Затем с полным ощущением собственного идиотизма он поднял глаза на Черил, от души надеясь, что его улыбка вышла достаточно непринужденной.
– В цену входит утренний кофе?
– Да ради бога. Даже омлет, если захочешь.
Калеб сосредоточенно кивнул.
– Годится. Я все, что нужно, выяснил, дальше сама рули.
Не говоря ни слова, Черил поднялась и направилась к выходу. И Калеб последовал за ней кратким путем, мощенным благими намерениями, прямо в ад.
Утром он проснулся на большой кровати ее квартиры в Скотсдейле и понял, что потерял покой. Без гроша в кармане, он автостопом вернулся во Флагстафф, так и не сумев выбросить из головы минувшую ночь и тело Черил, отданное в полное его распоряжение. И вся его последующая жизнь превратилась в одно мучительное ожидание, приправленное видениями Черил в объятиях других мужчин. Как только ему удавалось наскрести установленную таксу, он одалживал у Билла Фрайхарта «тойоту» и мчался к ней, давая себе клятву, что этот раз уж точно будет последним, и проклиная себя, так как заранее знал, что нарушит ее.
Постепенно Черил привыкла к нему и перестала обходиться с ним как с обычным клиентом. Они любили друг друга со страстью и нежностью, как настоящие влюбленные. Спустя какое-то время Черил даже согласилась на то, чтобы он обходился без презерватива, но, когда он признался, что любит ее, она вдруг потемнела лицом, вскочила с постели, завернулась в простыню и ушла в ванную. А когда вернулась, глаза у нее были красные и опухшие.
Она села на постель, обеими руками придерживая у груди простыню, как щит.
– Так не бывает, Калеб.
– Как не бывает?
– Так не бывает в жизни. Шлюха всегда останется шлюхой, как для тебя, так и для других.
– Но ты ведь можешь бросить…
Она подняла на него глаза, и Калеб в который раз утонул в них.
– И что дальше? Выйду замуж за нищего? Я кое-как наладила свою жизнь и не хочу снова очутиться с голой задницей.
– Ты хоть что-нибудь чувствуешь ко мне?
Черил вытянулась на кровати рядом с ним, по-прежнему удерживая на груди простынный заслон. Калеб так и не понял, от кого она обороняется – от него или от себя.
– Что я чувствую – мое личное дело. Я зарабатываю на хлеб насущный, и это важнее всяких чувств.
– Но когда-нибудь я…
Черил приложила пальцы к его губам.
– Слыхала я про твои проекты, и наверняка ты когда-нибудь их осуществишь. Когда настанет тот день, может, мы и соединим чувства с хлебом насущным. А до тех пор, если тебе угодно залезть в мою постель, гони двести баксов. И четыреста, если хочешь увидеть из моего окна, как встает солнце.
С этими словами она сбросила простыню, обвилась вокруг Калеба и любила его так самозабвенно, что у него все нутро переворачивалось.
И вот наконец…
– Алло.
Голос Черил оторвал его от прошлых видений и перенес в эйфорию настоящего.
– Привет, Черил. Это я, Калеб. Ты одна?
– Да.
Калеб знал, что, даже если кто-то у нее есть, она ни за что не скажет.
– У меня потрясающие новости.
– А именно?
– Деньги, дорогая. Огромный сундук, туго набитый деньгами.
На другом конце провода воцарилось короткое молчание.
– Разыгрываешь?
– Такими вещами не шутят. Денька через два я нагряну в Скотсдейл и докажу тебе, что это не сказки. Собирай чемоданы, съездим ненадолго в Вегас, а потом…
Щелк!
Трубка внезапно онемела. Калеб некоторое время постоял на своей замызганной кухне, вертя в руках мертвую трубку. Именно сейчас телефонная компания должна была обнаружить, что он давно не платил по счетам! Вчера он бы в бешенстве разбил телефон об пол. Но сейчас лицо и тело Черил казались такими близкими, что, закрыв глаза, он чувствовал ее запах.
И вот он настал, этот день.
Калеб Келзо подошел к столу. Снова завернул свою драгоценную добычу в старое, грязное одеяло и, зажав сверток под мышкой, вышел из дома. Он чувствовал эту тяжесть, и душа переполнялась блаженством.
Выйдя наружу, он завертел головой – нет ли кого поблизости. Потом спустился с крыльца и повернул налево. Держась почти вплотную к стене, дошел до тыльной части строения. Краска на старых досках и оконных рамах облупилась – все это надо бы укрепить, подреставрировать, положить слой свежей краски.
А впрочем, Калеба это уже мало заботило.
Бодрым шагом он прошел по тропинке к загону, где когда-то держал лошадей. Пересек его, не удостоив взглядом. От всего веяло унынием, заброшенностью. Когда он продал последнего коня – Буррито, сердце у него сжалось от невосполнимой утраты. Следы копыт на земле были чем-то вроде чулок, оставшихся на веревке в ванной, после того как тебя бросила женщина.
Калеб вдруг начал насвистывать, приближаясь к внушительной постройке из бруса, возвышавшейся на небольшом холме. Небо в этот предзакатный час бесстыдно прояснилось. Наконец-то в нем прорезался цвет счастья, ничем не замутненного будущего, цвет глаз Черил.
Тяжелая деревянная дверь была заперта на два кодовых замка с толстенными цепями. Калеб положил свою ношу на землю и принялся набирать коды. Замки, один за другим, щелкнули, и Калеб толкнул дверь. Она подалась только после немалых усилий. Отворив ее, он внес сверток и снова защелкал замками, теперь уже внутренними. Такие предосторожности, возможно, были излишни, но Калеб решил: береженого Бог бережет.
Найдутся люди, готовые убить, чтобы завладеть его открытием, когда он доведет дело до конца. А после продажи находки до завершения проекта рукой подать – в этом он совершенно уверен.
Он зажег свет, и ему предстал знакомый интерьер лаборатории. В воздухе слегка веяло озоном. Просторное помещение было забито до отказа электроприборами и электронной аппаратурой. По стенам тянулись провода высокого напряжения, повсюду стояли генераторы, амперметры, деревянные катушки с медной проволокой. Еще один толстый провод, покрытый черной изоляцией, вел наверх, к установленному на крыше мощному громоотводу, и вниз, к остальному оборудованию.
Большинству людей все это показалось бы какой-то чертовщиной.
А для него было мечтой всей жизни.
Он работал над воплощением поистине грандиозного проекта. Уже давно задумал он создать аккумулятор грозовой энергии. Всякий раз, когда молния раскалывает небо, в ней содержится достаточно энергии, чтобы длительное время освещать огромный город, вроде Нью-Йорка. При каждой грозе воздух заряжен миллионами вольт, которые только и ждут, чтобы кто-нибудь поймал их и запер в волшебном сундуке. Киловатты и киловатты чистой, бесплатной энергии могли бы утолить хронический голод, что держит в тисках весь мир. И не один денежный мешок охотно заплатит миллионы, чтобы подать планете желанное блюдо.
Теперь уже не важно, что вчерашняя гроза вновь обернулась неудачей. Калеб не сомневался, что скоро миллионеры и миллиардеры будут толпиться у его дверей, жадно ловить его слова, готовые
