Солнце стояло высоко, когда Джафар приблизился к приметному острову, втолкнул плот в полосу чистой воды, скользнул за ним в бухту. Он выбрался на берег, вытащил плот и бросился на горячий песок.
— Уф-ф!.. — послышалось где-то совсем рядом.
Из воды высунулась усатая голова тюленя. На Джафара уставилась пара темных любопытных глаз.
Несколько секунд зверь был неподвижен, потом фыркнул, опрокинулся на спину и, гулко шлепнув ластами, исчез в глубине.
Джафар рассмеялся, с наслаждением зарылся руками в мелкий, как сахарная пудра, песок. Песок и скалы, соленая вода и сохнущие на камнях клочья бурой морской травы источали резкий волнующий аромат. При каждом вдохе в ноздри врывалась острая свежесть, от которой чуточку кружилась голова.
Незаметно он задремал.
Черная скала отвесно уходила под воду. Где-то у самого дна она казалась неясной тенью, здесь же, у поверхности моря, сверкала и искрилась как отлакированная.
Недалеко от скалы в прозрачной воде неподвижно лежал Джафар. На нем была маска со шноркелем и ласты. Разбросав руки, он в упор разглядывал каменный выступ. Как и вся подводная часть скалы, выступ был густо облеплен мидиями. Створки ракушек были раскрыты, в них виднелось розовое мясо моллюсков — мидии всасывают воду, пропускают ее через свои сифоны и таким образом добывают пищу и кислород.
Но море колеблется. Вот вода схлынула с выступа, обнажив гроздь мидий. И моллюски, как по команде, захлопнули свои известковые домики. Набежала волна — ракушки разом раскрылись.
За широким стеклом маски лицо Джафара сморщилось в улыбке. Жаль, что у него фотокамера, а не киноаппарат. Снимать маленьких хитрецов надо так, чтобы видно было, как они «работают».
Он отплыл от скалы, перегнулся в пояснице, бесшумно ушел под воду и повис над загромождавшими дно камнями. Впрочем, камни только угадывались — они были густо покрыты кустиками коричнево-рыжей водоросли. Здесь, в зарослях цистозиры, всегда пасутся стаи рыбьей молоди, проплывают взрослые рыбы, нередко появляются короли Каспия — осетры. А на самом дне лежат на песчаных проплешинах головастые бычки.
Все это Джафар наблюдал много раз. Но сейчас бухта была пустынна. Ни в толще воды, ни на дне — ни единого живого существа. Странно!
Поднявшись, Джафар глотнул воздуха, снова нырнул. Перед глазами была та же картина: красивый подводный ландшафт — и ни одной рыбы.
Он оттолкнулся от плоского, как стол, камня, всплыл и, выбравшись из воды, стащил с лица маску.
Что же случилось с бухтой? Куда исчезла рыба? Может, ее распугали тюлени? Этих хищников много в районе рифов. Однако растревоженная ими рыба всегда очень быстро возвращалась в знакомые места. А сейчас в бухте нет даже раков — больших серо-зеленых раков, которые в любую пору во множестве ползают в зарослях и между камнями. Подумать только, исчезли и раки!
Некоторое время Джафар был в нерешительности. Затем надел акваланг, пристегнул пояс с ножом, взял маску и вошел в воду.
Двенадцать метров глубины. Дно бухты. Он лег на мягкие водоросли, осторожно раздвинул пальцами скользкие веточки цистозиры. Да, ничего живого. Повернувшись на бок, устремил взор к поверхности. И там пусто. Впрочем, вот перед стеклом маски промелькнули светлые стрелки — табунок мальков. Ну да эти не в счет…
Он подвсплыл, переместился на новый участок, осмотрел кустики водорослей. Ни бычков, ни раков.
Так, метр за метром, была исследована вся бухта. Джафар покинул ее и поплыл вдоль скалы. Он решил обогнуть под водой весь остров.
За рифами дно опускалось. Пловец оказался на склоне подводного холма, медленно двинулся вниз, вдоль пологого глинистого откоса. На водорослях и камнях стала проступать синева. И вода сделалась холоднее. Так бывает в поле перед дождем: только что ярко светило солнце, но вот его заслонила туча, все померкло, откуда-то потянул ветерок, холодит тело…
Он поднес к глазам руку с круглым глубиномером на запястье. Прибор показал двадцать два метра. Ого, вон куда забрался!
Еще несколько движений ластами, и скальное дно сменилось песчаным. За стеклом маски поплыла унылая серая равнина. Крупный серый песок, ни веточки водорослей, ни единой рыбы.
Дальше дно обрывалось. Джафар невольно остановился: выставил ладони, притабанил ими и повис над широким мутным провалом.
И здесь он увидел рака. Тот задом вылезал из провала, напрягался, дергал хвостом. Чувствовалось — трудится, тащит груз.
Вот рак выбрался на песок. В его клешне был зажат длинный белый лоскут. Поначалу показалось, что это обрывок ткани. Но нет, приглядевшись, Джафар понял, что добыча рака — мясо.
Он осторожно заглянул в провал. Из мрачной бездны торчало тело большого осетра. Брюхо метровой рыбы было вспорото по всей длине, в разрезе копошились бычки и раки.
Джафар тяжело дышал. Инстинкт властно звал наверх — туда, где тепло, свет. Но он пересилил себя, осторожно шевеля ластами, чтобы не задеть мертвую рыбу, стал спускаться в провал.
Снова осетры!
Он висел в воде вниз лицом. Перед глазами был черный ил, устилавший дно глубокой ямы. На дне громоздились большие рыбы — обезглавленные, со вспоротыми животами. Их тоже облепили подводные могильщики — бычки и раки, многие сотни этих тварей. Казалось, они собрались со всей округи.
Тишина. Сумрак. Мутная холодная вода. И — дюжина истерзанных рыбьих тел.
Джафар выбрался из этой странной могилы, всплыл, вылез на сушу.
Он долго пытался разобраться в случившемся, найти ему объяснение. Что за негодяи погубили осетров? Может быть, браконьеры? Похоже, что так: икру вынули, а рыбьи туши побросали за борт, чтобы скрыть следы преступления. Но браконьеры прижимисты, алчны. Будут они швыряться центнерами осетрины!
Кто же погубил рыб?
Мелькнула мысль: осетров выловили честные рыбаки, но поднялся шторм, судно попало в беду, и вот — улов вернулся в море…
Он поморщился. Последние десять дней не было штормов. Да и весть о гибели любого судна мгновенно бы разнеслась по побережью.
Послышался рокот мотора.
Джафар поднял голову. Катер в этих местах?..
Он вскочил на ноги, стал карабкаться на утес, откуда было видно далеко вокруг.
Да, катер! В самом центре скального архипелага плыла большая черная шлюпка с двумя подвесными моторами за кормовым срезом.
«Фархад», — прочитал Джафар на ее транце.
— Вернитесь, — крикнул он, — эй, на катере, не ходите дальше!
Он продолжал кричать, но трое мужчин, сидевших на корме моторки, не шелохнулись. Вероятно, слишком громко трещали двигатели, люди не расслышали.
Джафар взволнованно наблюдал за судном. Вот оно перед большим камнем. Еще миг, и катер врежется в скалу!.. Однако тот обошел препятствие и продолжал путь между подводными камнями.
Теперь моторка бежала по участку с самыми опасными рифами. Но рулевой даже не сбавил скорости, Катер вилял, его корму заносило на крутых поворотах, и рифы оставались в стороне. Казалось, они расступаются, чтобы дать дорогу смельчакам.
Джафар невольно залюбовался искусством рулевого. Это была работа высокого класса. Катерник знал рифы, как собственную квартиру.
