...Имеются человеческие жертвы

Не сомневаюсь, что в скором времени будет предпринята серьезная провокационная акция с целью опорочить и дискредитировать «Гражданское действие», парализовать его деятельность и вывести за рамки политического поля региона.

Основной катализатор тут — выборы, на кото­рых наверняка схватятся самые разные фигуры и группировки, возможно, и входящие в эту самую криминально-номенклатурную шарашку. Неизбеж­но встанет вопрос уже не о разделе или переделе власти, а о монопольном обладании всеми рычага­ми жизни.

В общем, делай выводы, ищи нужных людей... Замысел наших противников должен быть разобла­чен и сорван. Это имеет значение не только для нашей локальной ситуации,, но и для России в целом. Более подробные сведения найдешь во вто­рой папке.

Жаль, конечно, если они выполнят свои обеща­ния и сумеют выключить меня из борьбы. А время не ждет. Мы на пороге захвата страны объединен­ным отрядом из коррумпированных чиновников, олигархов, послушных им «силовиков» и крими­нальной «братвы». Сегодня им выгодно действовать сообща, и они понимают это. По крайней мере, у меня есть точные данные, что они, исходя из своих договоренностей и установленных квот, распреде­ляют между собой денежные поступления из цент­ра, бюджетные средства региона, прибыль предпри­ятий, целевые инвестиции из субсидий Междуна­родного валютного фонда, то есть те самые деньги,

из которых должны выплачиваться государственные долги и погашаться задолженности зарплаты, сти­пендии, пенсии и социальные пособия.

Смешно думать, что столь масштабные афе­ры, — а это миллиарды и триллионы — осуществля­ются в святом неведении нашего почтенного губер­натора, популярного мэра, руководителей финансо­вого ведомства, представителя Президента и других господ соответствующего уровня. И точно так же смешно было бы полагать, будто бы все эти здешние периферийные махинации не известны в Москве, а может быть, даже в значительной мере и иницииру­ются оттуда.

Насколько хватало сил, я пытался разъяснять это людям, открывать им глаза на происходящее, выяв­лять тайную механику этого тотального процесса ограбления. Понятное дело, прощать мне этого никто не собирается, вот поэтому я и написал тебе это письмо.

Вот, собственно, и все. Наша встреча и моя жизнь с тобой были самым дорогим и счастливым, что подарила мне судьба. Я знаю, ты сможешь вы­стоять, сможешь продолжить мое дело,

наше

дело.

Прошу тебя быть осмотрительной. Береги себя. Обнимаю.

Прощай.

Твой

В. Р.».

Это одинаково страшное и важное письмо, при­шедшее будто уже из другого измерения, было на­ писано три месяца назад. И оно многое объяснило и открыло многое.

И она поняла, что нужно делать и с чего начи­нать.

47

В тот же вечер Наташа позвонила по автомату одному из ближайших соратников Русакова по дви­ жению и попросила срочно раздобыть координаты того московского следователя, который прибыл из столицы для расследования этого дела. А еще через час у Турецкого зазвонил телефон, и он услышал далекий, встревоженный и чуть глуховатый от вол­нения женский голос.

—   Я и так собирался встретиться с вами, — ска­зал Александр Борисович, узнав, кто говорит. — Но... немного погодя.

—   Время не ждет, — сказала она. — Я звоню вам не из дома, из случайного автомата. Я видела вас на похоронах. Мои друзья слышали ваше выступление по телевизору. Почему-то мне кажется, что вам можно доверять. Скорее всего, за мной тоже следят, как следили и за ним. Вполне вероятно, что и мои телефонные разговоры для кого-то не секрет. Мы должны поговорить как можно быстрее, причем в таком месте, чтобы нас не увидели и не заметили вместе.

—  Увы, — сказал он, — мы должны быть реалис­тами. Теперь это уже почти невозможно. Если кто- то установил профессиональное наблюдение, нам вряд ли удастся уединиться незамеченными. И потом, я еще слишком плохо знаю ваш город.

—   Так что же делать? — спросила она упавшим голосом.

—   Не будем, как говорится, городить Оссу на Пелион. Зачем эти игры в триллеры? Я имею право вызвать вас официально для дачи показаний по делу. Вот и все. Мне выделен кабинет в облпрокуратуре, где я провожу следственные мероприятия по делу, допрашиваю свидетелей и потерпевших. Вам будет заказан пропуск...

—   Да нет, — сказала она. — Вы что, не понимае­те? Я могу просто не дойти до этой вашей прокура­ туры. Я даже квартиру свою боюсь оставить лишний раз без присмотра. Они подберутся ко мне и к тому, что у меня есть, может быть, уже в ближайшие часы.

—   Ну хорошо, — сказал Турецкий. — Тогда сде­лаем так: поскольку я знаю, как вы выглядите, вы­ ходите завтра, как обычно, из своего дома, как если бы вы направлялись на работу. Во сколько вы вы­ ходите обычно?

—  Около девяти.

—  Ну вот и выходите. Назовите свой адрес. Как вы? — спросил он уже другим голосом.

—   Соответственно моменту, — горько усмехну­лась она.

—  И вот еще что. К сожалению, я не знал Руса­кова при жизни. Но сейчас, поговорив с людьми и с вами, кажется, начинаю лучше понимать, кем он был. Мой телефон теперь у вас есть. В случае чего звоните в любую минуту. И еще: чтобы исключить разные неожиданности, через полтора часа ваш дом будет под охраной. Под надежной охраной. Держи­тесь!

Она звонила из чужого рабочего района, куда специально приехала в переполненном троллейбусе только ради этого звонка. Никакого опыта и выучки конспиративной работы Наташа не имела. Возмож­но, кто-то и следил за ней, но она ничего такого не заметила. А когда специально вышла на большой пустырь и пересекла его, а после выглянула из-за бетонного забора, никого за собой не увидела. Ско­рее всего, сейчас за ней и правда не было слежки и погони.

Она помоталась по городу, бесцельно заходя в магазины, вечерние кафе и только часа через два появилась у подъезда своей номенклатурной «башни» из розового кирпича, где, вполне возможно, преспо­ койно проживали члены того закрытого клуба, о су­ществовании которого поведал ей в своем последнем письмеРусаков

.

На знакомой лавочке около дома сидели двое смурных подвыпивших забулдыг и смот­рели на нее нехорошими глазами. Их взгляд не по­нравился ей. Кажется, все-таки опоздала.

Она кинула взгляд наверх, на окна своей кварти­ры. Нет, там было темно. Но то, что двое этих молодчиков, которых раньше она никогда не виде­ла, расселись тут неспроста, Наташа не сомнева­ лась.

Она хотела пройти, но один из этих субъектов, качнувшись вперед, поднял руку:

—  Слышь, девушка! Погоди-ка! Зажигалочки не найдется?

—  Извините, я не курю, — сделав шаг в сторону, чтобы обойти эту парочку, бросила она.

Но он вскочил и преградил ей путь:

—   А парой тыщ не поможете?

Не хотелось связываться с этим отребьем, тем более что это могли быть и совсем другие люди, подручные того, каждая мысль о котором вызывала ненависть и мутящую разум жажду мщения.

Она сунула руку в карман пальто, нашла какую- то мелочь, протянула брезгливо. Он еще ближе шаг­ нул к ней на нетвердых ногах, наклонился, будто рассматривая, что там такое скатилось на ладонь, и пробормотал себе под нос:

—  Все в порядке. Идите спокойно. Мы от Турец­кого.

Через несколько минут она уже была в квартире и первым делом бросилась туда, где держала мате­