беспомощная слабость, а тут ремни облегчали задачу.
«Что же он медлит? — не понимала девушка, чувствуя руки Мартина на своем теле. — Неужели он снова будет меня бить?»
Алисин довольно наслышалась о том, что происходит в спальне от подруг, от мамы, и от веселых служанок. Вдобавок, она не раз видела, как спариваются животные. Боль между ног была пустяковиной по сравнению с поцелуями розог. Сейчас она была в положении телки, приведенной к племенному быку на случку.
— Мартин, — прошептала Алисин, закрыв глаза, — видит Бог, как я тебя и Эллин ненавижу! Мое тело в твоих руках, делай скорее!
Она почувствовала, как что-то огромное давит между ног, и стало очень-очень больно.
Последняя, самая толстая свеча не успела догореть и до половины, как девочка Алисин издала звук, похожий на тихий стон, и вновь стало тихо.
По шелковой простыне растеклось пятнышко темной крови…
Портрет дедушки Максимилиана расплылся в довольной ухмылке. «Сегодня не самый плохой день вечности, — думал он, — эх, грехи мои тяжкие!»
Алисин жалобно всхлипывала, уткнувшись лицом в кровать, но где-то там, в потаенных углах души ангел-искуситель шептал:
— А ведь тебе понравилось! Толи еще будет!
Обесчещенная Алисин вздрогнула и расслабилась. После пережитого она считала себя грешной и испорченной, а свою душу погубленной раз и навсегда. Слезы текли из глаз несчастной, тело мелко вздрагивало.
Мартин решил приласкать жену, устроившую такой великолепный свадебный подарок, но и малютку Алисин ему не хотелось оставлять с ощущением боли и обиды. Она больше не плакала, но что бы и как бы он ни шептал ей, каменно молчала.
— Алисин! — Он опустился на нее всем телом и вновь зарылся лицом в ее волосы.
— Да, сэр рыцарь.
— Тебя отвязать? — Он шлепнул девушку по исполосованной попе. — Или еще розог?
— Пожалейте! Не надо меня бить! Я обещаю, что буду послушной!
Алисин освободили из петель и велели лежать на краю ложа. Она смотрела в закопченный потолок без мыслей, без чувств.
— Ты успокоилась? — Эллин смотрела на слезы в глазах девушки. — Хватит мочить слезами подушку! К деду в склеп захотела?
— Не надо ее в склеп! — муж решил, что, получив удовольствие, необходимо успокоить девчонку, хотя, возможно, как раз в его утешении она меньше всего нуждалась.
— Ты взял меня по праву сеньора. — В душе у Алисин была пустота. — На что мне сердиться?
Тут в разговор вмешалась Эллин.
— Если ты в другой раз будешь лежать, как бревно, или вновь потребуются тебя привязывать, то я собственноручно высеку тебя так, что душа слетит с кончиков твоих губ! Смотри и учись, как надо вести себя женщинам в постели!
Женщина села и стала ласкать уставшего от приятной работы супруга.
Мартина поразило, насколько поведение жены отличалось от поведения несчастной девчонки. Эллин было приятно слышать дыхание Мартина, и чувствовать тепло и запах вспотевшего от постельной баталии тела.
«И я должна смотреть на их грех? Мало я претерпела за эту ночь?» — подумала Алисин и хотела отвернуться, но портрет так строго посмотрел на нее, что несчастная решила посмотреть все, что будет делать рыцарь с госпожой до самого конца.
Мартин чувствовал, как подрагивали губы Эллин. Женщина так и не смогла окончательно победить в себе ревность. Он все понимал, и, тем не менее, решил и от жены получить все, что положено.
— Иди ко мне, медовая! — Обняв одной рукой за плечи, а другой за талию, он притянул ее к себе.
Белые налитые груди касались его груди. Он нежно поцеловал ее, в глаза, виски, подбородок, шею. Мартин повернул ее на спину и приподнялся над ней. Он чуть раздвинул вкусные ножки коленом, и дорога открылась навстречу.
«Неужели это может нравиться? — Думала Алисин, глядя, как Мартин, ее первый мужчина, целует Эллин. — По-моему, нет ничего хуже!»
Супруги слились в объятиях. Эллин обхватила мужа бедрами, так, что пятки уперлись в ягодицы Мартина. При этом она стонала явно от удовольствия.
«Это не честно! — Алисин судорожно втянула в себя воздух. — А как же я?»
Она не поняла, что в этот момент в ней умерла девочка и родилась женщина. Пара слилась и долго не распадалась. Каждый толчок Мартина, каждый стон Эллин делали Алисин еще несчастнее.
— Красивая, — прошептал Мартин, — и вкусная! Спасибо за свадебный подарок! Поцелуй меня!
Едва дыша, она послушно прикоснулась губами к его губам.
— Я буду любить тебя, Эллин, — Мартин поцеловал жену между грудей. — Мы на этой кровати сделаем кучу детишек!
«Интересно, — думал Мартин, — до сих пор я брал женщин лишь для того, чтобы получить удовольствие! А теперь я собираюсь обзавестись потомством. И моя жена необыкновенно красива!»
— Любовь моя, — прошептал он, целуя, Эллин, — ты моя любовь!
— Клянусь Святым Мартиным, — я поставлю серебряную статуэтку в его часовню за такой поворот в моей судьбе! Женщина приподняла колени и скользнула ногами по его ногам. Тут погасла последняя свеча!
Теперь только угли камина бросали на постель красноватый свет. «И когда она закончит? — Алисин смотрела, как Мартин погружался в Эллин ритмичными уверенными толчками. — Это же просто ужасно!»
Рыцарь не торопился, хотя после лишения невинности Алисин, утомленное в любовной схватке тело настоятельно требовало отдыха. Он чувствовал, пятки Эллин на своих ягодицах. Опираясь таким образом, женщина умудрялась поворачивать таз, усиливая приятные ощущения мужчине.
«С каким удовольствием Эллин это делает! Черт бы ее побрал» — думала Алисин, и в ее душе стало разгораться доселе неизвестное чувство — ревность!
Для нее снова время потекло медленно. Каждый молчок Мартина, каждый сладкий стон Эллин болью отзывался в душе измученной девушки.
И тут Эллин повернула голову и посмотрела на Алисин. Ее взгляд был тяжелым от страсти.
Еще несколько толчков и тело Эллин выгнулось дугой, вздрогнуло и расслабилось. Рыцарь довел и себя и жену до вершины блаженства.
Морфей подарил троице несколько часов сна.
Алисин проснулась первой, с удивлением отметив тот факт, что ей все же удалось заснуть: супруги использовали ее тело вместо подушки. После пережитых мучений тело требовало отдыха: она спала довольно глубоко и без сновидений, но проснулась рано и без приятной надежды на то, что все случившееся накануне было сном.
Прошлая ночь дала знать о себе довольно грубо: саднящей болью между ног, в ягодицах и между лопаток. Мартин проснулся на рассвете с блаженным чувством легкости и беззаботности. Камин погас, но в постели, нагретой тремя телами, было тепло и уютно.
— Доброе утро, сэр! Доброе утро, госпожа Эллин! — Алисин, заставила себя поднять взгляд и посмотреть на счастливых супругов, но тут ей страшно захотелось по естественной надобности.
Под смех молодоженов, наслаждающихся ее смущением, ей пришлось сесть на ночную вазу прямо в их присутствии.
— Я не удивлюсь, если у нашей рыжей подушки после такой ночи заведется потомство! — Эллин сладко потянулась.
— Рожать внебрачных детей — это грех! — Алисин попыталась прикрыться руками. — Наказание за это падет на тех…
