равно во все стороны от нас расходится неизмеримое и необъятное пустое пространство; и все равно впереди и позади у нас безмерное, ничем не ограниченное время; понять это – означает для нас признать, что и мир недвижим, и мы не жили вовсе.
Точно так же мы не в силах понять, как и почему сколь угодно длинная череда миров и вселенных, составленных вместе, ничуть не длиннее сколь угодно длинной цепочки мельчайших атомов; как и почему бескрайняя череда столетий ничуть не более продолжительна, чем бескрайняя череда секунд; обе эти цепочки не имеют начала и конца, а посему в каждой из них не больше и не меньше составляющих частей, чем в другой.
Равно как не в состоянии мы и составить в своем уме хотя бы какое-то представление о том, что нематериально. Да, мы пользуемся этим словом, однако оно означает для нас только и исключительно отсутствие, или отрицание, материальности; и если отринуть материальность, то останутся только бескрайние и ничем не ограниченные пространство и время.
Мы не способны осознать существование следствия без соответствующей причины. Нам остается только верить в то, что, если проследить сколь угодно длинную цепочку причинно-следственных связей, она не может не оказаться конечной; в итоге мы обязательно придем к чему-то, что не является следствием чего-то иного, но наоборот, является первопричиной; пускай так, но все равно само это понятие остается для нас непостижимым. Сознание наше отказывается принимать идею бытия-в-себе; существования без начала. Точно так же растущий на голове волос не способен постигнуть идею бессмертия разума, в соответствии с научными изысканиями, находящегося всего в одном дюйме от его корня.
Не нужно далеко ходить, чтобы обнаружить великие тайны; мы не имеем морального права сомневаться в существовании Великой Первопричины, не являющейся следствием чего-то иного, потому только, что оказались не в состоянии постигнуть ее, потому лишь, что слова нашего языка оказались не способны адекватно передать эту идею.
Давайте потрем иголку о кусочек железной руды, долгие столетия пролежавшей в земле темной инертной массой. Стали определенно что-то передается от железа (мы назвали бы это качеством, силой или мощью), а мы потом укрепляем нашу иглу на вертикальном штыре. Смотрите! Один из концов иголки, влекомый неведомой нам силой, повернулся в направлении севера, где столь же неведомая нам сила на протяжении неисчислимых дней и веков удерживает магнитный полюс и будет удерживать его там, сколько бы ни существовал наш мир, и это будет так, куда бы мы ни пошли со своей иголкой, какие бы океаны и континенты ни оказались между ее намагниченным концом и собственно полюсом. И эта сила, неизменно действующая на протяжении веков, указывающая мореходу верный курс посреди бурного океана, когда звезды уже много дней скрыты тучами, спасает корабли от крушения, семьи мореходов – от горя утраты кормильца, вообще всех людей, судьба которых, равно как и многие общественные процессы в их странах, зависят от жизни находящихся на борту. Не будь этой силы, Наполеон вряд ли нашел бы дорогу во французский порт, возвращаясь из Египетского похода, а Нельсон не дожил бы до победы при Трафальгаре. Люди назвали эту силу магнетизмом и на этом посчитали свой долг выполненным: мы, мол, объяснили это явление. Но в действительности они просто дали новое имя явлению, оставшемуся таким же непонятным, как раньше, чтобы скрыть сами от себя свое невежество. Что же это за волшебная сила? Это реально существующая, неоспоримо вещественная, активная сила, известная нам и зримая для нас. Но какова ее суть, как именно она действует, нам неведомо, равно как неведомы нам сущность и образ действия Творческой Мысли и Слова Господних.
И вот еще: что это такое, что мы называем гальванизмом или электричеством, что проистекает от взаимодействия капли кислоты с двумя металлами, а в конечном итоге – при помощи небольшого магнита – огибает земной шар за считанные секунды, перенося с континента на континент мысли, управляющие бытием как отдельных людей, так и целых народов? Сознание наше не сформировало еще такого определения материи, под которое подпадало бы электричество, и какое бы название мы ни присвоили этому феномену, мы оказываемся все равно не в состоянии понять его суть. Да, это действительно сила, как мысль и воля. И все, больше мы ничего не знаем.
Что представляет собой сила гравитации, заставляющая все сущее на Земле стремиться к единому центру? Каким образом ей удается простирать незримые свои длани в глубины Космоса, к хаотично перемещающимся там метеорам, крепко хватать их и с силой притягивать к земной поверхности? Да, это действительно сила. И все, больше мы ничего не знаем.
Что представляет собой тепло, играющее столь важную роль в мировой экономике? Что это за калории, которые незримо существуют повсюду, внутри нас, вне нас во всем мире, порожденные сгоранием под огромным давлением и скоростным движением частиц? Вещество ли это, материя, дух, или нематериальная сила, или состояние материи?
А что такое свет? В книгах написано, что это вещество, материя, прилетающая к нам с Солнца и звезд, каждый луч которой при помощи призматического стекла можно разделить на семь цветов радуги, и каждый цвет обладает четко очерченным кругом статических и динамических характеристик. Но если это вещество, то какова его сущность? И какая такая сила содержится в нем, что заставляет его переноситься на мириады и мириады миль и долетать до нас через десятки тысяч лет после того, как оно оставило родную звезду?
Все силы представляют для нас тайну. Охладите до очень низкой температуры каплю воды, заключенную в железный шар – и увидите, как под действием льда шар расколется. Поместите немного того же, казалось бы, мягкого и податливого вещества в герметически запаянный металлический цилиндр, который не сумели бы разорвать ни Энкелад, ни сам Тифон, а потом нагрейте до достаточно высокой температуры – и увидите, как под воздействием водяного пара цилиндр разнесет на атомы. Тонкий и слабый корень растения, такой слабый и такой тонкий, что, казалось бы, самое незначительное воздействие может убить его, пробивает себе дорогу в глубинах твердой каменистой почвы с энергией и мощью, совершенно непостижимыми для нас. Что же за необоримые силы заключены в семени, пускающем корень, и в капле воды?
Что такое сама жизнь во всем многообразии ее поражающих воображение энергий, например, той, которая поддерживает в нас тепло и препятствует разложению наших тел, которые в ее отсутствие столь быстро распались бы на составляющие их элементы, сама жизнь, это вечное и необъяснимое чудо, сущность и образ действия которого всегда ложились в основу мировых религий и философий? Неужели все объемистые диссертации, посвященные ее объяснению, суть всего лишь игра ничего не значащих и маловразумительных слов?
Ничего удивительного нет в том, что древние персы полагали, что Жизнь и Свет суть одно, что и та, и другой проистекают от Всевышнего Бога, Который есть Архетип Света. Ничего удивительного нет также и в том, что в невежестве своем они поклонялись Солнцу. Бог вдохнул в человека дух жизни – не материю, а Собственную эманацию, не Свое творение, не вещественную сущность, а силу, подобную Своей Мысли; и Свет этим великим и мудрым древним философам также виделся не сотворенным и не материальным явлением, а эманацией Бога, бессмертной и неразрушимой, как Он Сам.
А что такое реальность? Сны, пока снятся нам, не менее реальны для нас, чем события, происходящие в окружающем мире. Так же, как и в реальной жизни, во сне мы видим, слышим, чувствуем, действуем, испытываем радость и страдаем от боли. События и ощущения целого года во сне сжимаются до нескольких секунд, и некогда приснившийся сон иногда вспоминается так же живо и ярко, как действительно имевшие место события.
Философы убеждают нас в том, что нам недоступно познание вещества и лишь его свойства могут быть нами изучены; что, глядя на нечто, что принято называть куском мрамора, мы воспринимаем только то, что видим нечто протяженное в пространстве, твердое, окрашенное, тяжелое и т.д., – но не сущность предмета, обладающего данными свойствами. Но разве могут свойства существовать вне сущности? Они не вещи, а лишь их признаки. Не существует таких вещей, или сущностей, как вес, твердость
