-ааа! — завопила Лерик, отлетая в угол комнаты. — С ума сошел? Ты что, совсем ненормальный?! Идиот!! — Она некрасиво поднялась с пола и бросилась к зеркалу в ванную комнату. — Ты соображаешь, что ты делаешь, идиот! Посмотри, что ты сделал!!
Столь необходимый синяк не заставил долго ждать своего появления, на глазах набухая и синея вместе с кровоточащей губой.
— Посмотри, идиот!! Идиот!! Идиот!!!
Все остальные мириады оскорбительных эпитетов, по всей видимости, от боли и обиды в этот момент вылетели у нее из головы.
Он подошел сзади, обнял причитающую женщину за плечи.
— Прости ради бога, дорогая, первый и последний раз, даю слово. Пусть тебя утешит то, что этот синяк весит десять миллионов евро. Согласись — неплохая цена за незначительные временные издержки. К тому же — это в твоих интересах. Да? Нет?
Лерик отлипла от зеркала, приблизила к нему свое недавно еще красивое лицо и только тут он понял, что с ударом явно перестарался.
… Мерина разбудила настойчивая телефонная трель. Он не сразу разомкнул веки: около пяти без самой малости, прямоугольник окна, как квадрат у Малевича. Ничего себе.
— Да.
— Простите, пожалуйста, мне Всеволода Игоревича Мерина. — Женский, невыспавшийся, взволнованный голос.
— Да, я слушаю.
— Всеволод Игоревич?
— Да-да.
— Вас беспокоит Валерия Модестовна.
Сон снесло, как крышу ураганом, но сознание запаздывало — для ориентировки были нужны свободные секунды: после их с Лериком встречи он голову мог дать на отсечение, что та не позвонит ни при каких обстоятельствах. Хорошо — не дал.
— Кто, вы говорите, меня беспокоит?
— Лерик.
Нет, в неотсеченную голову не приходило решительным образом никаких мыслей. Надо еще натягивать секунды.
— Какой Лерик?
Ему показалось, что трубка обиделась.
— Ну Лерик, Лерик Твеленева, вы приходили ко мне, помните? Оставили визитку, если вдруг что. Не помните?
Мерин ухватился за понравившееся выражение — оно наконец помогло осознать, что звонок Лерика без пяти пять утра связан именно с этим «если вдруг что».
— А-а-а, ну конечно же помню, простите, Валерия Модестовна. Что-нибудь случилось?
— Случилось. Но это не по телефону. Меня обокрали и украли.
Даже полностью отрешившись ото сна и придя в сознание, Мерин не сразу нашелся:
— Вы откуда говорите, Валерия Модес…
— Из леса, — последовал короткий ответ.
«… из леса, вестимо, — так и подмывало продолжить Мерина, — „Отец — слышишь — рубит, а я отвожу“».
Он спросил:
— Там поблизости нигде не раздается топор дровосека?
После короткой паузы в трубке прозвучало: «По-моему, нет» и он подумал, что с Лериком действительно произошло что-то серьезное.
— Я так понимаю — нам надо встретиться, правильно? — Да.
— Когда бы вы смогли подъехать на Петровку, я оставлю вам на проходной пропуск?
— Не знаю.
— То есть как? Почему не знаете? Вы сейчас где находитесь?
— Я не знаю. В лесу. Тут темно кругом. Меня только что вы-броси-и-и-ли, и я вам звоню-ю-ю.
Женщина начала захлебываться словами, и Мерин понял, что дальнейший разговор бесполезен.
— Значит так, слушайте меня внимательно. Во-первых, успокойтесь, дайте мне ваш мобильный телефон.
Она продиктовала семь цифр.
— Я буду постоянно держать с вами связь, и вы звоните при первой необходимости. Постарайтесь выйти на шоссе. Вас везли на машине?
— Да.
— На легковой?
— Да.
— Марку, номер не запомнили?
— Нет.
— Ну неважно. Вас как — выбросили и уехали? Или несли на руках и потом бросили?
— Нет.
— Что «нет»?
— Не на руках.
— Очень хорошо: значит, шоссе поблизости. Скоро начнет светать — постарайтесь выйти на шоссе, но если его поблизости не окажется — не уходите далеко в лес, дождитесь рассвета. На шоссе постарайтесь поймать машину. У вас при себе деньги есть?
— Нет.
— Неважно, я буду вас ждать на Петровке, расплатимся как-нибудь. Вы все поняли?
— Да.
— Хорошо. Если самостоятельно выйти не удастся — утром будем связываться с поисковой службой, не волнуйтесь: как украли, так и вернут. И звоните мне регулярно. У вас мобильный заряжен?
— Да.
— Очень хорошо. Тогда отключайте связь, а я поехал на Петровку. До встречи.
Во время этого разговора у Всеволода Мерина несколько раз начинало сильно стучать в висках, он сделал для себя много «зарубок» и теперь по дороге в контору пытался в них разобраться.
