припомнить за чертовски долгое время.
— По поводу Рэнди? — спросил Лумис.
— Я смотрю, дурные вести не стоят на месте.
— Что вы там делали?
— Благодаря вашему маленькому дружку, Ларри Вайтэлу, я там проснулся. Метрах в трёх места, где уже никогда не проснется Рэнди.
— В каком смысле? Вы там проводили исследование для своей книги?
Вопрос был настолько нелепым, что Ноэль ответил:
— Конечно. Разумеется. Именно этим я там и занимался, проводил исследование. Пока мне не подсунули убойную дозу куаалюда.
— Нечего принимать наркотики, если не умеете этого делать, — отозвался Лумис, и это показалось Ноэлю ещё более нелепым.
— Мне приходится. Тут все это делают, знаете ли. Вы же хотите, чтобы я был как они, верно? Вы сами так говорили. Вы говорили, что не хотите, чтобы я выделялся. Или нет?
Лумис его не понял. Его тон был ровным, лишенным всяких эмоций.
— Вы расстроены, Приманка. Просто дайте мне ещё пару фактов, и мы поговорим об этом позже. Когда вы придёте в себя. Хорошо?
— У меня все отлично, — возразил Ноэль, желая выяснить всё сейчас, не откладывая. — И если меня расстраивает, что моему другу засунули в рот его собственный член, может быть, вашим приятелям из участка следовало проявить чуть больше уважения к моим чувствам, а? Это был весьма познавательный опыт, Лумис. Он гораздо полезнее для моей книги, чем всё, что я видел и делал до сих пор. Теперь я на собственном опыте знаю, каково это — быть геем и попасть под подозрения полиции.
— Успокойтесь. Вас же не арестовали, верно? — откликнулся Лумис так, как будто это что-то меняло. — Что вы им сказали?
— Правду. Что я был под наркотиком, что меня разбудили намного позже, чем всё произошло, и что мне велели убираться, когда приехала полиция.
— Это всё? Они ведь вас не подозревают?
— Значит, очень хорошо притворяются. Первый парень, который меня допрашивал, предположил, что я перебрал наркоты, убил Рэнди и не могу теперь этого вспомнить. Представляете? Тогда Рид и другой коп заметили, что куаалюд — это транквилизатор, под ним никого не режут. Убийственный был момент. Парень выглядел полным идиотом. Поэтому он потребовал от меня сдать анализ мочи — чтобы убедиться, что я действительно принимал именно куаалюд.
— И они по-прежнему вас там держали?
— Ну да. Судя по всему, пока меня не было в комнате, Рид обронил сенсационное замечание о том, что мы с Рэнди были знакомы. Якобы Рэнди узнал от Веги, что мы с Ларри отправились в «Le Pissoir», и поехал туда искать меня. Естественно, как только я вернулся, они на меня с этим набросились.
— Ну-ка, ещё раз, — коротко велел Лумис.
Ноэль повторил, потом спросил, зачем.
— Кто ещё знал, что вы туда собираетесь?
— Никто. Никто, кроме Ларри, который меня привёл. А что?
Но прежде, чем Ноэль успел закончить этот вопрос, у него уже возник новый.
— Вы же не думаете, что случившееся с Рэнди на самом деле должно было произойти со мной?
Он едва не запнулся на этих словах, настолько это было безумно, настолько страшно и настолько возможно.
— Кто-нибудь в баре смог бы отличить вас друг от друга?
— Рэнди крупнее меня… был крупнее, я хотел сказать. А так, не знаю. Там довольно темно, пока не привыкнешь.
— У Рэдферна вы никому об этом не говорили, так?
— Нет. Я не был там с утра.
— Ах да, верно, — спохватился Лумис. — У вас же было свидание. И что с ним?
— Прошло, — ответил Ноэль. — А потом я в метро встретил Вайтэла, мы с ним поехали в «Хватку», выпили там, а оттуда поехали в «Le Pissoir». Я был совершенно под кайфом задолго до того, как мы туда добрались.
— Маленький паршивец, — пробормотал Лумис так тихо, что Ноэль засомневался, правильно ли он его расслышал.
— Продолжайте, — велел он громче, когда Ноэль замолчал.
— Ну, когда Рид всё это выболтал, мне, как вы понимаете, пришлось признать, что я знал Рэнди и всё такое. Они пытались вынудить меня сознаться, что я убил Рэнди во время какой-то любовной ссоры. Я им сказал, что мы не были любовниками. И Рид с Джерри заявили, что хотя все знали, что мы с Рэнди встречаемся, всем было также известно, что у нас открытые отношения. Так что и эта теория провалилась. Но опыт был ещё тот, я вас уверяю.
— Что вы сказали им о «Шёпоте»?
Ноэль ждал этого вопроса. Он заставил Ноэля помедлить, точно так же, как и в участке.
— А что я мог сказать? Когда там сидели Рид и тот второй парень?
— Что вы сказали? — настойчиво повторил Лумис.
— Ну, я подумал, что я должен им рассказать и попытался это сделать, но, знаете, так, не впрямую. Делал всякие дурацкие намёки: они меня о чем-нибудь спрашивали, а я отвечал, что расскажу им об этом шёпотом. Они меня не поняли.
— Даже детектив?
— Даже он. Я уверен, что он меня не понял.
— Сомневаюсь, что он знает об операции, — удовлетворенно сказал Лумис. — В будущем, Приманка, если случится что-нибудь подобное, не говорите ни слова. Даже намеков не делайте. Мы со всем разберёмся.
— Как в этот раз?
— Мы узнали об этом позже.
— На пять часов позже?
— Я был занят. К тому времени, как я вас нашёл и позвонил, вас уже отпустили.
— Чушь собачья.
— Приманка, вы расстроены. Я же сказал, я был занят.
Это было бы вполне в духе Рыбака: дать Ноэлю проторчать в полицейском участке весь день — как он позволил ему остаться без всякой защиты в заброшенной федеральной тюрьме несколько месяцев назад. Но Ноэль не собирался показывать Лумису, что ему известно об этом. Он собирался хранить при себе и это знание и эту горечь.
— Вы ещё там, Приманка?
— Тут.
— Хорошо. Мы поговорим с вами позже. Возвращайтесь к Рэдферну и отдохните.
— Я туда не поеду.
— Послушайте, Приманка, я понимаю, что вы чувствуете, но…
— … но я в этот дом не поеду! Во всяком случае, не в ближайшую пару дней. Я не желаю сейчас видеть Эрика. Я боюсь того, что могу с ним сделать.
— Это совершенно естественно, Приманка. Но сейчас вам как никогда раньше надо стараться ничего не испортить. После всего этого достаточно одного неверного движения, одного намека на враждебность, и он поймет…
— Я вел себя с ним враждебно с того дня, как мы познакомились. И он вел себя со мной ничуть не лучше.
— Но вы не можете давать ему понять, что считаете его ответственным за случившееся. Он поймет, в чем дело, — и он поймет, кто вы такой.
— Именно поэтому я и не хочу его сейчас видеть, — объяснил Ноэль. — Пока не успокоюсь настолько, что перестану хотеть придушить его, как только увижу.
