— От предыдущих? Быть не может. Наш люкс был абсолютно чист.
— Тогда, возможно, уборщица оставила, когда днем убиралась тут…
— Надо отдать коридорной.
— Отдам, сначала только дочитаю.
— А тут о чем?
— Да о фатальности. Неизбежно ли сбываются пророчества…
— Ты лучше не читай. Не знать спокойней.
— Почему?
— Мне снятся ужасные сны… Сначала было вроде ничего, нормально все, прекрасно, а после Сочи, помнишь, в день, когда мы катались на фуникулере? Как будто что-то изменилось. Нет?
— Да.
— Ты тоже чувствуешь?
— Да. К сожаленью, да. Но объяснить себе я это не могу. Ведь ничего не… Ведь не было причин.
— Наверно, были, — Марина грустно кивнула и как-то даже, посерьезнев, постарела чуть. — Причины были, мы не знаем их…
— Но ужинать пойдем?
— Конечно, что ж нам остается?
Вечером, уже в темноте, когда они возвращались из ресторана, Турецкий обратил внимание на странную группу лиц, подпирающих стену дендрария. Собственно, в них ничего особенно странного не было: шпана как шпана, но что-то все-таки мгновенно приковало к ним внимание Турецкого…
Турецкий на секунду замер, соображая. А, вот в чем дело!
Группа была совершенно несовместима по возрасту: парочка парней лет пятнадцати-шестнадцати — шпана, трое — чуть старше двадцати и двое — лет тридцати. Вот это-то и удивляло — что могло свести их? Ведь между этими возрастными группами мужчин — ну просто пропасть. Турецкий хорошо знал криминальную статистику по возрастам. Ведь кражи, воровство — все разное при разном возрасте.
Они уже почти миновали эту подозрительную группу, как вдруг от нее отделился один из двадцатилетних и преградил им путь.
— Ох ты какая, крошечка-цыпочка… — он наклонился к Насте. — Мальвиночка… А можно мне тебя за щечку ущипнуть?
Рагдай ощерился.
— Руки, — сказал Турецкий. — Ты руки при себе держи.
— А ты помолчи! — мужчина сильно щелкнул Рагдая в нос, тот даже взвизгнул от боли.
— Ну, я предупреждал! — сказал Турецкий и, схватив парня за волосы, медленно повернул кулак вокруг оси, наматывая прядь волос на кисть.
Парень заверещал от боли, пытаясь вырваться.
— Если ты будешь еще баловаться, я оторву тебе волосы вместе с кожей… Сначала. А если ты и дальше будешь шалить, не слушаться дядю, останешься бякой, то потеряешь зрение. — Турецкий знал, как общаться с такими ребятами. Он хорошо умел разговаривать на понятном им языке. — Ты потеряешь зрение — и знаешь почему? Догадаться несложно. Потому что дядя тебе выбьет глаза. Меня учили в сложных ситуациях в порядке самообороны выбивать глаза непослушным мальчикам. Раз — и готово! Даже если они закрыты… Я выбью глаза тебе раньше, чем твои ребята успеют тебе помочь…
Турецкий заметил боковым зрением, как рука одного из сообщников там, возле забора, медленно опустилась в карман…
— Даже если кто-то из твоих дружков вынет сейчас пушку, — Турецкий больше обращался к группе, стоявшей возле забора, чем к тому, кого он держал за волосы, — то я все равно успею вынуть тебе буркалы. А претензии ты потом предъявишь тому, у кого сейчас рука опустилась в карман… Подашь на него в суд, например… Правда, если он сам уцелеет. А это ему никто не сможет гарантировать.
Турецкий новел руку вниз, и парень медленно опустился на колени перед Рагдаем.
— Ну вот и умница, послушный мальчик. А вот теперь ты попроси прощения, ты извинись перед собакой… Быстрее извинись и будешь свободен.
— Прошу пардону, — выдавил из себя зачинщик инцидента.
— Вот молодец, — одобрил его действия Турецкий. — Рагдай простил тебя, он пес не злой. Но я считаю, что небольшое наказание ты все же заслужил.
Турецкий отпустил волосы парня и одновременно с этим плавно, без размаха ударил его ногой по лицу. Тот лег мгновенно навзничь, не издав ни звука.
Марина, Настя стояли мертво, потеряв дар речи.
Турецкий не думал в этот момент о впечатлении, которое он производит, он знал только, что неизбежно последует дальше. А зная это, действовал прагматически, отключая надолго одного из семерых и полагая не без резона, что шестеро, конечно, меньше семерых.
Группа молча и медленно начала разделяться, окружая Турецкого, Настю и Марину. Двое остались справа, четверо стали заходить с левой стороны.
— Готовься, — вполголоса сказал он Марине. — Ты с Настей побежишь налево…
— Налево?! — переспросила Марина.
— Налево! — подтвердил Турецкий. — Туда, где четверо. Но побежишь только по моей команде. Не раньше и не позже. Поняла? — Турецкий внимательно следил за надвигающимися группами. — Кивни мне, поняла?
— Да, поняла, — ответила Марина.
— И Настю крепко за руку держи. А если упадет ребенок, за собой потянешь, ясно? По земле. Не останавливаясь. Это очень важно.
Марина кивнула.
— И последнее: сейчас те четверо, что слева, лягут кучей. Держись от них подальше — на полметра, ясно? Бежишь до первого поста. Милиции. Потом домой. Все усекла?
— Как будто бы. Настасья, руку!
— Поехали, — кивнул Турецкий и указал Рагдаю направо, на двоих: — Рагдай, взять их!
Рагдай стремительно бросился направо, отвлекая внимание на себя. Те двое, на кого летел Рагдай, невольно отступили.
Другие четверо, которые приближались слева, помимо воли проследили путь собаки…
В руке Турецкого возник «волшебный карандаш»…
Рагдай сбил первого бандита с налета с ног.
В руке второго появился нож, блеснул, описывая полукруг.
— Рагдай! — предупредил Турецкий.
Рагдай мгновенно уклонился от удара и, приступая к выполнению заученной программы «человек с ножом», скользнул из-под руки и тут же схватил нападающего, широко раскрыв свою длинную пасть, за лицо — от уха до уха…
Четверо, что были слева, внезапно сбились в кучу, опутанные невидимой сетью.
— Бегите! — скомандовал Турецкий Марине, указывая налево.
Марина бросилась налево, увлекая Настю за собой, вперед и мимо груды тел, копошащихся под сетью.
Вдруг она потеряла Настину руку — та как будто вырвалась…
Марина замерла, не понимая, что произошло:
— Настя!
Настя стояла в трех шагах от груды тел под сетью и протягивала руки к матери. Руки плохо протягивались, беспомощно и конвульсивно сновали в воздухе: девочка зацепилась за невидимую сеть.
Марина бросилась к дочери и тут же попалась сама.
Теперь их было шестеро, участников безмолвного противоборства с сетью: четверо бандитов и Марина с Настей — в полутора шагах от них.
Все шестеро отчаянно бились, пытаясь вырваться… '
