– Давай сначала его переведём сюда, а потом ты его напоишь.
Тело болело нещадно, казалось, не осталось ни одного сантиметра, который бы не напоминал о себе. Молчун разлепил веки, попытался сфокусировать взгляд, но пространство впереди так и осталось мутным. Внезапно муть будто отбросило в сторону, а вместо неё появилось лицо женщины.
– Вы можете подняться? Вы меня слышите? Мистер Молчун!
Ах, подняться? Конечно, что может быть проще, чем просто подняться? Встать на ноги, говорите? Пожалуйста! Нет проблем! Оп-па! Осторожнее, что-то штормит и качает не слабо! Куда дальше? Ах, сюда, в реаниматор? Ну, конечно же, мне станет лучше, я разве спорю.
Он опять лежал, а сверху надвинулась полупрозрачная крышка-колпак капсулы пререаниматора. Он всё подспудно понимал, но состояние тела, когда вот только что всё болело, а через пару мгновений ничего не болит, и ты как ангел паришь над полом, хочется смеяться, балагурить… А потом вновь боль стегает бичом, и хочется свернуться калачиком, сжаться, спрятаться.
В следующий раз, когда он вновь пришёл в себя, то открывать глаза сразу не стал. Прислушался к организму. Бока болели, плечи болели, челюсть справа болела. Ещё болело за ухом, за правым. Он открыл глаза, а через мгновенье над ним склонился Энди.
– Мистер Молчун, вы как?
Но он лишь выдохнул облегчённо и моргнул пару раз.
– Хотите пить?
Он вновь моргнул.
Несколько глотков живительной влаги и мягкие объятия небытия вновь нежно потащили в сон.
Он проснулся, когда солнце уже поднялось над терриконами мусора близкой свалки. Окна убогого домишки Лизы выходили аккурат на живописнейший пейзаж – покосившийся решётчатый забор, за которым начиналась свалка. Стиснув зубы, он поднялся, подошёл к окну, откинул занавеску. Оперевшись о подоконник, Молчун несколько минут смотрел на горы разнообразного мусора.
Это для городских людей здесь располагалась свалка и никакого посёлка официально не существовало. А на самом деле на большой проплешине, с трёх сторон окружённой огромными кучами мусора, жили люди. На разном удалении друг от друга стояло сорок с небольшим щитовых домиков.
Конечно же, это был посёлок, жившие в нём люди, да и те, кто знал о нём в городе, называли его Мусорным. Здесь жили те, кто не смог устроить свою жизнь там, в городе. Нет-нет, люди, живущие в Мусорном, не были отбросами общества. Большинство из них в своё время имело вес в большом мире, просто силой обстоятельств они были выброшены на обочину жизни.
Так, например, негласным мэром Мусорного был бывший начальник участка полиции. Выйдя на пенсию, он решил, что неплохо будет теперь и немного нарушить закон, поиграть на подпольном тотализаторе. Ведь он всю жизнь служил обществу, лишая себя мелких радостей. Ну и сыграл. Так, пятнадцать лет назад в Мусорном появился мистер Фостер, а спустя год его стали называть не иначе как «господин мэр».
Были в поселке и адвокат, и ветеринар, и дантист. Был и свой врач, доктор Лиза, у которой в доме и находился сейчас Молчун. Сам Молчун поселился в посёлке четыре года назад. Но прожив в пустующем на тот момент одном домике, перебрался прямо на свалку, обосновавшись в чудом уцелевшей секции межконтинентального дисколета. Он оборудовал там некое подобие мастерской, установив подъёмник и диагност. Уму непостижимо, чего только не свозят на огромную свалку с близлежащих городов.
Здесь никто никого не спрашивал о прежней жизни. Кто хотел, тот сам делился своими горестями. Рано или поздно жители посёлка узнавали если не всё, то хоть что-то из жизни соседей, но о Молчуне пока никто ничего не знал. Сам он не спешил делиться, а насильно в душу никто не лез. Он всегда по большей части молчал, слушая собеседника, за что и получил своё прозвище.
Люди, жившие в Мусорном, никого не интересовали. Они не платили налоги, нигде не числились. Полиция появлялась здесь редко, да и то, всё общение с блюстителями ограничивалось лишь разговором с мистером Фостером. Чрезвычайных случаев в посёлке не случалось уже несколько лет, а потому появление двух чужаков из большого мира вызвало неподдельный интерес со стороны общества.
В дверь комнаты постучали, а затем она приоткрылась, и в щель просунулась голова Энди.
– Мистер Молчун, – позвал парнишка. – Вы не спите?
– Заходи, Энди, – сипло отозвался Молчун.
Парень вошёл, притворил за собой дверь, но остался стоять.
– Как дела, Энди? Как мать?
– Всё в порядке, мистер Молчун. А как вы?
– Завтра будет лучше, чем вчера, – Молчун отошёл от окна, прошаркал через комнату и опустился на кровать. – Сегодня я ещё немного не в форме.
– Там это, мистер Фостер пришёл, хочет поговорить с вами. Мама ушла к старикам Гритерсам… вот.
– Зови его сюда, Энди, – попросил Молчун. – Нельзя заставлять мэра ждать.
Через минуту в комнату вошёл Фостер, полноватый старик с абсолютно лысой головой. Он прищурился, глядя на Молчуна, пожевал полными губами, присел на подставленный пареньком стул напротив кровати.
– Бейсбольные биты, если не ошибаюсь? – скорее констатируя, нежели спрашивая, произнёс Фостер. – Мне Лиза сказала, что с тобой приключилась беда.
– Они, господин мэр, – Молчун усмехнулся, а потом обратился к Энди, который замер у двери. – Энди, не в службу, а в дружбу, приготовь нам с господином мэром чаю.
– Хорошо, – парень кивнул и, прикрыв за собой дверь, ушёл.
– Двое, здоровые, обученные. Взяли меня на выходе из мастерской, ткнули шокером в брюхо. Били профессионально, спрашивали про какую-то Каталину.
– Кто такая? – бывший полицейский придвинулся ближе. Сегодня Молчун произнёс слов больше, чем за всё своё пребывание в Мусорном.
– Не имею ни малейшего понятия, – Молчун пожал плечами.
– Что, спрашивали просто Каталину и всё?
– Уловил только, что это очень ценный сотрудник братьев Ланолли. Я, естественно, говорил им, что не знаю никакой Каталины и никогда в жизни её не видел. Но, – Молчун развёл руками, – они мне не поверили. Они взяли биты и решили, что после массажа я вспомню. Но я действительно не знаю, о чём меня так вежливо расспрашивали.
– Вчера кто-то избил Рамонеса, того, что живёт, как и ты, на краю свалки. А сегодня утром со свалки вернулся Бен Гризли. И, скажу я тебе, смотреть на него было больнее, чем на тебя. Оба говорят про таинственную Каталину, обоих массажировали, как ты говоришь, два здоровенных лба. Кто-то потерялся на нашей свалке, Молчун. И этого потерявшегося ищут.
В этот момент вошёл Энди, катя перед собой самодельный сервировочный столик на колёсиках.
– Лучше бы тебе перебраться в посёлок, здесь всё же спокойнее, – мэр Мусорного принял от Энди чашку, кинул пару кусочков сахара.
– Я подумаю, мистер Фостер, – Молчун пил не сладкий чай.
– Подумай. Хотя бы на время, пока эти бандиты не успокоятся или не найдут свою пропажу.
– А если эта Каталина спряталась у кого-то в посёлке?
– Мы выдадим её, – не раздумывая, сказал Фостер. – И сразу поясню тебе почему. В посёлке нет никого, кто поселился здесь по собственной воле. Мы могли бы жить в городах той жизнью, к которой привыкли, но общество просто вышвырнуло нас, когда кто-то оступился или дал слабину. Да чего я тебе рассказываю, сам всё понимаешь.
– А если человеку требуется помощь?
– Пусть ищет её в городе. Если кто-то хочет здесь поселиться, все только будут рады. А проблемы пусть решают в другом месте. Дела городских людей нас не волнуют, так же, как и наши проблемы не тревожат никого из городских.
Фостер и Молчун выпили чаю, а потом мэр откланялся. Вскоре после его ухода вернулась Лиза. Она осмотрела Молчуна, сделала пару инъекций.
– Я сегодня была у мистера Рамонеса. Его избили двое неизвестных, когда он работал в своей
