Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 2

Еву, ввергшую Адама в грех чувственности, которая ослабила его и снова ввергла в тенета материи. И это с тех пор повторяется с каждым человеком, приходящим в мир.

Дабы спасти человеческую душу, объятую Тьмой, Первопринцип Света, или Солнечный гений, решил спасти Разумный Мир, прототипом которого Он Сам является, а для этого воплотился среди людей. Свет засветил во тьме, и тьма не объяла его, как пишет Св. Иоанн. Свет не мог соединиться с Тьмой. Он лишь принял вид человека во плоти и имя Христа и Мессии, но для того лишь, чтобы слова Его и Сам Он были поняты иудеями. И Свет сделал свое дело, отвратив иудеев от поклонения Первопринципу Зла, а язычников – от почитания его демонов. Но Князь Царства Тьмы сделал так, что иудеи распяли Его. Однако умер Он на кресте лишь телесно, и смерть Его указала всем людским душам пример и путь их Избавления. Христос-человек исчез, и на Его месте появился крест из света, а Глас с небес произнес: «Крест светлый сей есть Слово, Христос, Врата, Радость, Хлеб, Солнце, Воскресение, Иисус, Отец, Дух, Жизнь, Истина и Милость».

В соответствии с учением присциллиан, существуют два основных Первопринципа: Божественный и Первичной Материи, или Тьмы, – причем они оба вечны. Сатана – сын и повелитель материи; вторичные ангелы и демоны – также порождения материи. Сатана сотворил видимый мир и правит им. Но душа человеческая проистекла от Бога и сущностью своей едина с Богом. Соблазненная злыми духами, она вынуждена претерпевать воплощения в различные тела до тех пор, пока, очистившись и перестроившись, она не вознесется к Богу и не наполнится силой Его Света. Силы Зла держат человека в плену, словно в долговой яме, и дабы он мог выбраться из нее, Избавитель, Христос Спаситель, пришел в этот мир и принял крестные страсти и смерть, таким образом заплатив все долги человека. Его душа, как и души всех людей, была едина своей сущностью с Богом, была воплощением Божественного Первопринципа, но ей не суждено было переселиться в другое человеческое тело; она была нерожденной, подобно Самому Богу, то есть она была Самим Богом, только в другой форме.

Бессмысленно далее перечислять всевозможные причуды человеческого ума, стремящегося познать Незримое. Наверное, нам следует остановиться здесь, потому что далее пришлось бы рассуждать о трехстах шестидесяти пяти эманациях Изначального Света (Фира, Феро, или Явар) по учению мандеев. Вернемся к простой и возвышенной вере масонства.

Таковы были представления некоторых философских школ древности о Боге; и если брать наставление данного градуса в совокупности с теми наставлениями, которые ты получил в предыдущих градусах, наверняка в твоем сознании сложится достаточно полная картина того времени и идей, будораживших тогда человеческий разум. С незапамятных времен и до сих пор те, кто решил взять на себя тяжкий труд объяснения величайшего таинства Сотворения материальной Вселенной нематериальным Богом, размещали между Богом и Вселенной, а также между Богом и человеком разнообразные воплощения, или эманации, или орудия, или персонифицированных посредников Всевышнего Единого Господа, сосуществующего со временем и соотнесенного с пространством.

Практически все народы древнего Востока верили, что Всевышний Бог не творил ни Земли, ни человека Сам. Первая глава и первые три стиха второй главы Книги Бытия приписывают творение, или, скорее, формацию, составление материального мира из уже существующей, хотя и неупорядоченной материи, не Яхве, а Элохим, которые были хорошо известны финикийцам как второстепенные божества, силы или воплощения. Другой отрывок Писания приписывает акт Творения Яхве-Элохим¹⁵, в то время как Св. Иоанн приписывает его Логосу, то есть Слову, утверждая в то же время, что этим Словом, как и Светом, и Жизнью, был Христос – другая эманация Великого Изначального Бога, Которому приписывали Творение Вселенной другие религии.

Абсолютное Бытие, совершенно не материальное, абсолютно непостижимо для наших чувств; это первопричина без следствий, которая никогда не могла не существовать, но существовала всегда в необъятности вечности с тех самых времен, когда еще вообще ничего не было, кроме времени и пространства. Это совершенно непостижимо для наших чувств, а потому не попадает в сферу наших понятий. Ум человеческий истощил и изморил себя пустыми размышлениями о Его сущности, Его природе и Его свойствах, но оказалось, что и в конце пути он не стал мудрее, чем в его начале, ни на йоту. Не в состоянии постичь нематериальное, мы словно оказываемся в утлой лодке в бурном море, стоит нам лишь на миг покинуть область материи. Но тем не менее, мы знаем, что существуют Силы, Власти, Причины, которые не материальны по своей природе. Мы даем им какие-то имена, названия, однако каковы в действительности их свойства и какова их сущность, мы не знаем и не способны узнать.

Однако из этого, к счастью, не следует, что мы не можем верить и даже познавать то, что не способны объяснить сами себе и что выше нашего бытового понимания. Если бы мы веровали только в то, что наш ограниченный интеллект способен усвоить, понять, измерить, о чем он сможет создать четкое и ясное представление, вряд ли мы вообще верили бы во что-нибудь. Чувства не могут быть для нас единственными орудиями постижения возвышенных истин.

Самая большая наша трудность состоит в том, что язык наш не способен адекватно передавать идеи, потому что слова нашего языка суть отражения вещей, то есть являются образами того, что вещественно, материально. Произнеся слово «эманация», мы непроизвольно обращаемся мыслями к чему-то материальному, проистекающему от чего-то другого, что также материально; и если мы отвергаем идею материальности, в понятии «эманация» для нас не останется ничего, кроме признака невещественности. Само слово «вещь» заставляет наше сознание обратиться к вещам, знакомым нам, постижимым, воспринимаемым нашими чувствами. Стоит нам отвергнуть идею материальности, понятие «вещь» предстает перед нами как «отсутствие вещи», как полная невещественность, постигнуть которую посредством своих чувств мы не в состоянии. «Существование» и «бытие» – это термины, обладающие для нас тем же самым оттенком материальности; и стоит нам заговорить о «силе» или «власти», как тут же сознание представляет нашему мысленному взору нечто материальное, воздействующее на нечто другое, не менее материальное. Отвергните эту материальность – и понятия «сила» и «власть», лишенные физических признаков, кажутся нам такими же невещественными, как тени, пляшущие на стене, которые суть скорее отсутствие света, а не самодостаточные явления, которые существуют сами; точно так же дух для нас – это просто то, что не материя.

Бесконечное время и беспредельное пространство – это две первичные идеи. Для себя мы формулируем их так: присоединяем материальное тело к материальному телу, и так до бесконечности, пока хватает воображения. Но за последним из таким образом присоединенных нами одно к другому материальных тел все равно остается неизмеримо огромное, ничем не заполненное, пустое и безмерное пространство. Оно безгранично потому, что пусто. Затем мы присоединяем реальное событие к реальному событию, снова и снова повторяем этот процесс, выстраивая события в длиннейшую цепочку, но все равно за пределами этой цепочки – в ее начале и конце – продолжает оставаться беспредельное время, в котором не было и не будет никаких событий, и оно также беспредельно потому, что пусто.

Посему рассмотренные нами две идеи – бесконечного времени и беспредельного пространства – по всей видимости включают в себя идеи предельности и конечности материи и реальных событий. Мы не способны постичь идею бесконечности и беспредельности миров и событий в них; мы способны только постигнуть неопределенность их числа; ибо, стремясь постигнуть их бесконечность, мы постоянно, несмотря на все усилия, сталкиваемся с мыслью о том, что должно существовать некое пространство, в котором нет миров, и время, в котором нет событий.

Мы не в состоянии постигнуть, каким образом Земля, проносящаяся ежегодно по Космосу сотни и сотни миллионов миль много миллионов лет подряд, тем не менее, продолжает оставаться в центре мироздания; равно как и то, каким образом мы сами, человеческий род, прожив на Земле миллионы и миллионы лет много миллионов раз подряд, продолжаем оставаться в центре вечности; и все