И тетка метнула на стол грибочки маринованные, помидоры мясистые, баклажаны жареные с чесночком. Ну, и как водится, графин водочки, запотевший. Чокнулись стаканами гранеными, доктор крякнул даже от удовольствия, хороша водочка! За ней грибочки пошли — святое дело, с хлебушком, потом еще по стаканчику хлопнули, сразу раскраснелись все и за еду взялись. Тут уж и зеленушка, и жаркое, которое пахло так, что звери из самых дальних уголков леса сбежались, пошли в дело. Вернее, в тело. Так налегли на угощение, что доктор даже и не заметил, как чугунок от жаркого у него в руках оказался, и он его, родимого, корочкой хлеба до самых краев вычистил. Мыть не надо.
- Не мало было, наелись? — не без ехидства спросила тетка.
Ученый пристыженно кивнул.
Хозяйка самовар на стол поставила. Чашки расписные, чай пахучий, сахар белоснежный, пряники румяные. Э-эх, попотеем, простите за подробности! После того как полсамовара выпили, Василиса тоненьким голоском спрашивает:
- Ну, тетя, рассказывай…
А тетка только улыбается, в глаза гостю заглядывает, чайку подливает, сахарок размешивает.
- Ну, говори, говори, — просит Василиса.
- Да я толком ничего и не знаю, — отвечает тетка.
Блюдце в одной руке, кусочек сахару — в другой, щечки розовые, хоть картину пиши.
- Ну, говори, не будь ведьмой! — уже требует Василиса.
- А мужика на ночь отдашь? — хитро спрашивает тетка и снова смехом заливается.
Сатера тоже порозовел. Улыбается, но по глазам видно — побаивается он этих баб.
- Ладно! — хлопает по столу Василиса. — Утром разговоры разговаривать будем. Утро вечера…
- Это точно, — поддерживает тетку Иван, у него-то глаза уже давно слипаются. И чего за столом сидеть, когда поели, он понять не может.
Стали укладываться. Хозяйка каждому уголок выделила, а доктору свою светелку уступила.
Вот, — она взбила подушку, — спи, доктор. Сил набирайся, а то ты на вид хлипкий больно. Не только меч, перо не поднимешь, — а глаза у самой горят. — Или есть сила еще?
Тетка так прижала доктора к стене, что тот затылком о балку стукнулся. Даже глаза закрыл.
Ну, ладно, ладно… Шучу я! Шучу! — И с хитрой улыбкой она вышла из комнаты.
Доктор перевел дух и сначала присел, а потом повалился, в чем был, на кровать. Сил у него действинo оставалось немного. Из-за стены слышались два женских голоса, лихих и развеселых. Они пели:
' Ну и бабы…' — только и успел подумать Сатера, и Морфей унес его в прекрасную страну снов. И вот что там доктор увидел.
Раскинулась перед ним Русь-матушка, поля колосятся золотом, леса шелестят молодыми побегами, реки воды свои чистые несут к морям. Красота! И стоит посреди всего великолепия доктор Сатера. Вокруг него народ суетится телевизионный. Кто-то грим накладывает, кто-то свет устанавливает, кто-то звук пробует. Чувствуется по всему, сейчас прямой эфир начнется. Вопрос только, что говорить. Волнуется доктор, ищет телесуфлера. Находит, наконец, читает:
- Кто к нам с мечом…
Меч ему в руки дают. Какой-то он ненастоящий. Легкий больно. Доктор приглядывается. Ну точно — фанерный! А вокруг уже массовка сидит, все как один пальцы в рот засунули и свистят. Да нет, свистают даже.
- Халтура!!!
В первом ряду наследники Соловья-разбойника, во втором ряду прочая нечисть с бывшим студентом Бессмертновым.
- Дурит народ доктор! Дурит!
А Сатеру в пот бросило. Это же стыд какой! Срам. На глазах у всей Руси великой в халтуре обвиняют. И никто не поможет, он только по сторонам оглядывается, видит: в кричащей толпе Василиса сидит, плачет от стыда. А тут еще время подгоняет, секунды так и летят. Даже на картине Васнецова три богатыря в стременах привстали, смотрят, что же будет. И вдруг где-то вверху как сверкнет. Сатера зажмурился, но все равно увидел — меч. Фанеру в сторону отбросил, разбежался что было сил и прыгнул. Лечу! Смотрите, лечу! И сам же во сне думает: «Расту, наверное…» Рухнул с кровати, глаза открыл, перед ним тетка Василисы.
- Что, доктор, растете?
- Да вот…
- Вставать пора…
Доктор посмотрел в окно. Рань, даже солнце не игтало, птицы еще спят.
— Птицы-то спят, — сказала тетка. — А тебе, мил человек, пора в дорогу.
«Вот те раз! Мысли что ли читает?» — мелькнуло у доктора.
- Ну, читаю, — спокойно сказала тетка.
Вот это его разбудило окончательно. Доктор поднялся с пола, и они вместе вышли из дома. Тетка кувшин прихватила, полотенце.
- Умываться будем. У нас удобства все в лесу.
Вода студеная, полотенце колючее.
- Слушай, зачем тебе меч этот? Остался бы. Смотри хозяйство какое, руки мужские нужны. Да и я не так уж плоха…
Он улыбнулся, будто не понял, всерьез она или нет. Спросил:
— А Василиса где, Иван?
Тетка покачала головой:
Нет, родной, дальше ты сам идти должен. Так уж повелось. Ну, где ты видел, чтобы на Руси богатыри со свитой ходили? Один так один.
Сатера вернул полотенце:
- Спасибо, хозяйка. За все спасибо. Теперь показывай куда идти?
Да погоди ты, что же, я тебя не евши отпущу? — только взглянула на пенек, он скатертью белой накрылся — Что есть будешь?
Яичницу, — не думая, сказал Сатера, — с лучком…Как у нее сковородка шипящая с яичницей в руках оказалась, доктор не понял. Ну и ладно! Присел у пенька, стал уплетать за обе щеки. А вкусно готовит тетка эта.
- Чайку тебе или кофе на городской манер?
Сатера не успел сказать, что хочет чай, стакан будто вырос перед ним, а рядом медок липовый в ковшике. Ну, вот и поел. Доктор поднялся, руки о штаны вытер, прощаться надо.
- Слушай теперь, — сказала тетка. — Придешь в деревню, там кузнецы одни живут, выбери того, кто брить умеет. У него коня спроси. Будет торговаться, хоть штаны отдай, а коня получи. Без коня и меча не будет. Вот так.
- Все?
- Все. Веришь?
- Веришь не веришь, а другого выхода нет.
- И то правда, — согласилась тетка. — Я и сама не верю, но другого мне тебе сказать нечего. Вот сейчас в голову пришло. Может, и правда.
- И на том спасибо.
Постояли минутки две.