путешествовать. Спать ночью в вагоне, а утром пить кофе и смотреть в окно. И чтобы ты была рядом. Да, непременно, чтобы ты была со мной. Но ведь я больше не люблю тебя, Ингрид.
Она размешивала сахар в чашке.
— Ну да. Конечно. Я давно все это знаю.
Ее светлые рассеянные глаза смотрели тоже в окно.
— Но я все думаю о тебе. Может быть, ты была бы счастлива с другим. Тебе тяжело со мной.
— Ах, нет, — она постаралась улыбнуться. — Мне совсем не тяжело. И разве бывают счастливые люди? Это все выдумки. Если бы только ты не заводил всегда этих разговоров. Мне с тобой хорошо, и ты мой муж.
— Да. Но я не умею забыть. Если бы тогда…
— Перестань. — Она провела рукой по лбу. — У меня, кажется, опять начинается мигрень.
— Не сердись. Я больше не буду. Ты отдохнешь в горах. Там озеро и сосны. И так тихо.
Она снова улыбнулась.
— Спасибо. Какой ты милый, что едешь из-за меня в эту глушь. Тебе будет скучно.
Он наклонился к ней через стол.
— Мы никогда не расстанемся, Ингрид.
После завтрака сидели на террасе. Ася расправила юбку так, чтобы были видны колени в розовых чулках. Рядом с ней Робертс набивал трубку. Она не переносила табачного дыма. Но если хочешь выйти замуж…
— Мы сегодня взберемся на ту гору.
— Хорошо, — она кивнула. — Только пойдем без Мики. С ней так утомительно.
Подниматься на гору Асе не хотелось. В последний раз она порвала платье и всю ночь не могла спать от усталости. Все-таки она пойдет.
— Ах, смотрите, — крикнула Мика. — Новые едут.
Длинный синий автомобиль остановился перед домом. Шофер отворил дверцу. Старк помог жене выйти. На ней было светлое пальто до полу. На шляпе развевалась сиреневая вуаль. Хозяйка пансиона с поклонами бежала им навстречу.
— Какая она странная, — сказала Мика, — я таких еще не видела. Как с картинки. Я ее боюсь.
Вечером все познакомились. Ася танцевала со Старком.
— Вы первая русская, которую я встречаю. Вы такая же северянка, как мы. Только богаче, в вас есть восток. И это все меняет. Как будто смотришься в бегущую воду, узнаешь и не узнаешь свое лицо и вдруг видишь, что оно чужое. В этом для меня ваше главное очарование.
Ася удивленно посмотрела на него.
— Вы, кажется, ухаживаете за мной? А ведь вы женаты.
— Ах, это не имеет значения. Я почти что не женат.
— Как так?
Он помолчал, усердно отстукивая па.
— Вы хорошо танцуете.
Мика бродила грустная по саду.
Завтра Робертс уезжает. Он сказал об этом так неожиданно за столом, что Мика поперхнулась. Ася похлопала ее по спине:
— Не ешь так жадно, никто не отнимет.
Больше об отъезде Робертса не говорили. Он уезжает завтра утром.
Навстречу шла жена Старка. На плечах ее развевался сиреневый шарф. Она, как всегда, держалась очень прямо. Неужели это прическа так оттягивает ей голову?
— Мика, — позвала она.
Мика остановилась и неловко присела.
— Где ваша сестра? Мой муж ищет ее, чтобы ехать кататься.
— Она у себя. Я сейчас скажу ей, — и Мика побежала к дому.
Ася подбирала крючком спустившиеся петли чулка.
Мика хлопнула дверью.
— Ася!
— Ну что тебе опять? Не мешай.
— Старк зовет тебя кататься.
Ася встала. Чулки упали на пол.
— Правда? Ты не сочиняешь? Помоги мне одеться. Достань шелковое платье. Нет, не это. Розовое.
Мика суетилась около сестры.
— Какая ты красивая, Ася. У тебя блестят глаза. Ты стала совсем другой. Отчего?
— Оттого. Подай мне шляпу. Ну, до свиданья.
— Ася, — Мика в нерешительности поджала одну ногу. — А мне можно сегодня позже лечь?
— Можно.
— А играть с Робертсом в теннис?
— Ах, играй, пожалуйста, с кем хочешь.
— Но ведь раньше ты не позволяла.
— Мало ли что было раньше.
Внизу затрубил автомобиль.
— Я сейчас, — крикнула Ася Старку в окно.
Робертс нашел записку под дверью: «Ждите сегодня в 10 часов на скамейке около озера».
Он повертел записку в руках.
«Кто бы это мог быть? Ася уехала кататься. Неужели жена Старка?.. Или мать Поля?.. Но раз просит, почему бы не пойти?»
В саду громко квакали лягушки. Деревья шумели. Луна быстро летела сквозь тучи, как земной детский воздушный шар. Маленькая тень встала со скамейки.
— Мики. Что вы здесь делаете?
— Это я писала вам, — волнуясь, сказала она.
— Зачем? Вам пора спать. Уже поздно.
Она потянула его за рукав.
— Я хотела с вами проститься. Садитесь.
Он нехотя сел.
— Вам пора спать.
— Нет, нет, — Мика прижала худые руки к груди. — Я не могу спать. Вы не понимаете… Я люблю вас.
— Ну, да… — Робертс похлопал ее по плечу. — Вы молодец. Из вас выйдет чемпион. Вы и теперь отлично играете в теннис.
— Посадите меня на колени, — попросила она тихо.
— На колени? Такую большую девочку?
— Мой брат всегда сажал меня на колени.
— Ваш брат? Где же он теперь?
— Мой брат, — она запнулась, — он… его расстреляли большевики.
Это была неправда. Она сейчас только выдумала этого расстрелянного брата.
Робертс погладил ее волосы.
— Бедная Мики, бедная девочка.
Она уткнулась головой в его плечо и вдруг, сама не зная отчего, заплакала.
— Не надо плакать, Мики, — повторял он, не находя, что сказать. Слезы всегда расстраивали
