прочь изо всех сил.
Север совсем не дышит водой и вскоре возвращается на поверхность. Он старается не отстать, барахтается, поднимает целые радуги брызг. Смешно смотреть, как он мельтешит. Северянин!
Запыхавшийся, подплывает, улыбается, и я понимаю, что мой рот тоже растянулся до ушей.
В диковинных синих глазах что-то бродит, накатывает, как прибой, – не оторваться! Север под водой протягивает открытую ладонь и тихонечко касается моей груди.
– Только попробуй, – улыбаюсь я. – Моя Дилейна тебя пополам перекусит.
Его пальцы медленно-медленно уходят в сторону. Воинственно приподнятый плавник моей рыбы рисует узкие круги вокруг нас.
Потом, усталые, мы лежим на раскалённом песке.
– Прокатишь меня на Дилейне? – спрашивает Север.
Искристый песок как чешуя облепил его сильное тело. Я стараюсь не смотреть на Севера, потому что не знаю, как он это воспримет. На островах юга нагота привычна и естественна, но он-то совсем не отсюда.
– Она – не грузовая и не торговая рыба! – заступаюсь я за Дилейну.
– Но могла бы стать ею ненадолго!
В отличие от южан, соплеменницы Севера растят рыб всегда с какой-то целью, с точным холодным расчётом. За семь-восемь лет несложно развить в рыбе те или иные навыки, научить её переносить тяжести, или охранять определенное здание, или ловить дикую живность.
Но мы – не из тех. Южане гордятся дружбой со своими рыбами и не превращают их в слуг.
III
Понятно, что уже к обеду я вытаскиваю из чулана рыбью упряжь из широких крепких лент и расставляю их, чтобы в подвеску поместились двое.
Дилейна покорно подставляет голову, я набрасываю упряжь ей на спину, аккуратно высвобождаю плавники, подтягиваю подпругу и звонко шлёпаю рыбу по круглому боку. Она, кося жёлтым глазом, всплывает чуть выше, и мы с Севером, как на качели, забираемся в тряпичную подвеску.
Я опасаюсь, что Дилейна не сможет поднять нас двоих, но напрасно – ленты натягиваются, нас прижимает друг к другу, и мы поднимаемся в воздух.
Плывут под ногами крыши из листьев и крыши из черепицы, мраморные и деревянные балконы, пёстрым ковром чуть в стороне расстилается базар, в сизом море за песчаной косой волны строятся сложным узором. Над нашими головами – зеркальное брюхо и развевающиеся плавники Дилейны.
По набережной бегут мальчишки и показывают на нас пальцами.
Дилейна поворачивает к лагуне, и город остаётся за спиной.
Север сидит близко-близко, перебросив руку мне за спину. Сквозь тонкую ткань юбки я чувствую тепло его ноги. В подвеске тесно, но так сладко тесно, что моё сердце начинает колотиться как рыбий хвост.
– А ты хотела бы полететь по-настоящему? – вдруг спрашивает Север.
– Как это? – удивляюсь я. – А что же мы делаем сейчас?
– По-моему, плывём. Медленно и степенно плывём по воздуху. А я говорю про полёт, чтобы ветер свистел в ушах, чтобы замирало сердце, чтобы парить на крыльях, а не бултыхать плавниками. Хотела бы?
Глаза у него синие-синие, опасные и неверные, как глубокое море.
– Почему ты спрашиваешь? – у меня слабеет голос, а ладони становятся влажными. – Хотела бы, но мы же не рыбы-птицы из сказок!
– Тогда пообещай, что не испугаешься! – непонятно говорит Север.
Его лицо близко-близко, так не должно быть, так нельзя, но Дилейна спокойна, и безучастно несёт нас над водой всё дальше от берега, а раз рыба не видит опасности, то никакой опасности и нет, и я готова пообещать ему что угодно, лишь бы задержать этот миг, и вместо ответа я мелко и быстро киваю, а он улыбается, просовывает пальцы между пуговицами чёрного камзола, что-то нащупывает на груди и чуть прикрывает глаза:
– Тогда полетели!
И крепко обнимает меня за плечи.
А в следующее мгновение горизонт перед нами расползается в стороны кривыми лоскутами, и сквозь возникшую дыру мы падаем в бездну.
Я кричу, но Север остаётся рядом, и держит меня, и закрывает рот поцелуем.
А когда он отпускает меня, то мы летим. Мы летим над серым холодным морем с белыми крапинами льдин, рваный колючий ветер кусает меня за лицо, но мне тепло – моё тело и руки скрыты под белой одеждой из диковинного пуха, ноги обтянуты тёплыми мужскими штанами, ступни спрятаны в бесформенных мягких ботинках.
Одежда Севера тоже изменилась. Его пушистый серый воротник щекочет мне щёку.
А главное, что над нами раскинуты серебристо-синие ковры огромных крыльев. Брюхо Дилейны больше не выглядит рыбьим, оно покрыто нежными белыми перьями, и из него торчат обтянутые желтоватой кожей когтистые лапы. Огромные крючковатые пальцы сжимают переплетенные ветки двухместной корзины, в которой сидим мы. Голова Дилейны вытянулась, отодвинулась от туловища, и теперь у неё есть шея, как у людей, только гораздо длиннее.
– Что это всё?.. – спрашиваю я.
Север гордо улыбается, в его глазах пляшут искры, и он произносит невероятные, сказочные слова:
– Эя Мистеза!
Я смотрю в зеленоватое небо, на острые пики гор у горизонта, на незнакомое море.
– Ты ведь обещала не бояться, правда?
Я сбита с толку, мне даже нечего спросить. Эя Мистеза – волшебная страна из северных легенд, раскинулась подо мной во всей суровой красе.
– Мой талисман принёс нас сюда, – мягко объясняет Север. – Мой талисман и твоя рыба. Это другой мир, но здесь хорошо, у меня здесь есть друзья, и нам ничто не угрожает. Ты же хотела полетать как птица?
Я оказываюсь совсем, полностью в его власти – в чужом, несуществующем мире.
Север гладит моё плечо:
– Ты обещала не бояться, Лейна!
Он пытается поцеловать меня, но Дилейна, изогнув гибкую шею, поворачивается к нам огромным костяным клювом и угрожающе клекочет.
Внизу приближается остров. Три острых горных пика опоясаны крепостной стеной, опутаны подвесными дорожками, мостами, утыканы многоэтажными башенками.
Север показывает на широкую террасу, каменной пластиной нависающую над змеящимися улицами. Я не успеваю подумать, как Дилейна сама начинает снижаться туда. Это странно, но об этом мне совсем некогда думать.
Белокаменные дома сверкают хрусталём узких окон. Островерхие крыши повторяют рисунок окружающих гор.
Последний раз взмахнув гигантскими крыльями, Дилейна осторожно опускает подвеску на землю и сама опускается рядом. Когда я встаю на плохо слушающиеся ноги, она тянет ко мне покрытую перьями голову и ласково смотрит немигающим жёлтым глазом.
– Рыба моя… – я погружаю пальцы в тёплый невесомый пух над её клювом. – Какой ты можешь быть, Дилейна!
От высоких резных дверей дворца, по сравнению с которым дом нашего островодержца кажется тростниковой хибарой, к нам идёт человек.
Север бежит ему навстречу. Мы с Дилейной остаёмся у корзины.
Мужчины обнимаются, как братья, и Север представляет нас друг другу.
Аглос, владетель города, похож на сказочного принца. Он выше Севера почти на голову, волнистые волосы стелятся по плечам, длиннополая мантия почти касается земли, а на груди сверкает бриллиантами круглый серебристый талисман.
