Девушка не прокомментировала этот ответ и повела Яна за собой, в одну из полуподвальных комнат.
— Ну вот, твои новые владения, — Маша обвела рукой наполовину заставленную всяким хламом комнату. — Побудешь здесь несколько дней, пока страсти не улягутся. Кстати, вон там полотенца. Вытрись, пожалуйста, хорошо, чтобы не заболеть, а я сейчас принесу тебе чая с малиной.
— Ты заботливая! — Ян ухмыльнулся. — Просто сокровище! А кстати, знаешь, как поступают с сокровищами?
— Ну и как же? — Маша, уже с порога, оглянулась.
— Закапывают поглубже!
Ее лицо осталось бесстрастным.
— Сейчас принесу чай. И не забудь вытереться насухо, а лучше бы растереться.
Она ушла, осторожно закрыв дверь, а Ян опустился на раскладушку, которая на неопределенное время должна была стать его постелью, закинул руки за голову и задумался. Чем больше эта Маша делала для него, тем меньше это ему нравилось. Откуда такая странная забота? С чего ее вдруг беспокоит его здоровье? И вообще прошибешь ли ее хоть чем-нибудь? Александра, отгораживаясь ото всего мира, одевалась в ледяную броню, но похоже, Маша даст ей в этом сто очков форы. Все попытки задеть или спровоцировать на проявление чувств до сих пор ни к чему не приводили. Интересно, она что, вообще не чувствует или, так сказать, отключает все чувства ради некой пока что не известной ему цели? Очень любопытно. Оставалось провести только один небольшой эксперимент.
Когда Маша вернулась с большой дымящейся кружкой, Ян уже ее поджидал. Он снял футболку, однако не спешил переодеться в сухое.
— Твой чай. — Она скользнула взглядом по его обнаженному торсу. — И лучше оденься. Я еще шерстяные носки захватила.
— А мне не нужны носки. — Ян осторожно взял из ее рук чашку и поставил на кособокую тумбочку. — У меня совершенно другие планы на согревание. Я же тебе нравлюсь?
Он шагнул вплотную к ней и рукой поднял ее подбородок так, чтобы девушка смотрела прямо на него. Запах ее любимых духов закружил голову — так бывает, если войдешь в оранжерею, полную цветущих роз.
— Нравишься, — медленно ответила она, не отводя взгляда.
В глубине голубых глаз не отразилось удивления.
Девушка была миниатюрной, и Яну, несмотря на то что он сам не отличался чрезмерно высоким ростом, пришлось немного нагнуться, чтобы коснуться ее чуть прохладных, нежных, как лепестки, губ.
Маша ответила на поцелуй умело, но как-то спокойно, словно они были мужем и женой и прожили вместе лет двадцать, не меньше.
Ее руки скользнули по его груди, мимоходом погладив чудовищный рубец, похожий на отпечаток длинной уродливой пятерни, ласково прошлись по плечам и обвились вокруг шеи.
Запах роз стал таким сильным, что Ян почувствовал, что у него темнеет перед глазами. Маша вдруг представилась ему удушающей плетью роз, изо всех сил стягивающей шею, впивающейся в нее всеми своими шипами.
Не то чтобы у него был богатый опыт отношений с девушками, но собственная реакция показалась Яну ненормальной.
Из последних сил он оттолкнул девушку, отцепил от себя эти навязчивые руки-плети и, отступив, тяжело перевел дыхание.
Маша стояла напротив, волосы ее растрепались, тоненькая голубая с кружевом блузочка выбилась из-под юбки.
— Уходи! — хрипло дыша, попросил Ян. — Уйди, пожалуйста.
— Хорошо. — Маша не выглядела ни растерянной, ни расстроенной. — Только не забудь про чай и про носки. Тебе нельзя сейчас простужаться.
— Слушай, ты вообще живая? Или какой-то киборг?! — не выдержал Ян, едва не запустив в нее этой самой чашкой с обжигающе горячим чаем.
— Дурачок. — Она потрепала его по мокрым волосам и, мимолетно улыбнувшись, вышла из комнаты, оставив его одного.
— Черт! Черт! Черт! — выругался Ян. Голова чудовищно болела, словно там, в черепной коробке, сидели два гнома-кузнеца и усердно колотили своими молотами: бум! бум! бум!
Ян сел на раскладушку и сдавил виски руками.
«Надо быть спокойнее! — повторял он себе. — Нельзя наворотить дел! Положение серьезно, и любой шаг может стать роковым. Как там говорят: сапер ошибается однажды? То же и с магом. Бог мой, если бы только голова так не болела!»
Он потянулся к чашке с чаем. Чай действительно был с малиной, а еще с чем-то алкогольным — согревающим тело, наполняющим его приятным жаром. Сразу стало немного легче, и Ян быстрыми глотками допил весь напиток. А потом завернулся в одеяло — и вправду сейчас ему только простуды не хватало.
Вскоре он задремал.
Приснился Яну Учитель.
Он пришел к нему, сел напротив за стол, положил на столешницу руки и улыбнулся, собирая кожу вокруг глаз лучиками-морщинками.
— Ну как ты, ученик? Справляешься без меня?
Ян вздохнул. Видеть Учителя было счастьем, но как признаться ему — такому спокойному, доброму и мудрому, — что он, Ян, достаточно накуролесил за последнее время.
— Я… — парень смутился.
— Я знаю. — Учитель ласково коснулся плеча ученика. — Ты заблудился, так бывает. Не спеши, подумай. У тебя есть все нужные сведения. Ты и сам уже знаешь истину, просто не хочешь об этом задумываться. И еще реши, справишься ли ты с ситуацией. Помнишь, когда мы только познакомились там, на крыше, ты тоже серьезно переоценил свои силы…
— Но, Учитель! — Ян умоляюще посмотрел на него. — Я и сам не знаю, справлюсь я или нет! Мне так тяжело без вас! И сейчас дело не только во мне, есть другие люди, за которых я волнуюсь…
Тот посмотрел на ученика и улыбнулся, на этот раз печально, словно сожалеюще.
— Та девушка. Она очень тебе нравится?
Ян, глядя в глаза Учителю, кивнул. Можно врать себе, но никогда не станешь врать самому дорогому для тебя человеку.
— Ну что же… Это хорошо… Это придаст тебе силы. Сейчас все зависит от того, насколько сильным будешь именно ты. Все зависит от тебя, и эти ребята тоже.
— Так помогите мне! — Ян вскочил и протянул руки, но стол, еще недавно неширокий, казалось, удлинился до бесконечности, и Учитель очутился где-то далеко-далеко, его фигура казалась совсем крохотной.
— Не могу, — донесся до Яна затихающий голос. — Уже не могу. Ты должен сделать все сам.
Теперь его уже не было, и Ян, закрыв лицо руками, вдруг горько зарыдал, только сейчас вспомнив, что Учителя уже нет. Нет и, наверное, уже никогда больше не будет на этой земле!
Это осознание вышвырнуло Яна из сна, и он проснулся, чувствуя, что по щекам и вправду текут горячие слезы.
«Простите меня, Учитель! — пробормотал он, размазывая их кулаком. — Простите за то, что опоздал тогда, в тот злосчастный день! И за то, что не стал сильным — таким, как вы хотели! Но я буду стараться! Клянусь! Я сделаю все! Ради вас! Ради вашей памяти!»
Утро снова было ярким и солнечным, но это вовсе не подняло настроение Глебу. Чувствуя, что сплоховал и допустил серьезный промах, он почти не спал в эту ночь. Он, и только он, лично был виновен в том, что упустили Яна. Обыск его комнаты не дал никакого результата: ничего стоящего внимания. Если книга и была, Ян унес ее или передал кому-то из пособников. Например, этой красотке Маше. Кстати, еще
