— За восемь зубов? — прошептал техник, пятясь от кресла.
— Дважды восемь — будет шестнадцать. — Солист небрежно откинулся в кресле. — Назови цену!
Техник молчал. Его не оставляла мысль, что странный посетитель подослан. Но постепенно тревога слабела. Слишком уж груб и нагл был сидевший перед ним человек. Похож на торгаша с шальными деньгами.
И техник решил прощупать клиента. Сделав в уме подсчет, он сказал цену.
Услышав, сколько будут стоить зубы, Солист широко ухмыльнулся.
— Ну, слава тебе господи, — воскликнул он. — Я не ведал, что в такой цене у вас золотишко!
С этими словами он извлек из внутреннего кармана пиджака тяжелый мешочек. Вскоре мешок был развязан, края отогнуты. Содержимое заискрилось в лучах подвешенной над креслом сильной лампочки.
Брови техника полезли вверх.
— Золото! — одними губами сказал он.
— Песочек, — строго поправил Солист. — А есть и самородочки. Все есть, милый. Возьмешь?
У техника язык прилип к гортани. Широко раскрытыми глазами глядел он на посетителя. До сих пор он только слышал о «золотых королях» Севера. Те связаны с приисками и старателями, получают оттуда левое золото, колесят по стране и реализуют его верным людям.
— Будешь брать? — повторил Солист.
— А… много?
Вместо ответа посетитель бросил на стол еще два мешочка.
— Хватит денег, еще принесу.
Техник как зачарованный смотрел на тугие, тяжелые мешочки. Потом осторожно протянул к ним руку.
— Не трожь, — сказал посетитель. — Не купил, так не лапай!
— А как же проверка? Кто возьмет у вас без проверки!..
— Сперва уговор, потом проверяй, сколько душе угодно. — Солист презрительно скривил губы. — Любых специалистов призови… Ну, будешь брать? Денег-то хватит? Все возьмешь — скидку сделаю. Я, малый, за ценой не гонюсь. Мне лишь бы скорее…
— Все — это сколько?
— Четыре кило с лишком. Песочек и самородное.
— Я… должен посоветоваться, — выдавил техник. — Один не могу решить.
— Или денег нема? — Солист стал собирать мешочки. — Вижу, кишка у тебя тонка!
Техника задело.
— А вы не волнуйтесь, — сердито сказал он. — Не у меня, так у других найдутся. На весь товар хватит. Конечно, если договоримся о цене.
Это было все, что хотел узнать Солист.
— Лады. — Он встал с кресла. — Когда встретимся?
— Завтра, в это же время.
Солист покачал головой.
— Вечером буду занят. Вот ежели утром… Утречком, а?
— Приходите!
Техник проводил посетителя. В дверях тот обернулся:
— Ты, малый, поберегись, ежели стучать задумал. Шкура-то у тебя не казенная. А я, брат, не один. Меня возьмут, дружки до тебя дотянутся. Пришьют, вздохнуть не успеешь!
Выйдя на соседнюю улицу, Солист швырнул в урну мешочки, которые так взволновали техника. В каждом под слоем медных опилок был песок и для тяжести кусочки свинца.
Покончив с «золотом», он спрятался за чьим-то забором и стал наблюдать за домом техника. Все складывалось как нельзя лучше. Встреча назначена на утро — следовательно, техник уже в ближайшее время должен отправиться к тому, у кого денег «на весь товар хватит».
Куда же он пойдет?
Миновало полчаса. И еще полчаса. Из дома никто не выходил. Солист стал беспокоиться. Быть может, в доме есть телефон… Нет, о таких вещах по телефону не болтают.
Значит, ждать!
В начале одиннадцатого часа входная дверь отворилась. Солист узнал суетливого человечка. Тот оглянулся по сторонам и запетлял темными кривыми улочками, выбираясь из Крепости.
Солист не обманулся в своих расчетах. Техник прямиком направился на северо-западную окраину города. Вскоре он уже звонил у желтой калитки. Дверь отворилась, посетителя впустили.
…Время близилось к полуночи, когда зубной техник вновь появился на улице. Солист, прятавшийся неподалеку, в густой тени широколистого инжирового дерева, разглядел и того, кто вышел проводить гостя. Это был Буров.
Вот техник просеменил мимо дерева, возбужденный, веселый.
— Радуешься, подлюга, — процедил Солист. — Ну и я доволен!
И он неторопливо зашагал в противоположную сторону. Техник его больше не интересовал.
Буров тщательно запер калитку и вернулся в дом, размышляя над тем, что узнал. Он испытывал двойное чувство: предвкушение выгодной сделки и — тревогу. Нет, у него не возникло подозрений относительно приходившего к технику человека. Такое случалось и раньше. Тот, кто промышляет золотом, должен искать партнеров. Коммерцией он занимается не один десяток лет, до сих пор избегал провалов. Но потому избегал, что был осторожен. А сейчас чувствовал неуверенность. Слишком быстро стал действовать в этом новом для него городе. Слишком доверился новому посреднику. Даже адрес свой дал, чего прежде никогда не делал. А тот после визита торговца золотом, не разобравшись толком, с кем имеет дело, взял да и примчался сюда. Неосмотрительно!
Буров досадливо покрутил головой… Ну, да сделано! Прошел к шкафу, достал початую бутылку коньяку и плитку шоколада, вернулся к столу, наполнил стопку. По странному совпадению, завтра его день рождения. Впрочем, уже сегодня: стрелки часов показывают половину первого ночи.
Он поднял стопку, коснулся его бутылки. Стопка тоненько звякнула. Итак, шестьдесят два года!..
Буров не сетовал на то, что в такой обстановке отмечает эту дату. Он давно привык к одиночеству, не желал иной жизни. Он медленно высосал коньяк, положил в рот кусок шоколада. Задумался. Потянулась ниточка воспоминаний. Но в них не было места ни жене, ни двоим сыновьям. Где они, живы ли, его никогда не интересовало. С того дня, когда еще молодым человеком он покинул свой дом, все это было как бы отрублено.
Зато в памяти подробно запечатлелся первый большой успех. Город на севере. Пятиэтажное здание геологического треста. Он, кассир треста, сидит в своей конторке у настежь раскрытого сейфа. Железный шкаф полон денег, только что привезенных из банка. Завтра надо ехать в тайгу, чтобы раздать эти деньги партиям поисковиков.
Но он не поехал.
Незадолго до конца рабочего дня сотрудники бухгалтерии обступили кассира, который внезапно почувствовал себя плохо. Теряя силы, кассир запечатал сейф. Затем на машине директора его отправили домой.
Могло ли кому-нибудь прийти в голову, что «заболевший» кассир тайно увез с собой добрую воловину содержимого сейфа?
Два следующих дня, нацепив очки с желтыми фильтрами, он орудовал на городской толкучке — задешево скупал у воров и пьяниц облигации государственного займа. Он вложил в «дело» все то, что унес из сейфа, и все свои сбережения, став обладателем облигаций на огромную сумму.
Еще через день в городском театре состоялся тираж выигрышей этого займа. Скорчившись в кресле одного из последних рядов театрального зала, он лист за листом исписывал свой блокнот.
Все эти дни он отчаянно рисковал. Достаточно было, чтобы кто-нибудь из работников треста опознал его на толкучке или в театре. Но он все поставил на карту.
