Два дня прошли без особых событий, если не считать того, что на окраине города средь бела дня вспыхнула и сгорела дотла дорогая итальянская бензоколонка, которая, как все знали, входила в торгово- промышленное объединение, одним из соучредителей которого был бывший мэр Степногорска и преуспевающий бизнесмен Геннадий Петрович Клемешев.
Это известие Турецкий получил непосредственно от Коренева, находившегося в тот час в дежурной части Управления внутренних дел по городу и области. Он позвонил ему прямо из оперативного зала.
— Может быть, обычная случайность? — спросил Турецкий.
— Да нет, не похоже. Как показали свидетели и кассирша заправки, загорелась серая «БМВ», шланг с бензином оказался на земле, ну и пошло... А те, что приехали на «бээмвухе», отбежали и сели в другую машину, которая, видно, их ждала, ну и дали по газам.
— А что за люди были?
— Никто не запомнил в суматохе, не до того было. Однако уцелел номер «БМВ».
— Каким образом? — не понял Турецкий.
— Ее пытались откатить, едва она загорелась, но бензоколонка уже пошла полыхать, а «бээмвуху» залили пеной из огнетушителей.
— Ну и что? — спросил Турецкий. — Это машина Софи Лорен?
— Да не совсем... Минут за сорок до пожара мы получили сообщение об угоне автомобиля «БМВ», принадлежащего господину Арсланову.
— Так-так-так... — сказал Турецкий. — У них что, бензиновая конкуренция?
— Нет, в бизнесе Клемешева бензин — так, между делом... Две-три колонки. А Арсланов, по сути дела, монополист.
— Ясно, — ответил Турецкий. — Похоже, это повод к войне. Причем возможны варианты. То ли действительно чеченцы Арсланова погуляли, то ли их снова пытаются подставить, чтобы ударить по Арсланову из всех орудий.
— Только вот непонятно почему? — сказал Коренев. — Казалось, они давно пришли к соглашению и не мешали друг другу. Во всяком случае, я не удивлюсь, если в ближайшие дни имущество Арсланова потерпит существенный урон. Может быть... — начал Коренев, но, спохватившись, что говорит из дежур ной части, где его могут слышать, оборвал себя на полуслове.
Но Турецкий понял его.
— Нет, — подумав с минуту, сказал он. — Если они что-то замышляют, то, скорее всего, что-нибудь посерьезнее.
На том и расстались.
Турецкий походил по комнате, насвистывая какую-то мелодию, отдаленно напоминающую «ОН,
— Приветствую вас, Али!
Арсланов сразу узнал его:
— Здравствуйте, уважаемый! Значит, вы уже знаете?
— Ну конечно, хотя почему-то мне кажется, потеря «БМВ» — это просто мелочь по сравнению с тем, что вам угрожает.
— Я тоже так думаю, — сказал Арсланов.
— Тогда как вы думаете, — спросил Турецкий, — чем вызван мой звонок?
— Наверное, нужно поговорить.
— Хорошо. Давайте поступим так же, как в тот раз. Вам когда удобно?
— Да хоть прямо сейчас, — отозвался Арсланов.
— Хорошо! Записывайте номер машины, в которую вам надо будет пересесть. Но перед отъездом, мой вам совет, отдайте своим людям нужные распоряжения и предпримите все меры, чтобы тоже не стать погорельцем. Вы ведь понимаете, Али, о чем мне хотелось бы поговорить?
— Да, конечно, — подтвердил тот.
А уже через час они сидели в той же гостинице «Центральная», только в другом номере, на седьмом этаже.
Когда Арсланов вошел в номер, Турецкий поднялся навстречу и подал ему руку. И первым начал разговор, с ходу взяв быка за рога:
— Разумеется, с точки зрения служебной этики мне, возможно, и не следовало бы встречаться с вами. К чему темнить, Али, вы знаете, кто я, а я знаю, кто вы. Но нас с вами уже связало одно дело, когда, мне кажется, и вы и я поняли, что можем доверять друг другу. В известных пределах, но доверять.
— Согласен, — сказал Али.
— Что нас сегодня объединяет? — продолжил Турецкий. — Общий враг. И я даже считаю излишним называть его имя. Мне нужно кое-что выяснить, кое-что узнать о нем, по крайней мере, то, что известно вам, в вашем мире.
Али удивленно и настороженно поднял брови.
— Да-да-да! — воскликнул Турецкий. — Все знаю! Стучать, закладывать, петь дрозда на своих — западло, и я, уважая чужие традиции, вряд ли стал бы склонять кого-то к тому, чтобы были поруганы традиции и законы. Весь вопрос в том, свой ли он вам. Ведь у вас с ним, если взглянуть с другой стороны, тоже имеется общий враг — это мы.
— Знаете, уважаемый, — улыбнулся Арсланов, — будь на вашем месте кто-то другой, я бы просто засмеялся и ушел. Но тут особый случай, вы правы.
— Знаете что, — сказал Турецкий, — пока нас с вами никто не видит, давайте-ка выпьем по рюмочке коньячку. Никто не узнает и никто не осудит! В прошлый раз, при нашей первой встрече, вы поклялись Аллахом, а я клянусь своей дочерью, что, если бы имел на вас соответствующие материалы, не только не пил бы с вами, но и действовал бы по отношению к вам без снисхождения, забыв обо всем, по всей строгости закона. Надеюсь, вы понимаете это... Алибек.
— Конечно, понимаю, — кивнул Арсланов.
И когда они пригубили рюмки с отличным армянским коньяком, Али, подняв глаза, сказал:
— Спрашивайте.
— Вопрос у меня один, — сказал Турецкий, — знаете ли вы «вора в законе» по кличке Адмирал и если да, то кто он?
— Ого! — удивился Али и взглянул на Турецкого не то с удивлением, не то с уважением. А потом закурил тонкую темную сигарету и заговорил: — Это ведь не допрос, так? Не показания. Я рассказываю вам байку, а вы слушаете, и все. Так, не так — решать не мне, а вам. Как вы, конечно, знаете, есть «воры» и «воры». Правильные, неправильные. Вот я, например, не «вор». Кто я такой? Я — «папа», «батар», ну, там, великан, богатырь, по-вашему — «авторитет». И это правда. У меня много людей, и все меня слушают. Я серьезный человек, и меня вынуждены почитать, но я не «вор в законе», никто меня не венчал, никто не короновал. На их встречах — «сходняках» — я не был. У них свои дела, а у меня свои. Но, конечно, я многих знаю, обязан знать. Да, есть такой Адмирал. Его венчали, по- моему, в девяностом году, но
