группе, или свалить назад в Астон, пожить немного с родителями и спасать карьеру. Выбрали Астон, и так они оказались на пороге моего дома.
Хоть убей, не помню, что я сказал Тони возле дома в тот вечер, но он передумал и решил дать мне шанс. Наверняка, повелся на мой аппарат. А может, понял, что мы уже пять лет как окончили школу и за это время оба повзрослели? Ну, может я и не слишком повзрослел, но, по крайней мере, знал, что не хочу вернуться ни в тюрьму, ни на завод. Думаю, Тони чувствовал то же самое, после неприятностей с наркотиками и происшествия с прессом. И, несмотря на то, что его родители были обеспеченными людьми — у них был собственный магазинчик на углу Парк Лэйн — Тони покинул школу на Бирчфилд Роуд с призрачными перспективами на будущее. Как и я.
Без музыки нам — капут!
Да и Билл подписался за меня. Милейший парень, этот Билл. Фантастический барабанщик, в чем я вскоре убедился, но также рассудительный и уравновешенный человек. Достаточно посмотреть на его одежду. В плане моды он был противоположностью, анти-Гизером. Кто-то со стороны мог подумать, что этот тип проживает в картонной коробке на обочине трассы М6. И за все годы нашего знакомства он абсолютно не изменился. Несколько лет спустя я впервые летел на «Конкорде» с Биллом. Он опаздывал, а я сидел в салоне самолета и ломал голову, где его, на хер, носит. В конце концов, является в отстойном плаще и двумя пакетами из «Tesco».[17], наполненными банками с сидром.
Смотрю на него и говорю:
— Но ты же знаешь, Билл, на борту «Конкорда» подают бесплатные напитки! Не нужно таскать за собой сидр из «Tesco»!
А он мне:
— А, не хочу их напрягать!
В этом весь Билл Уорд.
После того, как Тони немного смягчился, мы влезли в фургон и просидели там до утра. Курили, рассказывали истории о тюрьме и Карлайле, облавах на наркоманов и обрезанных пальцах, учителе мистере Джонсе, забое коров пневмопистолетом и последних блюзовых пластинках. А затем начали строить наполеоновские планы.
— Прежде всего — говорит Тони — нам нужен басист и название.
— Басистов не знаю, — отвечаю я — но знаю одного малого по имени Гизер, который играет на ритм-гитаре.
Тони и Билл переглядываются, потом смотрят на меня.
— Гизер Батлер? — спрашивают в один голос.
— Да!
— Это псих! — говорит Билл. — Когда я его видел в последний раз, он куролесил в «Midnight City».
— Это потому, что Гизер возомнил себя рок-звездой — сказал я. — Но это и к лучшему. И он не ест мяса, значит, гастроли нам обойдутся дешевле. А еще он — квалифицированный бухгалтер.
— Оззи прав — кивает Тони. — Гизер — славный малый.
— Загляну к нему завтра и узнаю, не окажет ли он нам честь — говорю я. — Ему понадобится какое- то время, чтобы научиться играть на басу, но разве это сложно, а? Четыре долбаных струны и всего-то делов.
— А что с названием? — спрашивает Тони.
Смотрим друг на друга.
— Берем пару дней на размышления — предлагаю я. — Не знаю как у вас, а у меня есть укромное местечко, где я ищу вдохновения в трудную минуту. Оно меня никогда не подводило.
Спустя два дня объявляю:
— Есть!
— Ты имеешь в виду ту левую телку, которую чпокнул вчера ночью! — шутит Гизер. — Ну и как? Твоя морковка не позеленела?
Тони и Билл ржут над тарелками с яйцами с картошкой. Сидим в какой-то тошниловке в Астоне. Пока у нас всё пучком.
— Очень смешно, Гизер — махнул я вилкой с кусочком яйца. — Я имею в виду название группы.
Ржанье стихло.
— Валяй! — подбадривает меня Тони.
— Так вот. Сижу это я вчера на толчке и…
— Это твое укромное место, да? — у Билла изо рта летят пережеванные кусочки яйца и кетчуп «Heinz».
— Бля, а ты думал где? В висячих садах долбаного Вавилона? Ну, значит, сижу я на горшке, потихоньку запускаю крота в санфаянс…
Гизер застонал.
— …и смотрю на полку прямо перед собой. Мама поставила там жестяную банку с тальком, понимаете, о чем я? Любит она подобные вещи. Захожу в тубзик после того, как она приняла ванну, а там все сияет как в пещере Санта-Клауса. Во всяком случае, это дешевый говённый тальк, такой в банке в черно-белый горошек.
— «Polka Tulk»[18] — говорит Тони.
— Вот именно! «Polka Tulk»! — я смотрю то на одного, то на другого и скалю зубы. — Ну как, зашибись?
— Не догоняю — откликается Билл с набитым ртом. — Что общего у нашей группы со старыми вонючими подмышками твоей мамы?
— «Polka Tulk Blues Band» — провозглашаю я. — Так будем называться! За столом стало так тихо, что можно было услышать как выходит пар из четырех чашек чая.
— У кого-нибудь есть идеи получше? — спросил Тони.
Тишина.
— Тогда решено! — сказал он. — Мы называемся «Polka Tulk Blues Band», в честь вонючих немытых подмышек Оззиной мамы.
— Эй! — говорю я. — Ты завязывай! Никто не будет прикалываться над старыми вонючими подмышками моей мамы!
Билл снова лопается от смеха, изо рта вновь летят кусочки яйца и капли соуса.
— Вы оба — животные! — говорит Гизер.
Мы должны были выбрать не только название группы, а так же обсудить вопрос предполагаемого расширения состава. Окончательно пришли к выводу, что вещи, которые мы хотим исполнять — т. е. грязный тяжелый блюз южных штатов[19] — лучше играть с большим числом инструментов, а потому было бы идеально подпрячь в это дело саксофониста и музыканта, играющего на слайд-гитаре, для обогащения интерпретации. У Тони был на примете саксофонист Алан Кларк, а мой школьный кореш, Джимми Филипс, умел играть на слайд- гитаре.
Скажу вам правду, мы хотели скопировать состав «Fleetwood Mac», потому что их второй альбом «Mr.Wonderful» поразил нас. Тони был под впечатлением от их гитариста Питера Грина. Как и Клэптон, Грин поигрывал немного с «John Mayall The Bluesbreakers», а теперь сам стал идолом рока. Казалось, чтобы сделать карьеру, гитарист должен поиграть в популярной группе, уйти из нее и собрать собственный коллектив. К счастью для нас, Тони выпал из обоймы из-за травмы руки, прежде чем его захомутала» какая-нибудь известная группа.
Кто-то теряет, кто-то находит.
В те выходные мы встретились на первой репетиции в доме культуры в Сикс Вэйз, одном из самых старых и загаженных районов Астона. Была одна проблемка: мы едва слышали свои колонки, такой шум стоял на развязке трассы А34. Дело усугубляли машины и грузовики, кружившие по бетонному кольцу, построенному недавно сверху. В то время в Астоне лилось столько бетона, что чуть-чуть и мы бы начали покупать шапки-ушанки и обращаться друг к другу «товарищ». Твою мать, здесь и так хватало серости, так
