педагогики»[19], да и не только этими.
Свои размышления построю в такой последовательности.
Вначале я хотел бы вспомнить случай, который недавно произошел со мной в Кирове, где я проводил семинар.
Потом я попытаюсь проанализировать судьбу трех личностей, среди которых будут Владимир Иванович Вернадский, Лев Николаевич Толстой, и, с вашего позволения, расскажу о своей судьбе тоже.
Я пришел к выводу, изучая философскую литературу, что смысл жизни складывается в биографии человека. Иногда смысл жизни люди ищут поздно, как это произошло с Вернадским и Толстым, потому что они поздно осознали свою суть. Одному было более 50 лет, другому более 40 лет, когда они вплотную занялись философией жизни и смыслом своей жизни.
Заранее хочу извиться и попросить у вас прощения. Не думайте, что я хочу приравнять себя к таким величайшим именам. Дело в том, что любой из вас, кто только захочет искать свое предназначение, может сравнивать себя, свою судьбу, свои поиски с теми, которые уже сложились в истории и остались для нас как реликвии, как высочайшие познавательные источники. Вот только с этой целью.
После того, как я изложу эти истории, попытаюсь сделать возможные обобщения, но будут они, конечно, весьма субъективные, ибо в поиске философии жизни мы можем только исходить из субъективных начал. То есть, смысл жизни не есть такая вещь, которую можно купить, можно найти, можно вычитать в книгах, можно подарить кому-либо, попросить, одолжить у кого-то. Здесь этого нет. Здесь действует лишь субъективная реальность, которая принуждает нас искать смысл жизни внутри самих себя. Вот логика, по которой я хотел бы предложить вам свои размышления.
Итак, случай, который произошел совсем недавно. Я только что вернулся из Кирова, где проводил семинар с учителями. На сцену, где я, как обычно, провожу уроки, чтобы учителя увидели процессуальность гуманной педагогики, — ибо словами объясняешь, а им хочется еще увидеть, как это делается, — я пригласил детей пятого класса. Урок был посвящен теме мудроречия. Я записывал на доске много разных мудрых высказываний: «В начале было Слово», или же пословицы и поговорки, над которыми надо было размышлять. Затем предложил детям расшифровать записи с помощью рунного алфавита и применить расшифрованные слова в мудрых высказываниях. Это был урок развития речи, духовности, утверждения личности. После того как урок закончился, я попрощался с детьми, всем пожал руку, они сошли со сцены, а на ней оставил троих. Я им сказал, что они на этом уроке восхитили меня. Сказал, что мечтаю сейчас о том, чтобы спустя десять, пятнадцать лет, когда я буду очень старым, если, конечно, буду жив, встретиться с ними, с одаренными, мыслящими людьми, которые несут мудрость в себе и дарят мудрость другим. Я пожал каждому руку, двое ушли сразу, а третий остался на сцене. Вот на этом случае я останавливаю ваше внимание. Спрашиваю мальчика: «А в чем дело?» А он мне говорит: «Я вам что-то хочу сказать». Я держу в руке микрофон и говорю: «Давай, скажи». «Нет, без микрофона», — говорит он. И потом, сунув свои губы прямо мне в ухо, шепчет: «Спасибо вам, на этом уроке я нашел смысл жизни». Само слово: смысл жизни, это словосочетание, вообще на уроке не произносилось. И об этом не говорили, я и не думал, что веду детей к познанию смысла жизни. Он сказал это, сам пожал мне руку, спустился и ушел. Я даже не успел спросить: «А каков твой смысл жизни, о чем идет речь?» Зная многих детей, многих людей, так же как, наверное, и вы тоже, убеждаюсь в том, что действительно иногда человеку может открыться свой смысл жизни в раннем возрасте, а может открыться в очень позднем возрасте, а можно так уйти из жизни, что вообще не найти свой смысл жизни. Бывает и то, и другое, и третье. Но бывает и более драматичное.
А теперь рассказ в том порядке, который я предложил.
Вначале расскажу о себе. Повторяю еще раз, дорогие мои друзья, рассказываю о себе не потому, что воображаю себя кем-либо, — вовсе нет. Я полагаю, что каждый из вас мог бы воспользоваться этим, ибо мы ищем судьбу в себе, ищем смысл жизни в самом себе, а своя биография есть лучший источник поиска смысла жизни. Кстати, если кто-то находится в поиске смысла жизни, именно ваша биография во многом в этом вам поможет. Только надо очень дотошно восстанавливать все: и узловые события, и «малозначимые» моменты, свои устремления, все, что к вам приходило и отходило от вас, отношения с людьми — как вы относились к ним и как они относились к вам. Все это надо осмыслить трезво, без всяких пристрастий. И, может быть, мы найдем то, что могли бы назвать смыслом своей жизни.
Итак, что я хочу о себе сказать. В молодые годы, будучи еще школьником, я не задумывался о смысле жизни, а задумывался о профессии. Я выбрал для себя профессию журналиста, но, к сожалению, выбор не состоялся. Когда я пришел в университет и хотел поступить на этот факультет (у меня была золотая медаль, и меня должны были принять без экзаменов), — мне сказали, что список медалистов уже заполнен и мест больше нет. Как будто случайность. Тогда это была для меня случайность, притом такая, которая разрушала всю мою жизнь, ибо мечтал об этом, начиная с седьмого класса. И вот ничего не получается. А у меня не было покровителей, которые могли бы помочь мне.
Стою в холле университета, растерянный и обреченный. В это время ко мне подходит мой одноклассник и, узнав о моей беде, говорит: «А какая тебе разница, на какой факультет поступать, давай на востоковедческий поступим». Слово «востоковедческий» я услышал впервые, что это за факультет не знал. Но махнул рукой и сказал (само слово мне понравилось: востоковедческий): «Ну, хорошо». Подошли к окошку, сдали свои документы, и меня зачислили. Как будто опять свершилась случайность. Сейчас, конечно, верю, смотря на все эти события с сегодняшнего дня, — мне уже семьдесят пять лет, — что никаких случайностей не бывает. Таким путем «рука ведущая» вела меня к тому, к чему, как я сейчас понимаю, призывало скрытое от меня предназначение.
Отец погиб на войне, была у меня младшая сестра, она еще училась в школе, а мама болела сердцем и не могла работать. На пенсию матери мы жили, и спасала еще моя маленькая стипендия. А на втором курсе мне вообще сняли стипендию — я не владел русским языком и не смог сдать экзамен по военному делу. Если бы экзамены принимали на грузинском языке, я бы сдал. Но по-русски я просто не мог многое объяснить. Зато я выучил в течение года персидский язык, прекрасно выучил, мог переводить Омара Хайяма и делать сообщения. А мне нужно было поддерживать семью. Я пошел в райком комсомола и попросил дать мне какую-нибудь работу. Мне было все равно какую работу… Но там сказали: «Освободилось место пионервожатого в школе. Будешь пионервожатым?» «А зарплата какая?» — спросил я. Сказали: «45 рублей». Это было хорошо. Стипендии нет, но буду получать зарплату чуть больше стипендии. Так я, студент второго курса, начал работать в школе.
Школу я недолюбливал, свою родную школу. В школе меня постоянно сопровождал неуспех. Это только после того, как ко мне пришла «моя» учительница Варо Вардиашвили, я выпрямился, а до этого был просто отстающим учеником. Еле-еле, условно, меня переводили из класса в класс, и бывали случаи, когда давали переэкзаменовку на осень по химии, по физике. И мне приходилось скрывать это от матери и от близких тоже. Находясь в деревне, я прятался в виноградниках и там зубрил эти предметы. В общем, школу недолюбливал, недолюбливал своих многих учителей. Была только одна единственная учительница, которую я очень полюбил, но стать учителем я в своей жизни не мечтал и не мог мечтать.
Так случайно меня направили в школу. Но была ли это случайность? Я пионервожатый, в школе 800 пионеров, огромная школа. Я хожу с пионерским галстуком, потому что так было велено нам, а по вечерам бегаю в университет, где проходят лекции, и забываю снять пионерский галстук. Меня высмеивали девушки; неловко было, но надо было выдержать.
Был такой случай: я поднимался на четвертый этаж, я — «генерал» пионеров, а наверху вдруг появился мальчик. Он несся, облокотившись на перила, никого и ничего не замечая перед собой, и навалился на меня, чуть не сбросив с лестницы. Я возмутился и дал мальчику пощечину. Вы помните, Антон Семенович Макаренко в «Педагогической поэме» тоже рассказывает, как дал пощечину колонисту. Но потом, в других сочинениях, он говорил, что этого не было, он это просто придумал, чтобы было с чего начинать. Он, правда, этого не делал, а я, вот, ударил мальчика. Мальчик посмотрел на меня с удивлением, сжал кулаки и процедил сквозь зубы: «О-ох, о-ох». Это означало: «Я бы дал тебе сдачи, но нельзя, потому что нельзя». Он ушел прочь, а озлобленное лицо мальчика лишило мне покоя. Начал искать причину в себе. Всю ночь не мог заснуть. Утром рано иду в школу и ищу этого мальчика. У меня 800 пионеров, но не знаю, кто он. Захожу в один класс, в другой, третий. Спрашиваю у детей: «Вот такой мальчик?» И в одном шестом классе мне говорят: «А, вы ищете Ачико Гогелия, его вчера взяли на сборы, ведь он у нас спортсмен!» Спустя несколько дней в газете «Советский спорт» я прочел сообщение о том, что этот мой пионер, Ачико
