маленькой и узенькой лесенке взобрались на самый верх. Тут была дверка, запертая толстым железным засовом.
Лесник постучал в дверь и окликнул:
— Эй, вы, там!
Дети, сбившись в кучу, стояли по другую сторону двери и дрожали от волнения. От крика они охрипли и едва могли говорить. Наконец, Сирил кое-как собрался с силами и ответил скрипучим голосом:
— Здесь мы.
— Как вы туда попали?
Не стоило, конечно, и говорить «прилетели», поэтому Сирил сказал:
— Мы поднялись, а потом оказалось, что дверь заперта, и спуститься назад было уже никак нельзя. Пожалуйста, отоприте нас.
— А сколько вас?
— Четверо.
— У вас есть оружие?
— У нас есть что?
— Смотрите же! При мне ружье — так вы уж лучше не пускайтесь ни на какие проделки. Если мы откроем дверь, обещаете сойти смирно и без всяких глупостей?
— Да! О, да! — отвечали все четверо разом.
— Там женские голоса слышатся! — сказал с удивлением пастор.
— Прикажите отпереть, сударь? — спросил лесник. Эндрю спустился на несколько ступенек вниз — «чтобы простору больше было», как объяснял он потом.
— Отпирайте, — приказал пастор.
— Помните, вы, там, — сказал он через замочную скважину, — что мы пришли освободить вас. Держите же свое слово и не вздумайте прибегнуть к насилию.
— Что-то засов приржавел: словно его полгода не открывали, — проговорил лесник, старавшийся открыть дверь. Когда засов подался, он строго сказал через замочную скважину:
— Я не отопру, пока вы все не отойдете на другую сторону. И если кто-нибудь из вас попробует подойти ко мне, я буду стрелять. Ну?
— Мы все ушли на другую сторону, — послышался ответ.
Лесник был очень доволен собою и чувствовал себя очень храбрым человеком, когда, открыв дверь, вышел на свинцовую крышу и осветил конюшенным фонарем группу злодеев, стоявших по другую сторону площадки.
Вдруг он опустил ружье и чуть не выронил из рук фонарь.
— Вот так штука! Да ведь это детишки!
На площадку вышел пастор.
— Как вы сюда попали? — спросил он строго. — Отвечайте сейчас же!
— О, спустите нас вниз! — воскликнула Джейн, хватая его за сюртук. — Там мы вам все расскажем. Вы нам не поверите, но все равно. Только спустите нас с этой башни!
Остальные столпились вокруг пастора с той же просьбой. Все, кроме Сирила: у того было достаточно хлопот с сифоном, который то и дело выскальзывал из-под куртки.
Итак, детей повели вниз. Спускаться впотьмах по узким и крутым лестницам — вовсе не шутка. Лесник старался всем помочь. Только один Сирил должен был охранять свою независимость ради злосчастного сифона. Один раз Сирил едва успел поймать его за кран и при этом сам едва не оступился и не полетел вниз. Когда наконец вся компания спустилась по бесчисленным лестницам и стояла у входа в церковь, Сирил был бледен и весь дрожал. Вдруг лесник схватил его с Робертом за руки.
— Вы, сударь, ведите девочек, — сказал он пастору. — А я да Эндрю с этими молодцами управляться будем.
— Пустите! — сказал Сирил резко. — Я никуда от вас не убегу.
— Ну, ну, ладно! Иди! — отвечал лесник, и Сирил не посмел сопротивляться ему, потому что в этот время сифон опять начал выскальзывать у него из-под куртки.
Детей проводили в кабинет пастора; туда же вскоре прибежала и его жена.
— О, Уильям! Ты цел? Ничего не случилось? — воскликнула она.
Роберт поспешил ее успокоить.
— О, да! — отвечал он. — Совсем цел. Мы никакого вреда ему не причинили. И теперь уже так поздно, что о нас, наверное, беспокоятся дома.
Не будете ли вы добры отправить нас домой в своем экипаже?
— Или нет ли здесь поблизости гостиницы, где бы можно было нанять лошадь? — спросила Антея. — Марта, наверное, ужасно беспокоится.
Пастор от пережитого волнения и удивления опустился в кресло. Сирил тоже сел и оперся локтями на колени, чтобы как-нибудь прикрыть сифон.
— Но как же это случилось, что вы вдруг оказались запертыми на башне? — спросил пастор.
— Мы поднялись туда, — отвечал Роберт, — и почувствовали, что очень устали. А потом заснули. Когда же все проснулись, то оказалось, что дверь заперта. Тогда мы и стали кричать.
— Да уж, действительно, кричали! — сказала жена пастора. — Как вам только не стыдно так пугать людей!
— Нам очень стыдно, — кротко отвечала Джейн.
— Но кто же запер дверь? — продолжал расспрашивать пастор.
— Этого я не знаю, — вполне чистосердечно ответил Роберт. — Будьте добры, отправьте нас домой!
— Пожалуй, это будет самое лучшее, — сказал пастор. — Эндрю, запряги лошадь да отвези их.
— Один-то я с ними не поеду! — пробормотал про себя Эндрю.
— Так вот, пусть этот случай послужит для вас уроком, — продолжал пастор и говорил еще долго- долго. Дети слушали его с виноватым видом. А лесник не слушал — он внимательно смотрел на несчастного Сирила. Привыкнув обращаться с браконьерами, он знал, как держат себя люди, если они что-нибудь прячут. Пастор только начал говорить, что дети должны прилагать все старания, дабы вырасти на радость и утешение своим родителям, а не на позор и несчастие, когда лесник вдруг воскликнул: — А вот этот паренек что-то прячет у себя под курткой! Сирил почувствовал, что скрывать сифон теперь уже было бесполезно. Он поднял плечи и принял такой вид, какой, по его мнению, обыкновенно бывает у героев повестей: всякий с первого взгляда должен был почувствовать, что имеет дело с юношей честным и прямым, из храброго и благородного рода. Мужественно вытащив сифон из-под куртки, Сирил поставил его на стол и сказал:
— Вот!
Наступило гнетущее молчание. Так как больше ничего не оставалось делать, то Сирил продолжал:
— Да, мы взяли его из вашей кладовой, а кроме того, взяли и язык, и цыплят, и хлеб. Мы были очень голодны, но мы не тронули пудинга и варенья. Нам нужно было только хлеба, мяса и воды (мы не виноваты, что она оказалась содовая), только все самое-самое необходимое. В уплату за них мы оставили два шиллинга, а также записку. Нам очень жаль, что мы все это сделали, и если нужно заплатить штраф или еще что-нибудь, то наш отец заплатит, только не отправляйте нас в тюрьму: маме это будет так тяжело! Вы только что говорили о позоре, так не позорьте же нас. Ну, вот и все! Нам, право, очень жаль, что все так вышло.
— А как же вы забрались в окно кладовой? — спросил жена пастора.
— Этого я не могу сказать, — ответил Сирил твердо.
— Все остальное, что ты мне рассказал, правда? — спросил его пастор.
— Нет, — вдруг вмешалась Джейн, — Все это правда, только не настоящая. Мы этого не можем вам объяснить и не надо нас спрашивать. Ах, пожалуйста, отправьте нас домой!
Она подбежала к жене пастора и обняла ее. Та, в свою очередь, обняла Джейн, а лесник шепнул пастору:
— Они не виноваты, сударь, должно быть, они выгораживают какого-нибудь товарища. Кто-то затеял
