— Слушаюсь, о Великий Волк! — завопил волкохран и со всех ног бросился исполнять приказание. Через несколько минут он торопливо притопал обратно, и над самым ухом Пекки послышалось громкое хлюпанье — Волк так нетерпеливо накинулся на ковш с брагой, что даже не успел сказать «спасибо». Да и зачем благодарить за то, что тебе по праву принадлежит?
— О Великий, — робко произнёс между тем волкохран, и голос его дрогнул, — горячая брага была, а вот с мышами… они несвежие… шеф-повар просил передать, что…
Волк пришёл в такую ярость, что даже поперхнулся. С минуту он хрипел и сипел, а прокашлявшись, заговорил тихо и угрожающе:
— Что я слышу… Ведь я приказывал, чтобы еда всегда была свежей… — Он вдруг взревел: — Желаешь болтаться на виселице? Ступай принеси свежих! Чего ради я купил для этого гнезда идиотов дорогой морозильник? Ась? И чтоб без мышей не являлся!
— Так точно, о Великий, слушаюсь, — забубнил волкохран, — больше не явлюсь!
— Какой сообразительный подчинённый, — язвительно протянул Волк. — Ишь ты, поди ж ты… Нет, здесь есть пока что какая-то дисциплина! — Тут он вспомнил про беспорядок под кроватью. — Хотя всё остальное шиворот-навыворот! Мигом позвать уборщиков, чтобы пришли подмести в моей комнате да заодно принесли две чистые простыни! Чтоб никто не вздумал сказать, что Великий Волк живёт в свинарнике!
— Так точно, о Великий! — повторил волкохран и повернулся было к двери.
У Пекки душа снова ушла в пятки, но Волк, отхлебнув порядочный глоток браги, прикрикнул;
— Стой! Скажи, чтобы повременили, я ещё отдыхаю! Пусть подметут, когда праздник начнётся! А теперь — убирайся вон, сгинь, отвали, уноси свои мослы! И держись отсюда подальше! — рявкнул он и опрокинул остатки браги из ковшика в пасть. В этом деле он был непревзойдённый мастер.
Волк ещё долго причмокивал и шлёпал губами, болтаясь по комнате из угла в угол, как домовой в рождественскую ночь.
— Уахх-ха-ха, — зевал он, потягиваясь. — Что-то я опять устал… приятно… ко сну клонит… — И он затопал к дивану и плюхнулся на него. — Ой, одеялко моё! — ласково сказал он, зарывшись в плед, как крот. — Сон, приходи, возьми меня с собой! — бормотал Волк, медленно поворачиваясь с боку на бок. — Миленький сон, возьми меня на ручки… покажи лебедей… с длинной белой шеей… я хочу к ним ползти… ползти…
Бормотание смолкло: Великий Волк снова был на пути в царство сна.
Глава двенадцатая
Пекке не верилось, что они по-прежнему как ни в чём не бывало лежат под диваном. Было же ясно слышно, как Волк, кряхтя, присел на корточки, чтобы заглянуть туда, — он непременно должен был их заметить! Может, он играет с ними? Мучит, как кошка мышку… вроде бы отпускает, а как только мышь соберётся ускользнуть в безопасную норку, кошка — цал её за хвост! Но звуки, доносившиеся сверху, свидетельствовали совсем о другом: Волк спал — и дышал спокойно, как благонравный школьник.
— Волк заснул… Мы должны отыскать ключ медвежьей смелости! — зашептал Пекка на ухо Филину.
Тот безмолвно кивнул, показывая всем своим видом, что в принципе он не против.
— Кто первый попробует? — спросил Пекка беззвучно, одним движением губ.
Филин сразу же решительным движением крыла указал на Пекку.
— Ты иди, — шепнул он. — Твои руки лучше приспособлены… У меня, видишь ли, эти вот когти… и крылья… не годятся для тонкой работы…
Пекка вздохнул и на мгновение закрыл глаза. Но когда он их открыл и взглянул на Филина, то убедился, что тот прав: острые когти могли царапнуть Волка и разбудить… Вдобавок Филин сам ужасно боялся всё испортить. Пекка покорно кивнул.
— Ладно, я пойду, — прошипел он. И Филин сразу обрадовался.
Теперь, когда решение было принято, осталось только действовать. Пекка медленно выполз из-под дивана. И чуть было опять не чихнул — малейшее движение поднимало пыльное облако. Выбравшись, он осторожно стряхнул пыль с простыни и волчьей шкуры и прислушался. Дыхание Волка было таким же ровным.
Пекка заставил себя встать на ноги. Он стоял совсем рядом со спящим Волком. Только один шаг… Пекка посмотрел на свои ноги и приказал им двигаться. Как ни странно, это удалось. Нужно было только подтянуть одну ногу к другой… И вот он уже стоит вплотную к дивану; Волк так близко, что можно его потрогать. Великий Волк мирно спал, ничего не подозревая, и крепко прижимал к себе лапами подушку. Пекка вновь поймал себя на мысли, что спящий Волк выглядит совсем не страшно. Грозная пасть была вытянута трубочкой, а нос посапывал совсем как у обыкновенного лесного жителя. Где же угнездились злобный нрав и жестокие поступки?
Пекка сглотнул слюну и велел себе успокоиться. Ведь теперь оставалось только протянуть руку, залезть в карман к Волку и достать ключ!
Он осторожно приподнял краешек коричневого пледа. Волк спал в своём кителе, с которым, похоже, не расставался ни днём ни ночью: его карман был у Пекки прямо перед глазами.
«Ну, теперь смелей, Пекка Бесстрашный! — сказал он себе. И протянул руку к карману… Но карман не раскрывался: Пекка увидел, что он застёгнут на большую пуговицу. — Вот тебе и раз! — безмолвно вскрикнул Пекка. — Как тут быть-то?» Ничего не поделаешь — надо расстёгивать… И он принялся пропихивать пуговицу сквозь петлю, которая явно была слишком тесной.
Внезапно пуговица проскользнула в дырку, карман раскрылся, и Пекка сунул туда руку. Волк пошевелился и захихикал во сне. Он замурчал, заворчал, забормотал:
— Ну что ты… меня… старого скверного Дядюшку Волка…
В этот момент пальцы Пекки нащупали платок, внутри которого было что-то твёрдое. Это должен быть медвежий ключ! Пекка как ошпаренный выдернул руку из кармана.
Дрожащими пальцами развязал узелок платка: там был ключ, маленький ключик — он лежал у Пекки на ладони, ничего не зная о своём могуществе.
. — Я нашёл! — завопил Пекка, позабыв о том, что Волк его слышит. — Я нашёл его! Ура!
И только тут Пекка сообразил, что натворил. Зажав ключ в кулаке, он нырнул под диван и, как на санках, скользнул к Филину под защитой пыльной тучи. Тот лежал, не шевелясь.
Волк подскочил так, что диван застонал всеми пружинами. Каждая шерстинка у Волка поднялась дыбом.
— Помогите! — завизжал он. — Опять… здесь какое-то привидение…
Волк больше и не пытался скрыть свой ужас. Он отбежал от дивана в дальний угол и прижался к стене. Потом собрал всё, что у него оставалось от прежнего голоса, и завопил:
— СТРАЖА!
Вопль перешёл в фальцет, а потом в тоненький визг, который тут же растаял в воздухе.
— СТРАЖА!!! — снова взвизгнул он — на этот раз, как ему показалось, удачнее. Но видимо, зря показалось — никто не являлся.
— Помогите… — скулил Волк, не понимая толком, что же, собственно, случилось. Может, ему просто снится страшный сон, с продолжением…
— Надо проснуться, — приказал он себе и засеменил вокруг дивана, как на соревнованиях по ходьбе.
— Волкохран! — ещё раз крикнул Волк, теперь уже умоляюще. — Пожалуйста, отзовись… Ну приходи же… — И с облегчением вздохнул: за дверью послышался голос волкохрана. Правда, голос был слабый и дрожащий, а слова, когда Волк их наконец разобрал, пришлись ему совсем не по душе.
— Я никак не могу войти, о Великий Волк… Мне приказано держаться подальше…
Волк обрадовался и одновременно рассердился: он — слава тебе, Волче, — не спал и волкохран хоть
